Однако последняя надежда не оправдалась. «Императрица» видела, куда свернула ее противница. Несясь во весь дух и не осмеливаясь оглянуться, Сараи перепрыгнула через валявшегося на пути оборванного «придворного».
«Табеа скопила кучу энергии и более подвижна, — напоминала себе девушка — но ноги воровки значительно короче, а юбка — длиннее».
Она промчалась по коридору, но на повороте, не совладав со скоростью, по инерции пронеслась к противоположной стене и напугала до полусмерти старуху, свернувшуюся калачиком на драном одеяле.
Преследовательница прошла поворот точнее — Сараи поняла это по звуку шагов. Девушка уже тяжело дышала, в то время как в дыхании Табеа напряжения слышно не было.
Впереди, ярдах в пятидесяти, виднелась открытая дверь. Сараи из последних сил бежала к спасительному световому прямоугольнику, готовясь, если понадобится, увернуться и размышляя, какой бы новый трюк при этом использовать.
Но никаких идей у нее не возникло, а Табеа приближалась с каждым шагом… Сараи все-таки решила, что успеет первой достигнуть двери, и если сразу же нырнет в сторону…
Когда до выхода оставалось не более двенадцати ярдов, светлое пятно вдруг исчезло — перед дверью опустился какой-то занавес.
Сердце у Сараи упало, но выбора не было. Оставалось надеяться, что Табеа тоже запутается в неожиданно возникшей преграде. Беглянка рванулась вперед, рассчитывая в последний момент упасть и проползти под занавесом.
Пробегая последние футы, она заметила — ее кошачьи глаза быстро приспособились к сумраку, — что перед ней гобелен, на котором с поразительным мастерством выткана совершенно пустая комната. Интересно, какой чудак захотел украсить стену своего дома подобным изображением?
Сараи нырнула головой вперед. Ее рука коснулась гобелена, но не встретила никакой преграды. Ткани не было. Впереди вообще не оказалось ничего, способного остановить ее полет на камни дворцовой площади. «Магия, — подумала девушка, — какая-то очередная иллюзия». И в ожидании скорой встречи с плитами мостовой Сараи зажмурилась.
Так и случилось. Она ударилась о камни — но не о теплые, прогретые солнцем камни дворцовой площади; вместо этого беглянка оказалась в холодной кромешной тьме на гладком покатом полу.
Сараи поняла, что до крови расцарапала щеку и заработала несколько синяков и шишек. Она встала на четвереньки, открыла глаза и, несмотря на головокружение, поползла вверх по склону. Беглянка была уверена, что Табеа находится где-то рядом.
Неожиданно она замерла и огляделась по сторонам. Табеа не было. Здесь вообще ничего не было. В этом загадочном месте царила почти полная темнота. Такую тьму Сараи видела лишь в самых глубоких подземельях дворца.
Однако темнота оказалась не абсолютной — кое-где пространство было не черным, а темно-серым.
Глаза приспосабливаться к освещению не желали. «Даже кошка, — решила Сараи, — ничего не сможет здесь увидеть».
Обоняние ей также ничего не подсказывало. Странно. Собачий нюх должен различать запах одежды и пота, запах пола, на который она свалилась. Ничего этого не было и в помине.
Сараи прислушалась, но звуков преследования не уловила. Она вообще не услышала никаких звуков. Такой полной тишины девушка не встречала даже в самых глубоких подземельях.
Может быть, она уже мертва? И вся эта тьма — потусторонний мир?
Но разве бывает потусторонний мир с покатым полом? Нет. Ощущения полностью не исчезли. Сараи различала оттенки темноты, слышала похлопывание ладони по камням пола. Нет, она не умерла, а всего лишь потеряла обоняние.
Вернее, она утратила то тонкое чутье, которое похитила у собаки. Сараи приподняла юбку и, понюхав подол, уловила знакомый запах шерсти.
Наверное, кошка отлично может здесь видеть. Просто она — Сараи — потеряла не только собачий нюх, но и кошачье зрение. Так где же она все-таки оказалась? И почему Табеа прекратила преследование? Сараи поползла вниз по склону, ощупывая пол руками.
Уткнувшись в стену, она повернула и двинулась дальше. В этот момент сзади раздались шаги. Они возникли из ниоткуда и начались в нескольких футах от места падения Сараи.
Девушка подняла Черный Кинжал.
— Леди Калтон? Вы здесь? Проклятие, я совсем забыла об освещении.
Голос принадлежал не Табеа. Беглянка повернулась на звук, не выпуская из рук Кинжала.
— Вы в переходе? — спросил голос чуть громче. — Сараи, это я, Каранисса.
— Я здесь, — ответила Сараи, опуская нож. Это действительно был голос Караниссы.
Неожиданно все вокруг озарилось оранжевым светом явно магического происхождения. Даже это неяркое свечение после глубокой тьмы резало глаза.
Сараи увидела, что находится в каменном коридоре, берущем начало в просторной комнате. Оранжевое сияние шло оттуда.
Вернувшись на несколько футов назад, Сараи увидела волшебницу, стоявшую в центре абсолютно пустого помещения — или, скорее, огромной кубической коробки с голыми каменными стенами и наклонным полом. Поднятая ладонь Караниссы светилась, заливая неестественным сиянием ее лицо. Волшебное свечение отражалось в гладких каменных стенах.
— Каранисса, — воскликнула Сараи, — куда мы попали?
Когда коридор погрузился в полумрак, Табеа резко затормозила. Какой-то новый трюк? Новая ловушка, которую поставили проклятая аристократка и ее друзья?
Увидев, что Сараи бросилась куда-то вперед и исчезла, Табеа упала на пол и откатилась в сторону.
Чародейство! Это настоящее чародейство! Ловушка! Яростно рыча, «Императрица» поднялась на ноги и посмотрела на прикрывающий дверь занавес. Это был гобелен и не просто гобелен, а шедевр коврового искусства. Она не заметила на нем ни единого узелка. Но изображение пустой комнаты вызывало неприятные чувства. Голые каменные стены черного и серого цвета. Никакой мебели, никаких ярких пятен и радующих глаз закруглений. Сплошные прямые углы. Ничего интересного.
Но это наверняка магический ковер. Табеа протянула руку, чтобы пощупать его, но вовремя спохватилась.
Переносящий Гобелен! «Императрица» поспешно сделала шаг назад. Когда она шпионила за чародеями, некоторые из них толковали о подобных штуках. Висевший перед дверью ковер должен был доставить ее прямиком в темницу.
Враги рассчитывали, что она нырнет туда вслед за Леди Сараи… И она едва не попалась на их крючок!
Если бы она провалилась в узилище, чародеи нашли бы способ извлечь оттуда дочь Министра Справедливости, оставив Табеа гнить в каменном мешке. Так вот какую месть они уготовили ей за убийство Гильдмастера. Нет, ее смерть их не устраивала, изуверы хотели, чтобы она мучилась всю оставшуюся жизнь. Не исключено, что у них были и иные, не менее гнусные планы.
Нет, она не попадется на их уловки. Табеа повернулась я направилась в Тронный Зал. В этот момент ее осенило: Черный Кинжал по-прежнему у Леди Калтон, а сама Леди Калтон только что нырнула в чародейский ковер и, следовательно, уже вступила в контакт с Гильдией Чародеев, которая теперь без труда сможет умертвить «Императрицу».
Табеа бросилась бежать, выкрикивая что есть сил:
— Я отрекаюсь от престола! Сдаюсь!
Может быть, если ей удастся выскочить из дворца через другую дверь, она сумет найти убежище, где даже чародеи не смогут ее достать.
Впрочем, особых надежд на это Табеа не питала.
— Они бегут сюда! — воскликнула Каранисса. — Табеа мчится следом за Сараи, и она быстрее. Скорее, Тобас, сделай же что-нибудь!
— Что сделать? — беспомощно оглянувшись, спросил чародей. — Ведь я не взял с собой ничего, кроме Гобелена.
Рядом с фургоном, кроме Караниссы, стояли ворлок и Тенерия. Они продолжали врачевать Турина. Состояние раненого уже заметно улучшилось, он пришел в себя и с интересом поглядывал по сторонам.
— Значит, используй как-нибудь ковер! — топнула ногой Каранисса. — Сделай так, чтобы Табеа в него вбежала.
Немного помедлив, Тобас пробормотал:
— Ну что ж, я попробую. А ты мне поможешь.
Он полез в фургон и вынул оттуда Гобелен, обернутый вокруг деревянной планки. Молодой чародей всеми силами старался не прикоснуться к ткани. Каранисса помогла мужу развернуть ковер, и они отнесли его поближе к дворцовой двери.
Прохожие поглядывали на них с любопытством, но никто не вмешивался. Все понимали, что это либо маги, либо приспешники «Императрицы». И с теми, и с другими связываться было опасно.
— Как мы его туда втащим? — спросил Тобас.
— Занавесьте вашим Гобеленом выход, — предложила Тенерия, — Табеа в него и вбежит.
— Сараи влетит туда первой, — запротестовала Каранисса.
— Но тем она и спасется, — стояла на своем Тенерия. — И у нее останется Кинжал.
Каранисса вопросительно посмотрела на мужа. Тот лишь пожал плечами.
