— Вы знаете меня так же плохо, как в день нашей первой встречи. Но тем не менее, мы можем помочь друг другу, — герцог потрепал страдающего в своём бессилии пса по голове.
— С этого и стоило начинать, а не с вашей показной заботы, — я фыркнула, отворачиваясь. Дошла до окна и посмотрела вниз. Полуденный зной всех загнал в тень, отчего казалось, что во дворе никого нет. — Так какие выгоды для вас в женитьбе на вдове? Кроме пополнения своих знаний о мильерах?
В моей жизни уже был один такой исследователь. Я была для него женой для вида. Ширмой, за которой он скрывал свою вечную страсть — изучение магии и возможностей аур. Да, он сделал для меня многое, но по большому счёту так и оставил в полнейшем неведении — зачем?
— Вы можете временно пополнить светлую часть моей ауры, — пояснил месье я-всё-продумал дознаватель. — Без малейшего принуждения с моей стороны. Постепенно, шаг за шагом — и тогда от этого не будет вреда ни вам, ни мне. С большой долей вероятности.
— Вы хотите стать королём, я понимаю. Ваша аура для того должна быть светлее солнца, — я приподняла брови. — А если я не хочу становиться женой короля?
— Ивен полон сил и в ближайшее время не собирается умирать. К счастью. Потому его преемник станет королём ещё нескоро. А наш договор будет временным. До исполнения всех условий, которые мы определим для себя. Я помогаю вам временно снять напряжение ауры и ищу способ, как обезопасить вас дальше. Вы помогаете мне «осветлить» мою ауру… И отыскать Собирателя.
— Хотите сделать из меня приманку?! — в голосе невольно вновь прорезалось негодование.
Мало мне авантюры с «осветлением» его ауры, так ещё и подставляться под ловушки этого маньяка-Собирателя?
— Рано или поздно вы окажетесь под ударом, миледи. Снова, — голос месье дознавателя мгновенно затвердел. — И лучше, если в этот момент рядом буду я.
Я даже не поняла, как он приблизился, остановился прямо напротив. Лабьет сокрушённо засопел и опустив хвост, потрусил к камину, где явно для него было расстелено мохнатое покрывало.
Ренельд склонил голову, внимательно оглядывая моё лицо, а у меня в горле всё сжалось от того, как туго закрутилась в груди какая-то совершенно неразборчивая смесь чувств. Я осознавала разумность его слов. Но тень той мутной истории, что связывала его и Оли, не давала успокоиться. Поверить в его участие и безопасность всего, что он затеял.
Его стало слишком много в моей жизни. И он явно пытался теперь раздвинуть её границы, подогнать под свои немалые размеры. Чтобы потом уйти и оставить за собой разруху?
— Я сомневаюсь, что хочу, чтобы вы вообще были рядом! — процедила я. — При любых обстоятельствах. Знаете, как-то не задалось у нас с вами знакомство. Вы слишком много хотите от других! И решаете всё за других. Не заботитесь о том, что ждёт их дальше! После того, как они поломают свою жизнь о камни ваших амбиций.
Я едва сдерживалась, чтобы не наговорить лишнего. Чтобы не задать вопросов, ответы на которые не хочу услышать. И тем не выдать Оли и то, что она многое мне рассказала.
Всё это время малахитовый взгляд герцога ощупывал моё лицо, темнея с каждым резким словом. Его скулы напряглись, а дыхание стало чаще и глубже. Можно только представить, какое множество самых резких ответов сейчас крутилось в его мыслях. Я смолкла, осознав вдруг, что между нами что-то сломалось.
Ренельд подался вперёд и буквально сгрёб мою голову в свои огромные ладони. Раздавит, как скорлупу — и не будет больше на свете мадам д’Амран. Наверное, любая знатная магисса, способная потянуть этот договор, уже давно согласилась бы, поведи он лишь пальцем в её сторону. А тут я… Какая всё-таки незадача, месье дознаватель!
— Вы всё сказали? — взгляд Ренельда залил меня своим зельем по самую макушку.
— Не надейтесь! — я вздёрнула подбородок.
И в тот же миг губы герцога внезапно и накрепко впечатались в мои. Пальцы зарылись в волосы, пуская сонмы бешеных мурашек по коже. Я мгновенно потеряла нить собственных ядовитых рассуждений. Повисла на его рукавах, пытаясь вывернуться, бестолково дёргая ткань и чувствуя, как взбунтовавшийся гнев напополам с горячим смятением наполняют меня всё новыми силами.
Надеюсь, в этом чудовищном кабинете есть запасная рубашка, ваша светлость? Потому что эту я точно порву вам же на бинты!
Но мои потуги, наверное, казались месье гороподобному дознавателю лишь биением мухи о кожу слона. У меня даже спина испариной покрылась, пока я пыталась оттолкнуть его, вертелась и выгадывала миг укусить. А он, дав мне поразвлечься и выбиться из сил, коротким толчком просто вдавил в каменную стену. Замуровал своим телом и совершенно филигранно раскрыл мои губы, вынуждая ответить. Впустить его дыхание, сдобренное лёгким холодком тёмной ауры. Замереть, впитывая эти новые ощущения.
У них оказался удивительно пряный вкус, не похожий ни на что — словно незнакомое, интригующее блюдо. И дело вовсе не в том, что последний раз я целовалась на празднике Осеннего Света, ещё в имении своего отца. С каким-то парнем, имени которого не могла теперь вспомнить. Нет-нет! Просто нынешний, так сказать, опыт не шёл ни в какое сравнение с тем. И я была оглушена им, обездвижена, точно попала в силки.
Его жадная светлость, герцог Энессийский, держал меня крепко, но осторожно, перебирая пальцами тонкие прядки на затылке. Его язык совершенно возмутительно и по-хозяйски толкался мне в рот — и я, кажется, ничего не могла с этим сделать. Потому что каждое движение его губ, то настойчивое, то едва ощутимое, словно касание пером, пьянящей волной ударялось мне в виски.
В груди становилось так тепло, так томительно — и это ощущение, словно текущий по коже плавленый шоколад, спускалось всё ниже. Ниже… Мягкой пульсацией оно задержалось под рёбрами и совершенно возмутительно последовало дальше. Ренельд словно бы чувствуя этот поток, опустил ладонь мне на живот, провёл вверх — и даже сквозь корсет я ощутила её лёгкое давление. Стало тесно, жарко — и я откинула голову, упираясь затылком в стену. Хотелось ощутить хоть малую опору в поплывшем вокруг меня неведомо куда мире.
Наступление на мои позиции стремительно продолжалось. Поцелуй становился всё глубже и жёстче, словно его светлость перестал что-либо контролировать. Я держалась за лацканы его жилета, забыв, что хотела сделать: оттолкнуть или притянуть к себе ближе?
Пожалуй…
Конечно оттолкнуть! Эта резкая мысль наконец меня отрезвила. Надеюсь, весь этот вопиющий бардак не продолжался слишком долго? Я провела вверх по груди Ренельда ладонями. И дальше — по напряжённой шее, чуть колючим щекам, усыпляя его бдительность. Примерилась — и со всем доступным усилием впечатала пощёчину в правую скулу. С громким шлепком. Так, что удар отдался и у меня в голове, когда наш поцелуй резко прервался.
— Вы меня не слышали, да? — процедила я, убирая от лица растрёпанные ручищами Ренельда волосы. — Впредь не смейте так делать! Решать за меня там, где вам это не позволено!
— Мне показалось, вы как раз были не против.
Герцог размял пальцами челюсть.
— Просто знайте. Я не хочу становиться вашей женой! У меня прямо всё внутри выворачивается от одной только мысли! — я показала красноречивым жестом, как именно.
И правда, мои ощущения в этот миг вряд ли можно было назвать нормальными. Ещё недавно мне было жарко, а теперь бросало в озноб. Хотелось размахивать руками и колотить его светлость в эту его твёрдую, непоколебимую грудь. А возможно, и пустить одну-другую злую слезу. Разумеется, когда никто не увидит!
Рубашка герцога осталась досадно целой, а вид — самоуверенным. Этот гад наблюдал за мной, приподняв бровь. Словно взрослый — за капризами неразумного ребёнка в ожидании, когда тот успокоится. И алый след от моей ладони, что разгорался на щеке, кажется, вовсе его не беспокоил.
Шум ничуть не побеспокоил и Лабьета, который вообще, кажется, дремал!
— Не беспокойтесь, — проговорил Ренельд наконец. — Я вас понял. Наш брак будет настолько фиктивным, насколько это вообще возможно. Ведь этого вы добиваетесь?
