– Он там с графом играет в чехарду. А меня забрала какая-то настойчивая девушка, завела в отдельную комнату и буквально заставила переодеться. Я уж думал, что… а она просто привела меня сюда. Ничего особенно не объясняя, но я почему-то пошел. Как бы нелепо это ни звучало, но… это так, – словно оправдываясь, признал Алекс, увидев мой остекленевший взгляд. Но произошло это по другой причине. Я подавилась оливкой. Потом долго кашляла, а командор хлопал меня по спине, пытаясь помочь.
Я раскраснелась от кашля и в конце концов сумела выдохнуть возмущенно:
– Эй, не так сильно!
– О! Прости, пожалуйста…
Он тут же вернулся на свое место. Опять тишина. Все равно надо о чем-то говорить…
– Слушай, давно хотела тебя спросить, а сейчас, наверное, самый подходящий момент из всех. Тогда, на Чукотке, когда вы с котом оставили меня в снежной яме… Ты, кажется, сказал, что неравнодушен ко мне? Хотя вытаскивать из ямы и не думал – это я тоже заметила… Извини, если я ошибусь, но… э-э… твои слова значили, что… ты меня любишь? – набравшись храбрости, выпалила я на одном дыхании.
– Да, конечно, люблю я тебя, – подтвердил Алекс спокойным и уверенным голосом, глядя на меня грустными глазами. И почему-то эти простые слова и интонация, с которой они были произнесены, так на меня подействовали, что я вдруг почувствовала, что не могу больше говорить, не хватало воздуха. Огромный комок подкатил к горлу, а глаза угрожающе быстро заполнились слезами. Я поняла, что всю жизнь ждала этих слов, а когда их услышала, сердце сжала такая пронзительная боль, какую я никогда не испытывала. И теперь я почти с ненавистью глядела на человека, явившегося причиной этой боли!
Руки и ноги просто отказывались подчиняться, несмотря на то что сейчас я больше всего хотела вскочить с места и убежать отсюда подальше. Чем дальше – тем лучше, запереться в своей комнате и выпрыгнуть из окна или подняться на крышу и прыгнуть оттуда. Я испытала полное отсутствие воли и способности управлять собой – своим телом, своими чувствами и мыслями. Все теперь было подчинено одному человеку, который сейчас сидел передо мной и смотрел на меня глазами, в которые хотелось окунуться с головой.
Это была невыносимая мука. И Орлов принял единственно правильное в этой ситуации решение. Он просто нагнулся и поцеловал меня… Это был очень долгий поцелуй, когда я полностью пришла в себя, то с удовольствием обнаружила, что руки и ноги снова мне подчиняются, и воля и разум – тоже. О произошедшем напоминали только слабые покалывания в сердце, которые, как я подозревала, останутся там навсегда. Меня охватило какое-то сладко щемящее чувство. Я вздохнула с облегчением и, обнимая этого мерзавца за шею, с любовью посмотрела ему в глаза. И улыбнулась… Ему ничего не оставалось, как улыбнуться мне в ответ.
* * *
Когда мы спустились на свой этаж в тех же роскошных костюмах и дошли до наших комнат, нам бросилась в глаза записка, приколотая внизу на двери спальни Алекса и агента 013. Сняв ее, командор прочел вслух:
– «Сегодня я одновременно потерял друга и любимую девушку. Я не могу пережить вашего предательства и не хочу больше жить. Иду вешаться. Прощайте навек».
И подпись.
«Стальной Коготь».
Мы с Алексом одновременно в едином порыве кинулись на дверь, стукнувшись лбами. Дверь распахнулась, и нашим глазам предстала прискорбная картина. На бронзовом подсвечнике, привинченном к стене, висела веревка с петлей на конце. Под ней стоял стол (он всегда там стоял, у кота бы сил не хватило его сдвинуть), а на одной из кроватей, трогательно свернувшийся калачиком и оттого казавшийся намного меньше, спал агент 013.
Мы стояли и смотрели на него, еще не успев очухаться от пережитого потрясения. Видно, сон у Пушистика был тревожный, потому что он то и дело нервно дергал во сне усами и задними лапами. Удостоверившись, что с профессором все в порядке, я уже собиралась идти к себе, как Мурзик внезапно проснулся и, увидев нас, вскочил на лапы. Вид у него был крайне возмущенный. К сожалению, я не успела сбежать…
– Я тут вешался часа два, а вы все не шли и не шли! Бесчувственные и бессердечные люди… – обиженно заорал кот. На этом мы с Алексом вздохнули свободно. Было ясно, что агент 013 лапы на себя не наложит. Выйдя в коридор, я увидела Йоркширского Лорда, караулящего у моих дверей.
Увидев меня, он поправил костыли и прищурился.
– Так-с, молодая леди, вы отняли у меня последнюю радость, – хриплым голосом проговорил Хромой Лорд, глядя на меня обвиняющим взглядом.
– О чем это вы? – искренне удивилась я.
– О моей бедной Элизабет, о моей последней любви, ради которой я оставил даже хор и всех моих друзей-призраков, уже начав их чураться, – ведь Элизабет предпочитала уединенный образ жизни. Теперь она никогда не поднимется в замок… О я несчастный хромой инвалид! О это унылое призрачное существование! О моя любимая Элизабет! Бедный я, бедный, бедный…
Призрак, опустив плечи, поплелся по коридору, по дороге продолжая сокрушаться о потерянной любви и в порывах внезапной ярости колотя костылем по стенам и дверям.
На следующее утро мы поднялись ни свет ни заря. Наскоро позавтракав у себя и собрав вещи, распрощались с замком и его гостеприимными обитателями. Кот с нами не разговаривал, однако сердечно попрощался с графом, который настоятельно приглашал Мурзика провести в его замке свой отпуск. Нас вышли провожать все, даже сумасшедший дедушка тут присутствовал. Наверное, пришел из любопытства, узнать, чего это все столпились в воротах. Из-за угла выглядывал маленький толстый призрак с круглым лицом, у него не было рук, поэтому в нем нетрудно было узнать Бинки, хотя мне так и не довелось с ним пообщаться. В своей спальне я не забыла помахать рукой гобеленному Максорли, который нам очень помог. И вообще хорошо, что я сюда поехала. Вспоминая прошедшую ночь, я решила, что это было самое замечательное дело из всех пяти, в которых мне пришлось участвовать. Даже несмотря на провалившуюся попытку самоубийства кота… Было видно, что и Алекс так думал, теперь он всегда улыбался, когда мы встречались с ним взглядом…
* * *
На Базе, похоже, никаких изменений не произошло. Все оставалось как прежде, хотя казалось, что мы тут не были целую вечность. Я сразу же дернула в лабораторию, Алекс хотел идти со мной, но я настояла на том, что пойду одна. Страшно было от одной мысли о том, что лекарства у них нет. Я представила себе, как они говорят: мол, сожалеем, но нужной сыворотки получить не удалось. Теперь мне меньше чем когда бы то ни было хотелось превращаться в монстра, меня пугало, что это уже почти реальность, хотя в замке никто не спрашивал меня о вертикальных зрачках, но…
Добежав до двери с табличкой «Вход только для горбоносых горбунов», я распахнула ее и вошла внутрь. Что-то грохнуло, что-то упало… Я увидела катящийся по полу стерилизатор и испуганного гоблина, прижухавшегося в уголке под столом. Двое других дернули из комнаты в подсобные помещения. Передо мной остался стоять только дрожащий старший научный сотрудник лаборатории, с которым я и разговаривала в прошлый раз. У него трясся даже горб, и это не предвещало ничего хорошего.
– Э-э, уважаемая Алина Рашидовна, к сожалению, нам не удалось приготовить вакцину, нужную вам для возвращения в первоначальный вид. Но… стойте, стойте!
Ему, наверное, показалось, что я собираюсь в ярости накинуться на него с кулаками, но я всего лишь пошатнулась. Для активных действий у меня просто не было сил. Я уставилась на гоблина в ожидании продолжения, хотя зачем оно? Ведь все и так ясно. В глазах начали копиться слезы…
– Но не все еще потеряно, вернее, мы еще успеем приготовить вакцину.
– Бросьте… Вы сто раз это говорили.
– Нет, пока вас не было, мы выяснили, чего нам не хватает. Необходимая составляющая – плазма из крови ваших напарников. – В следующий момент бедный гоблин бросился на пол и, прикрыв руками голову, истошно завопил: – Не надо! Не надо!
Я хотела всего лишь расцеловать коротышку в порыве бурной радости, но тот, совсем не привыкнув к такому обращению, подумал, что я собираюсь его загрызть. Не тратя времени на объяснения, я выбежала в коридор и побежала искать своих товарищей. За Алексом, конечно, дело не станет, а вот агент 013 мог и заупрямиться, но вряд ли надолго. В принципе он неплохой кот, но сейчас были задеты его чувства.
Ну, в общем, что долго рассказывать… Мурзик действительно поначалу не мог скрыть еще свежую обиду, но вскоре оттаял и, чтобы доказать свою любовь, первым на всех парах побежал в лабораторию, чтобы поскорей сдать кровь, обогнав даже Алекса. Через день, который мне показался мучительно долгим, вакцина была готова, и я, дрожа от волнения, получила инъекцию и тут же почувствовала странное покалывание по всему телу, которое вскоре прекратилось.
Прошло несколько дней, я все еще не возвращалась домой. По рекомендации лаборантов нужно было дождаться, пока я окончательно верну свой настоящий вид. Зрачки стали нормальными уже через день, уши уменьшались и округлялись дня три, а вот клыки исчезали медленней. Напрасно я уверяла своих партнеров, что со мной уже все в порядке и я могу съездить проведать своих родителей. Нет, эти двое и слушать меня не хотели, не переставая опекать, пока я выздоравливала. Впрочем, не только они. Синелицый закармливал меня пирожными и буквально залил вишневым компотом. Хоббиты то и дело забегали и приносили гостинцы. Шеф вызвал к себе в кабинет и сообщил, что я зачислена в штат, так как являюсь очень ценным агентом. Наконец и зубы пришли в норму. На следующий день я должна была ехать домой, взяв кратковременный отпуск. Нужно было обязательно навестить родителей, ведь я их уже почти месяц не видела.
