Сержант нахмурился.
— Это-то меня и тревожит.
— Почему?
— Упыри не обладают разумом, товарищ лейтенант, не в нашем понимании. Но и тупыми их назвать нельзя. Они хитры, как и любые хищники. Весь день они перекрикивались, общались. Рассказывали друг другу про нас и другие отряды. Сигнальные ракеты показали им, где мы находимся.
— К сожалению, поделать мы ничего не можем. Раций у нас нет.
— Уверен, упыри всё о нас знают: что мы, где мы, сколько нас. Так почему они нападают только небольшими стаями? Если их мало, почему не оставить нас в покое и не поискать добычу полегче?
— Не знаю. Исходя из твоих слов, в этом вообще нет смысла.
Кравченко выпрямился.
— Никакого.
* * *
Оставшаяся ночь прошла без происшествий, но бойцы спали тревожно и проснулись ещё до рассвета. Быстро перекусив, они выдвинулись дальше при свете луны.
Следы вели строго на север.
Когда за деревьями появились первые тусклые лучи солнца, Охчен что-то заметил в стороне от маршрута и отошел, чтобы рассмотреть получше. Он слез с лошади и осмотрел землю. Захаров подошел к нему выяснить, что же он там увидел. Охчен расчистил снег и вытащил несколько поломанных пожелтевших костей, обрывки камуфляжной формы, несколько черных пуговиц и остатки сапог и портупеи.
— Ещё одна жертва упырей? — поинтересовался Захаров, склоняясь рядом.
— Так точно, товарищ лейтенант. Но этот бедняга умер уже давно. — Охчен наклонился и извлек из разодранного кармана личное удостоверение с поблекшей, некогда красной корочкой. Он был неграмотным, поэтому передал его Захарову.
Лейтенант с интересом осмотрел корочки. «НКВД».
Он взял лежавший рядом ржавый «наган». Он отщелкнул барабан и внимательно его осмотрел. Все семь пуль были выпущены.
— Без боя он не сдался. — Он взглянул на кости и заметил кусок черепа с ровным круглым отверстием. — А последний патрон приберег для себя.
— Ещё у него было это. — Охчен показал кожаный планшет, потрескавшийся и изношенный, но в остальном целый. Он заглянул внутрь. — Бумаги какие-то старые.
Захаров забрал планшет и удостоверение и убрал их в свой рюкзак.
— Потом посмотрим. Надо идти.
Они поспешили дальше. На западе над лесом появилась желтая вспышка, следом послышалась плотная автоматная стрельба, которая только усиливалась.
— Кто-то из наших тоже нашел упырей, — заметил Кравченко, удерживая лошадь за уздцы.
Вскоре стрельба стихла, появилась зеленая вспышка.
— Все уничтожены. Идём дальше, — сказал Захаров.
Впереди лежало огромное пространство уничтоженной лесным пожаром тайги. Пожар, вероятно, вспыхнул из-за удара молнии прошлым летом или весной и, прежде чем потухнуть, уничтожил гектары леса. На фоне горелой пустыни высились одинокие черные обожженные стволы деревьев. Под копытами трещали и ломались сухие ветки, скрытые под слоем снега. Отряд остановился на привал.
После обеда, лейтенант изучил бумаги погибшего НКВД-шника. Он раскрыл удостоверение. Его взору предстала фотография молодого крепкого парня, номер удостоверения, дата и место выдачи, звание, должность и всё остальное.
— Кто это был, товарищ лейтенант? — поинтересовался Кравченко, скручивая папиросу.
— Младший лейтенант госбезопасности Борис Степанович Сухишвили, 13-й стрелковый полк, внутренние войска НКВД.
— Из тех, кого перебили на Тунгуске шесть лет назад. Далековато отсюда. Никто не выжил. Как он сюда добрался?
Захаров принялся изучать содержимое планшета. Внутри нашлась стопка связанных воедино разрозненных листов. Бумага пожелтела от времени и вся покрылась влажными пятнами. Лейтенант развязал стопку и начал читать с самого верхнего листа.
— Он пытался доставить всё это командованию, — сказал он. — Это вестовой от Владимира Орлова, комполка. Когда на них напали упыри, Орлов понял, что полк обречен, и отправил бумаги с Сухишвили.
— И что в них особенного?
— Орлов командовал не просто поисково-карательной операцией, — сказал Захаров. — Судя по этим бумагам, у него было особое задание от Глеба Бокия, сотрудника НКВД, курировавшего исследование паранормальных явлений. Изучение природы упырей получило кодовое наименование «Операция «Аид». — Он достал следующую страницу. — Эти документы Орлов нашел в деревне под названием Туруханск. Здесь записаны показания белого офицера по фамилии Гришин, попавшего в плен к красным партизанам в марте 1920-го.
Кравченко выпустил струю дыма, разглядывая уголек папиросы.
— Практически сразу после появления первых сообщений об упырях.
Захаров принялся осторожно листать документы. Первоначальные показания были записаны от руки, а затем перепечатаны на машинке. Некоторые отрывки были совершенно нечитаемы, но остального было достаточно, чтобы сложить полную картину.
Наконец, он заговорил:
— Гришин был из дворян и до революции состоял в черносотенной организации, а с началом Гражданской войны примкнул к белым и служил при штабе Колчака. В ноябре 1919, когда пал Омск и армия Колчака была вынуждена отступить, его отправили с секретным заданием.
Бойцы внимательно слушали его речь, а вокруг, словно потерянная душа, стонал ветер. Несмотря на то, что в палатке было тепло, многие дрожали.
Захаров продолжал, не отрывая взгляда от страниц:
— Будучи оккультистом, Гришин заявил, что в его задачу входило провести ритуал черной магии где-то в Арктике и призвать упырей, чтобы те помогли белым победить большевиков. Вероятно, Колчак узнал о существовании этих тварей в ходе двух полярных экспедиций, в которых участвовал перед Первой мировой.
— Ну, если всё так, то эффект вышел не таким, как ожидалось, — заметил Кравченко. — Упырей невозможно контролировать, они убивают всех, невзирая на политику. Но, если этот сумасшедший смог их призвать, почему он не загнал их обратно?
— Сам он говорил, что не мог ничего исправить. Но даже если бы мог, после допроса его всё равно казнили. Через месяц в Иркутске взяли и Колчака, но на допросах тема упырей не поднималась, потому что никто не подозревал белых в том, что их выпустили именно они. Колчака, разумеется, тоже казнили. Но, по какой-то неведомой причине, документы до Москвы так и не дошли. О них забыли, и бумаги так и пылились в Туруханске, пока Орлов их не нашел.
— А что с операцией «Аид»? Бокий не продолжил исследования?
— Его казнили во время чисток. Паранормальные исследования впали в немилость.
Кравченко раздосадовано помотал головой и кинул окурок в печку.
— Все, кто мог что-нибудь рассказать — мертвы.
Захаров осторожно убрал бумаги обратно в планшет.
— Уверен, начальству это пригодится.
Бойцы улеглись спать, но Захаров отвёл им на сон всего несколько часов. За выжженной полосой снова начался лес, но дальше он начал редеть. Вскоре лес кончился вовсе и открылась обширная тундра, сине-белое в предзакатных сумерках полотно тянулось до самого горизонта. Здесь рос только мох, лишайник и трава, так что ничто не могло укрыть бойцов от всепроникающего ледяного ветра.
Они заметили человека в длинной парке, ехавшего на санях, запряженных парой оленей. Человек оказался ненцем, коренным жителем Заполярья. Последнее время власти убеждали их отказаться от привычного кочевого образа жизни, поэтому к солдатам человек отнесся с подозрением.
Охчен был эвенком, представителем другого кочевого северного народа, поэтому он вышел вперед и поприветствовал путника. Он заговорил с ненцем на его языке, и тот указал палкой, которой погонял оленей, на север, в сторону синей линии горного хребта. Затем он отправился дальше, а Охчен доложил Захарову:
— Их община бежит от упырей. Говорит, что провал, из которого они вылезли, за теми холмами.
Захаров кивнул.
— Следы ведут как раз туда.
Опустилась ночь. На черном полотне неба появились зеленые ленты полярного сияния, достаточно яркие, чтобы можно было читать. По мере приближения к хребту почва становилась всё более каменистой. На голых камнях Захаров не видел никаких следов, но Охчен всё замечал — сдвинутые камни, надломленный лед, содранный мох, поэтому отряд двигался дальше. Противоположный склон хребта резко обрывался, осталась лишь узкая тропа, ведущая вниз.
