Город просил называть его Зоундом.
— Я вижу, что по своему генетическому коду ты сильно отличаешься от построивших меня существ, — сообщил Зоунд Джину.
— Все правильно, — ответил Джин. — А это что-нибудь меняет?
— Нет.
— Разве ты не был спроектирован, чтобы обслуживать того, кто тебя создал, — кто бы он ни был?
— Это верно. Но меня также изначально запрограммировали для оказания гостеприимства посетителям. Ты — посетитель, я тебе оказываю гостеприимство.
— Очень мило со стороны тех, кто тебя построил. Скажи-ка еще раз, как ты их назвал?
— Умой.
— Забавное слово.
— Что в нем забавного?
— Извини, не хотел тебя обидеть.
— Нет, я просто спросил, — сказал Зоунд. — Мне уже который век не удается посмеяться от души.
В течение последующих нескольких недель они часто беседовали. Джин кое-что разузнал про умоев, приземистый народец, чем-то напоминающий земляных жаб. История племени была долгой и непростой, высшим расцветом явилось строительство нескольких самодостаточных, вполне разумных городов. К тому времени численность умоев сократилась во много раз по сравнению с ранними периодами. Затем что-то случилось — Джин точно не понял, что именно, — умой покинули города и постепенно вымерли. История на каком-то этапе просто оборвалась. Джин постарался перевести временную шкалу умоев в земной эквивалент, и получилось, что умой прекратили свое существование сто — сто пятьдесят тысяч лет назад. Во всяком случае, прошло уже немало времени с тех пор, как глаза последних умоев смотрели на этот мир. Купола главных городских соборов потускнели, но в целом город оставался нетронутым и сохранил свои функции.
Из своей «квартиры» в башне Джин мог обозревать весь город. Проведя большую часть дня в городской библиотеке, он возвращался домой, съедал синтезированный, но приятный на вкус ужин, затем садился у окна и глядел на поднимающиеся над равниной высокие шпили, пока расплывшееся желтое солнце не скрывалось за далекими горами. Затем забирался в умойскую постель — нехитрое приспособление вроде спального мешка с губчатым дном — и слушал тишину, пока не впадал в дремоту.
Снились ему пустые города и вымершие народы.
Проснувшись, он посвящал некоторое время попыткам найти портал, хотя вполне осознавал, что тот, возможно, никогда больше в этом мире не появится. А если и появится, не предсказать, в каком месте всплывет и как надолго.
Но Джин догадывался, что можно привлечь на помощь тайные силы города. Как он предполагал, достижения науки и техники, от которых сознательно отказались умой, на Земле даже не были известны. В эпоху заката своей цивилизации умой стремились упростить жизнь, вернуться к основам бытия. И в этом, надо сказать, преуспели, ослабив контроль над жизнью настолько, что она просто выскользнула у них из рук. Последние умой покинули города и кое-как перебивались еще довольно продолжительное время, около пятидесяти тысяч лет. Потом природные ресурсы истощились, болезни и косность взяли свое, и умой канули в небытие.
— Что доказывает, — пробормотал он, уставившись в библиотечный монитор, — надо учиться на чужих ошибках...
— Что, простите?..
— Ничего. Пора мне перестать разговаривать с самим собой.
— А эта привычка распространена среди вашего вида?
— Да, это считается вполне нормальным. Не обращай внимания. — Джин зевнул. — Я совсем вымотался, но давай еще раз повторим. Ты говоришь, что умой уже давно разработали технику межпространственных путешествий, но отказались от нее?
— Умоев не волновало практическое применение их открытий, — пояснил город.
— Какое бескорыстие. Но ты ведь говорил, что где-то на планете осталась одна такая машина?
— Я говорил, что существует вероятность.
— И где же?
— Точно сказать не могу, но очень давно сообщалось, что такая машина построена в городе Аннау. Может, она все еще там.
— Аннау — это где?
На экране появилась географическая карта. Место было обозначено мигающей точкой.
— Вот здесь.
— Хорошо. А где это по отношению к нам?
— Город Аннау расположен ровно в четырех тысячах джи к юго-западу.
Джин присвистнул.
— Ничего себе! Наверное, долгое путешествие, хотя я точно не знаю, сколько это — джи?
— У тебя будет транспорт.
— Да? А какой?
— Самодвижущееся транспортное средство для перемещения по пересеченной местности, приводимое в движение синтезатором определенных изотопов водорода. Просто, но эффективно.
— Здорово, но все равно до этого Аннау еще переть и переть.
— Определи идиому «переть».
— Риск большой. Если я сломаюсь или сдохнет..
— Кто сдохнет?
— Да неважно. Скажем так: надо оценить факторы риска.
— Это в наших силах.
— Тогда давай этим и займемся.
— Как долетела? — спросила Шейла.
— Отлично, — ответила Линда Барклай. Симпатичная блондинка с бледно-голубыми глазами, она была высокого роста и, может, слишком худощава.
Шейла всегда хотела быть блондинкой и терпеть не могла собственную рыжую шевелюру. Справедливости ради надо заметить, что, хотя Шейла и не осознавала этого и, возможно, не согласилась бы с подобным утверждением, она была не менее привлекательна, чем Линда.
— Ты говоришь, что без конца названивала родителям Джина?
Линда поставила чашку с кофе и протянула было руку за второй булочкой, но передумала.
— Я даже хотела туда заехать, расспросить соседей, не видели ли они Джина и не уехала ли вся семья отдыхать. Но это выглядело бы очень странно.
Шейла кивнула:
— Да, наверное.
— А если нам просто поискать его? — предложил Снеголап.
— И откуда начнем? — поинтересовалась Шейла. — С Земли?
— Почему нет? — беспечно отозвался белоснежный зверь, поглощая свой обычный завтрак — свечи из пчелиного воска, политые соусом «Тысяча островов». — Ведь в последний раз его видели там. Возьмите меня с собой. Я его найду.
— К разговору о том, как странно это выглядело бы, — рассмеялась Линда.
Снеголап оскалился в широкой улыбке.
— Да, наверное, пошатавшись по вашему миру, я бы увидел много странного.
— Тебя бы все приняли за Снежного Человека, — сказала Шейла. — И ты в конце концов попал бы на телевидение. Или в зоопарк.
— Ни про то, ни про другое я ничего не слышал, но чувствую, что они вряд ли пришлись бы мне по вкусу.
— Да уж.
— И все-таки мне кажется, что Снеговичок прав, — сказала Линда. — Логично было бы начать с Земли.
Вмешался Дюквиз, слушавший их разговор:
— Линда, ты слишком долго живешь в замке и, похоже, уже не понимаешь, каково искать кого-то в огромном мире.
— Глупо, да? — откликнулась Линда. — Но ведь откуда-то надо начинать.
— Просто не верится, что дома с ним что-то случилось, — сказала Шейла. — Это ерунда. Там никто не знает о замке.
— Кроме Трента — брата Кармина, — заметила Линда.
— Может, он что-нибудь знает про Джина? — Снеголап на миг оторвался от еды.
Шейла скептически покачала головой. А Линда добавила:
— Принц Трент симпатичный, но я почувствовала между ним и лордом Кармином какое-то напряжение.
— Когда-то они оба претендовали на трон, — кивнула Шейла.
— Значит, и сейчас могут соперничать.
— Но зачем Тренту нужно расправляться с Джином?
— А если он со всеми нами хочет расправиться, со всеми Гостями с их колдовскими талантами? Ведь мы теперь — слуги Кармина.
— Вассалы, — поправила Шейла.
— Ну вассалы. Любой претендент на трон будет беспокоиться, если у его соперника такие могущественные сторонники.
— Погоди. По-моему, ты слегка преувеличиваешь нашу силу и значимость.
— Но Кармин сам говорил, что более могущественных волшебников, чем мы с тобой, в замке никогда не было, если не считать членов королевской семьи.
— Да, — согласилась Шейла. — Он так говорил. Просто мне трудно представить себя в роли громовержца и тучегонителя.
— Ну ведь мы год назад приложили руку к спасению замка. Помогли остановить захватчиков.
— Их остановил Кармин. А его брат Димз погиб, сражаясь с ними.
Линда кивнула:
— Ладно, наверное, я слишком зазналась. Просто не могу взять в толк, что же происходит.
— Может, и ничего, — сказала Шейла. — В один прекрасный день Джин объявится и все мы почувствуем себя полными идиотами. — Она на секунду отвела глаза, затем продолжила: — Все-таки почему самые могущественные волшебники — мы? Некоторым слугам по нескольку сотен лет — так они, по крайней мере, утверждают. Почему они не превосходят нас в мастерстве? Ведь колдовскую силу явно дает замок, а они прожили здесь всю свою жизнь.
— Среди слуг тоже есть могущественные колдуны, — возразил Дюквиз. — Джамин, например. Он отвечает за работоспособность различных заклинаний по замку, таких как, скажем, переводное, без которого тут началось бы вавилонское столпотворение.
