Вдруг между ними оказался крылатый олень. Меч воткнулся в его тело, острие вышло с другой стороны, чуть не дойдя до трясущегося носа Бинка.
– Сука! – завопил Трент, хотя это был не совсем подходящий термин для самки оленя, крылатого или обычного. Он выдернул окровавленное лезвие. – Этот удар не тебе предназначался!
Олень упал, из раны брызнула алая кровь. У нее был проткнут насквозь живот.
– Я трансформирую тебя в медузу! – продолжал бушевать Злой Волшебник. – Ты высохнешь на земле!
– Она все равно умирает, – произнес Бинк, ощущая симпатическую агонию в своих внутренностях. Подобные раны сразу не убивали, но были крайне болезненны, а результат оказывался тем же самым. Для Хамелеона это была смерть с ужасающей пыткой.
Знамение! Оно, наконец, свершилось. Хамелеон неожиданно умер. Или умрет...
Бинк снова кинулся на врага, испытывая ярость мести, какая прежде была ему незнакома. Он голыми руками...
Трент проворно отступил в сторону, стукнув Бинка по шее левой ладонью, когда тот проскочил мимо него. Бинк споткнулся и упал, почти потеряв сознание. Слепая ярость была плохой заменой опыту и мастерству. Он увидел, как Трент шагнул к нему, подняв меч обеими руками для последнего, отделяющего голову от туловища удара.
Бинк закрыл глаза, неспособный больше сопротивляться.
– Только убей и ее тоже... быстро, – попросил он. – Не оставляй ее страдать.
Он ждал с покорностью. Но удар не упал. Бинк открыл глаза и увидел Трента... убирающего меч.
– Я не могу это сделать, серьезно произнес Волшебник.
Появилась Волшебница Ирис.
– Что это? – спросила она. – Где твоя храбрость? Убей их обоих и покончим с этим. Тебя ждет королевство.
– Я не хочу получить королевство подобным образом, – ответил ей Трент. – Когда-то я сделал бы такое, но за те двадцать лет и последние две недели я очень изменился. Я узнал настоящую историю Ксанфа, и я слишком хорошо знаю печаль безвозвратной смерти. В моей жизни моя честь пришла ко мне поздно, но она растет все сильнее. Она не позволит мне убить человека, который спас мне жизнь и который так лоялен к не заслуживающему этого монарху, что жертвует своей жизнью за того, кто его изгнал, – он посмотрел на умирающего оленя. – И никогда бы не убил добровольно девушку, которая, не обладая умом, чтобы схитрить, отдает свою жизнь за этого человека. Это настоящая любовь, которую и я знал когда-то. Я не смог спасти свою, но не уничтожу чужую. Трон просто не стоит подобной цены.
– Идиот! – закричала в ответ Ирис. – ты просто губишь собственную жизнь!
– Да, наверное, так и есть. Но на этот риск я шел с самого начала, когда решил вернуться в Ксанф, так оно и выходит. Лучше умереть с честью, чем жить в бесчестьи, хотя и на троне. Возможно, я искал не власть, а совершенство самого себя, – печально произнес Трент. Он присел рядом с оленем и коснулся ее. Она вновь стала Хамелеоном-девушкой. Кровь текла из ужасной раны в ее животе. – Я не могу спасти ее, как не мог вылечить свою жену и ребенка. Я не врач. Любое существо, в какое я могу обратить ее, будет страдать точно таким же образом. Ей нужна помощь... магическая помощь. – Волшебник поднял голову. – Ирис, ты можешь помочь. Спроецируй свой образ в замок Доброго Волшебника Хамфри. Расскажи ему, что здесь случилось, и попроси целебной воды. Я верю, правительство Ксанфа поможет невинной девушке и пощадит этого юношу, которого они изгнали неправильно.
– Ничего подобного я не сделаю! – завопила Волшебница. – Трент, опомнись! Ты почти получил королевство!
Трент повернулся к Бинку.
– Волшебница не испытала перемены, которую опыт принес мне. Блеск и соблазн власти ослепили ее... как почти ослепили меня. Ты должен отправиться за помощью.
– Да, – согласился Бинк. Смотреть на кровь, вытекающую из Хамелеона, он не мог.
– Я постараюсь, как смогу, остановить кровь, – сказал Трент. – Думаю, час она еще продержится. Дольше постарайся не задерживаться.
– Нет, – ответил Бинк. – Если она умрет...
Вдруг он стал птицей с необычным оперением, огненнокрылым фениксом, наверняка заметным, так как он появлялся на глаза людям только раз в пятьсот лет. Бинк расправил крылья и взмыл ввысь. Поднявшись в небо, он сделал круг и вдали, на востоке увидел шпиль замка Доброго Волшебника. Он помчался к нему.
Вдруг появился крылатый дракон.
– Хорошенькая птичка, я собираюсь тебя съесть! – заявил он.
Бинк облетел его, но чудовище вновь оказалось перед ним.
– Ты не сможешь убежать! – сказало оно и раскрыло зубастую пасть.
Неужели его миссия спасения окончилась здесь, столь близко от успешного завершения? Бинк энергично заработал крыльями, поднимаясь выше и надеясь, что тяжелый дракон не сможет подняться так высоко. Но его раненное крыло-рука, что Трент задел мечом, лишало его полной силы и должного равновесия, вынуждая подниматься с меньшей скоростью. Дракон сравнялся с ним без усилий, держась между ним и далеким замком.
– Сдавайся, глупая, – сказал он. – Ты туда никогда не доберешься.
Бинк вдруг догадался, в чем дело. Драконы подобным образом никогда не говорят. Во всяком случае, летающие драконы. У них для этого отсутствовал нужный объем черепа, чтобы они могли так да и вообще разговаривать. Это был не дракон – это была иллюзия, изготовленная Волшебницей. Она все еще старалась остановить его, надеясь, что если он исчезнет и Хамелеон умрет, Трент возобновит свои притязания на трон. Трент сделал бы, что мог, и потерпел бы неудачу. В самом деле, он должен был преследовать свою цель. Таким образом, Ирис бы достигла пределов своих мечтаний о власти с его помощью. Естественно, она никогда бы не призналась бы в своем участии в этой проделке.
Бинк скорее имел бы дело с настоящим драконом. Злодейский замысел Волшебницы мог сработать, потому что он был Фениксом, а не говорящей птицей, он не смог бы рассказать никому, кроме Доброго Волшебника, что произошло, другие не смогли бы его понять. Если он сейчас вернется к Тренту, будет потеряно слишком много времени, да и в этом случае Ирис может помешать ему. Перед ним была его личная битва, его дуэль с Волшебницей, и он должен победить ее.
Бинк резко изменил направление полета и полетел прямо на дракона. Если его догадка неверна, он погибнет в брюхе чудовища. Но он пролетел насквозь, прямо через дракона и не почувствовал никакого прикосновения. Победа!
Ирис что-то прокричала ему вслед, нечто вовсе неподходящее для лексикона леди. Какой она становится склочницей, когда ей становятся поперек дороги! Но Бинк не обратил внимания и полетел дальше.
Перед ним образовалось облако. О, буря? Он должен торопиться.
Но облако быстро увеличивалось в размерах. Из него выпирали волдыри черного пара, перед ним закружились черные вихри. Через мгновение замок исчез. Появились облака-спутники, уродливые и угрожающие, как головы гоблинов. Вся эта масса выглядела удручающе гнетущей.
Надежды подняться выше облаков не было. Его поврежденное крыло болело, а буря возвышалась во все небо, подобно гигантскому джину. Вокруг танцевали копья молний, сотрясая воздух раскатами грома. Появился запах горелого металла. Глубоко во вращающихся внутренностях мелькали цвета и смутные формы демонических видений. Магическая буря, сопровождаемая, без сомнения цветным градом, пренеприятнейшая штука.
Бинк опустился пониже и вращающееся облако сжалось в одну опускающуюся вниз серую трубу. Сверхторнадо, который его уничтожит!
Затем внезапно Бинк чуть не потерял в воздухе равновесия из-за случившегося с ним шока понимания. Ему не может причинить вреда магия! Это буря магическая, следовательно, она его не коснется. Он испугался фальшивой угрозы.
Кроме того, ветра почти не ощущалось. Это была еще одна иллюзия. Все, что ему нужно было делать, это лететь к замку и не обращать внимания на оптические эффекты. Бинк помчался прямо в облако.
И вновь оказался прав. Оптические эффекты были внушительными, но настоящей бури не происходило, просто туман и ощущение влажности его крыльев. скоро он пролетит сквозь нее. Потом ничто не сможет его остановить на пути к замку.
Но туман не кончался. Как он найдет замок, если ничего не видно? Ирис не смогла обмануть его, но ей удалось эффективно ослепить его. Может быть, он лично и не может быть остановлен магией, но его талант, казалось, не заботился о благополучии других людей, несмотря на отношение к ним Бинка. Он-то выживет, даже если Хамелеон умрет. Эта жизнь его не обрадует, но с точки зрения его магии, все было в порядке.
К черту талант, в ярости подумал Бинк. Ему лучше было перестать заботится о деталях и начать заботиться о моем душевном благополучии. Я убью себя манденийскими средствами, если решу, что жить дальше не стоит. Поэтому ты спасешь меня совсем, если позволишь этой враждебной магии помешать мне спасти Хамелеона. Что ты тогда будешь делать?
