Во время повествования, дракон то и дело прищуривал глазки или в задумчивости почесывал живот. Когда последнее произнесенное принцессой слово затерялось под сводами пещеры, местный антиквар задумчиво покачал чешуйчатой мордой.
— Дела-а-а… Опять, говорите, труповоды оживились. И что им не сидится? Казалось бы, с мертвяками дело имеют. Могли бы у них покою поучиться.
— Так ведь темные же? Им все власть подавай. — Вставила свое веское слово дюже образованная колдунья.
— Не скажи. — Дракон вытянул голову в мою сторону, опасно приблизив симпатичные зубки к многострадальной ведьмовской тушке. Я с трудом подавила желание отодвинуться. — Не все некроманты были темными. В былые времена эта магия пользовалась почетом и уважением. Даже целители к ее помощи прибегали.
Я уронила челюсть на землю. О, прошу прощения, на ковер.
— К-к-как? Это же невозможно! Сила то разная. Совершенно! — Пролепетала «моя образованность и всезнайство».
— Ну, не сами целители эту магию практиковали. Сила и впрямь друг друга не приемлет. Просто в особо тяжелых случаях некроманта приглашали. Он мог смерть отогнать и дать время лекарю. Опять же, если споры о наследстве почившего в тупик заходили, только труповоды могли последнюю волю узнать. Или врага павшего о секретах попытать. Да и с нечистью им управиться проще. Так что, некроманты раньше в чести были. Да только основа их силы такова, что слабого духом быстро меняет. Грань стирается. Когда для ритуала приходиться приносить жертвы, то скоро перестаешь ценить чужую жизнь вообще. К тому же, для этой магии выдающихся врожденных способностей не надо. Сила там большей частью заимствованная. Вот некромантию и начали практиковать все кто поплоше. Не по призванию, а ради достижения личного могущества. Такие стяжатели и создали темный ореол вокруг этого искусства. А теперь уже вам, людям, и вовсе неведомо, что и от труповодов благо может быть.
— Ну, то, что раньше некроманты добрыми и отзывчивыми были, во что, признаться вериться с трудом, сейчас нам не очень то и поможет. — Я скептически передернула плечами. — Будем уповать на то, что он от нас отвязался.
Дракон фыркнул.
— Маги! Да упертей вас во всем мире никого нет. Ежели вы себе чего втемяшили, так пока голова с плеч не слетит, будете вперед переть.
«Спасибо на добром слове!»
— То есть, наши надежды на то, что с темным мы распрощались навсегда — беспочвенны? Радостное известие. А то, чего доброго, жизнь станет пресной и постной.
— Ну, если б вы узнали, чего ему от принцессы надобно было… Может он еще, где это найти сможет? Тогда, глядишь, и отстал бы.
— Ага, так он нам и рассказал. Явился бы с повинной и все выложил…
Гигант снова осклабился и, в который раз поскреб пузо.
— Да, ведьмочка, с тобой не соскучишься. Оставить тебя у себя что ли?
При этих словах лорд напрягся и потянулся к мечу. Отследив это движение, дракон захохотал.
— Что-то я не пойму, воин, ты кого охраняешь — принцессу или эту ведьму?
Сверкнув из-под отросшей челки серыми глазами, Алеис процедил.
— Своих друзей. — И стал вынимать меч.
Одно неуловимое движение и оружие вылетело из рук телохранителя, со звяканьем приземлившись в дальнем углу пещеры. А дракон уже снова устраивался на своей лежанке.
— Успокойся. Шутка это. Я ж себе не враг. Лучше уж язва желудка, чем такая язва под боком. — И эта раскормленная ящерица заговорщицки подмигнула лорду.
Нет, ну что это такое?! Почему меня все обзывают? Мало было Огала с его злобной ведьмой, так еще и дракон туда же!
— Вон, посмотри, как вспыхнула. — Продолжил свои комментарии гад. — Того и гляди, заклинанием шарахнет.
Э-э-э… А ручки то и впрямь зачесались. Может и правда — того! По просьбам окружающих?
«Много чести силу на них тратить!»
К тому же, драконы с магией от рождения знаются. Как знать, чем мои выкрутасы обернуться? Ему, поди, мое самое сильное заклинание — что супчику приправа? Только на пользу пойдет… Есть и другие методы.
Я одарила дракона и лорда, который, как мне показалось, вполне разделял взгляды крылатого (во всяком случае, он даже словечка супротив такого навета не вставил), своим самым возмущенным взглядом и, отвернувшись, стала демонстративно устраиваться на ночлег.
— Рина? — В голосе лорда проскользнули нотки растерянности. Так то лучше! В ответ, я даже ухом не повела, натягивая плащ на плечи.
— Эй, магичка, ты что, обиделась? — Забеспокоился дракон. А я упорно продолжала политику игнорирования.
— Рина, ну что ты? — Вмешалась принцесса.
Поскольку Лина в число «оскорбителей» не попала, ей я соизволила ответить.
— Хочу спать.
— Но… Мы же беседуем. Это неприлично.
— А нам, язвам, законы приличия неписаны! — И плюхнулась обратно.
Дракон с шипением выпустил воздух сквозь зубы.
— Женщины…
Еще немного пошипев и попыхтев, с успехом подражая закипающему чайнику, летучий монстр вытянул голову ко мне. Его горячее дыхание взъерошило волосы на моем затылке и заставило сердечко испуганно трепыхнуться. Провоцировать мало предсказуемого монстра, да еще поворачиваться к нему спиной — это, по меньшей мере, неосмотрительно. Пусть даже выглядит он вполне дружелюбно.
Но пользоваться моей беспечностью дракон не стал.
— Ведьма, ты того… Не обижайся. — Прогудел голос в районе макушки. — Я ж не со зла. Так только, чтоб обстановку разрядить. А то охранник ваш очень уж нервный. Еще шкурку поцарапает. Всю красоту попортит.
Ну, пожалуй, это сойдет за извинения. Можно и смилостивится. Не каждый же день у меня драконы прощения просят!
Я вновь приняла сидячее положение. Одарив ящера хмурым взглядом, поспешила нацепить на лицо выражение крайнего возмущения, как у принцессы посватанной золотарем. На Алеиса даже не взглянула.
Чешуйчато-крылатый покаянно понурил голову. Но вдруг спрыгнул с лежанки и браво прошлепал в «складское» помещение. Некоторое время оттуда доносились шорохи и стук рассыпающегося по каменистому полу барахла. Наконец, хозяин старья вернулся. Мгновение он стоял в нерешительности, а после протянул ко мне когтистую лапу.
— На. Это тебе. Как говорите вы, люди: хочешь попросить у женщины прощения — подари ей украшение.
Сначала я не поняла в чем дело. Гигантская длань была так велика, что маленький тусклый комок просто терялся на ней. Но в какой то миг отблеск огня вспыхнул на серебристой грани, обращая на себя взгляд. Я протянула руку и осторожно взяла подношение.
Брошка. Из черного серебра в виде трех переплетенных полураспустившихся лилий. А в центре каждого цветка застыла капелька серой жемчужины.
Красиво.
Я вообще-то не любительница побрякушек и украшений… Но, думается, только оттого, что раньше мне их никто не дарил. За всю жизнь лишь пара серег и тоненькое колечко с опалом, торжественно врученные мамой на день рождения. Нет, были, конечно, еще результаты «художественной самодеятельности» наших деревенских олухов. Но не считать же ювелирными изысками браслетики и ожерелья из речных ракушек? Эти поделки вызывали лишь одно эстетическое чувство — желание спрятать очередной «шедевр» подальше. Вот и утешала себя мыслями, что магам украшения ни к чему. Дескать, некоторые драгоценные камни и металлы могут на заклинания воздействовать. Силу перенаправлять. Не зря же опытные колдуны перед сложным многоуровневым колдовством весь блескучий металлолом с себя снимают? А уж мне то, с моими выдающимися талантами в области прикладной магии, осталось только дополнительными помехами при колдовстве обвешаться.
Но как себя не убеждай, а тяга к «прекрасному», особливо исполненному из драгоценных металлов, живет в душе каждой женщины. И я не исключение…
В общем, растеклась я жидкой лужицей при виде простой цацки. Расчувствовалась, растрогалась. Только что слезу умиления не пустила и драконью морду поцелуями слюнявить не полезла. Да и то лишь потому, что чешуйчатая зверюга уже успела на своем насесте взгромоздиться.
Еще немного полюбовавшись брошкой, я сховала ее поближе к ведьмовскому телу, по принципу: «подальше положишь — ближе возьмешь». Не забыв попутно прикинуть ее удельную рыночную стоимость. Мало ли чего? Красота красотою, но прекрасным сыт не будешь. А за такую безделушку неплохой барыш в случае крайней надобности слупить можно.
По ходу, промелькнула еще одна корыстная мыслишка — ежели чуток подольше подуться, глядишь, чего посущественней перепадет? Но одумалась. Все хорошо в меру. Если и дальше в обиде нос воротить, окружающие решат, что подарками меня не задобришь. И к чему тогда их преподносить? Нет уж, пусть они будут осведомлены об этой моей «маленькой слабости». Может когда пригодиться? К тому же, это ведь не совсем правда. Не реши я смилостивиться с самого начала, засветила бы этой брошкой дракону прямо в золотой глаз. Из принципа. Цацки — дело хорошее, но принцип — это святое!
