— Тюрьма Бутырская видна, — помог ему Саша. — Это вдохновляет и помогает работе. Утром хочется пораньше уйти, а вечером нет желания возвращаться. Ну ладно, сейчас перекусим и пойдем куда-нибудь.
Саша прошел на кухню, открыл холодильник и стал его рассматривать. В холодильнике лежала пустая пластиковая бутылка из-под «Сенежской чистой», журнал «Автопилот», фотография знакомой бизнесвумен, иногда заходившей к нему на ночь «отдохнуть от зарабатывания денег», — она была владелицей трех престижных бутиков и женой вечно мотающегося в командировки за границу кинорежиссера Вутетича. Из еды в холодильнике лежал лишь маленький кусочек сыра, позеленевший от времени и пренебрежения.
— Знакомое чрево. — На кухню заглянул Игорь. — И кто только эти холодильники придумал? Как ни посмотришь — все время пусто. Ну да ничего, мы его сейчас дарами Азовского моря заполним.
— А я пока за пивом схожу, — встрепенулся уныло молчавший Ласточкин.
— Всем оставаться на местах, — поднял руку Саша. — Ша, одним словом. Я угощаю, хотя дары все-таки в холодильник можно и, по-моему, даже нужно положить.
4
Полковник Леонид Максимович Хромов живо заинтересовался пропажами красивых девушек в Таганроге лишь после того, как получил описание подозреваемого в этом преступлении.
— Что, так и выглядит — маленький, кривоногий и кривоносый?
— Да, — кивнул Степа Басенок. — Похож на булгаковского Азазелло.
— Литературой, — Хромов кашлянул, — в нашем деле не стоит увлекаться, а вот поподробнее обо всем рассказать можно…
…Лидия Глебова всегда была увлечена мыслями о любви, не в силу романтической натуры, а вследствие своей ярко выраженной гиперсексуальности. Если бы ее мысли можно было спроецировать на большой экран, то получился бы фильм о лирической эротике, время от времени соскальзывающей в жесткое порно с элементами группового секса и стыдливо-девичьего, слегка опоэтизированного, садомазохизма с применением лесбийской фактуры. Но воспитание Лидии Моисеевны Глебовой было до того хорошим и нравственным, что дальше фантазий она не шла.
… — Есть у нас в городе, — Степа слегка смутился, — одна особенность. У нас все друг друга знают, если не напрямую, то через кого-то, если не через кого-то, то напрямую.
— Это как в большой деревне? — догадался Хромов.
— Нет, — поспешно ответил Степа. — Но и не так, как в Москве, конечно. У вас все иначе, а в чем-то даже и проще из-за масштабов. Вы на бытовое убийство и пропажу человека уже давно реагируете так, как мы реагируем на кражу скрепок из Фонда социального обеспечения.
— Не увлекайся, — строго предупредил Степа Хромов, — давай по делу…
…Лида, закончив Новочеркасский политехнический институт, вернулась в Таганрог и устроилась работать секретарем-машинисткой у ректора радиотехнического института Рудольфа Васильевича Беконина, который иногда останавливал на ней долгий задумчивый взор и, видимо, вспоминая что-то из прошлого, ронял в пространство странные фразы:
— Нет, так не пойдет, надо что-то менять, пока Мариночка не увидела.
Или:
— Лидия Моисеевна, — в этот момент он еще задумчивее смотрел на нее, — прекратите приходить на работу в брюках.
Лидия в такие моменты даже немного пугалась, так как приходила на службу всегда в строгом деловом костюме-миди и никогда не надевала брюки из-за чрезмерно жизнеутверждающего объема бедер и ягодиц. А непонятное упоминание некой Марины ее не сбивало с толку. Так звали двадцатитрехлетнюю жену Рудольфа Васильевича, совсем недавно она сидела на месте Лидии и так же, как и она, не носила брюки…
— Кстати, — сообщил оперативникам Хромов, — за вчерашний день в Москве пропало девять человек, правда, сегодня семь из них обнаружили. Двоих в виде трупов, троих в виде заложников, а двоих в виде не помнящих, где живут, стариков. Последних обнаружили за пределами Москвы, одного деда в Рязани, а другого, вот тоже загадка, — Хромов изумленно покачал головой, — в качестве безбилетного пассажира на самолете, летящем в Таиланд. — Хромов строго посмотрел на оперативников, как бы осуждая их за халатность. — Представьте, без билета, с одним пенсионным удостоверением, в резиновых калошах на босу ногу, прошел все системы досмотра и полетел в Таиланд. Это же сатанизм какой-то.
— Мощный старик, — поддержал начальника Саша Стариков. — Представляю, что он в молодости вытворял.
— Да ничего он не вытворял, — махнул рукой с пренебрежением Хромов. — Он как сел в двадцать лет в тюрьму, так и сидел до болезни Паркинсона всю жизнь под кличкой Шекспир. Вот, — Хромов взглянул на Степу Басенка, — а двоих пока не нашли. У вас же пропали всего три девушки за месяц, а вы устроили ЧП российского масштаба…
…Впрочем, Лидия Глебова не считала ректора «видом на будущее». На ее взгляд, будущее с ректором в одной постели — это то же самое, что прошлое без него, то есть фантазии без практического применения, классическая музыка без рок-н-ролльных барабанов, прыщавое лицо юности, упершееся взглядом в потолок мечты над кроватью. Правда, кое-что Лидию смущало. Рудольф Васильевич на самом деле даже не помышлял о том, о чем помышляла Лидия Глебова, она ему не нравилась, но сути это не меняло. Если женщина с отвращением думает об интимной близости с каким-нибудь конкретным мужчиной, а затем вдруг выясняется, что этот мужчина даже и не помышляет о такой близости, можно не сомневаться, женщина вывернется наизнанку, но все-таки затащит его к себе в постель лишь ради того, чтобы после с удовлетворением констатировать: «Боже, как он мне противен!…»
— Женщины и деньги суть одна субстанция, — неожиданно заявил Хромов и медленно обвел взглядом оперативников, ошеломленных этой хотя и общеизвестной, но всегда неожиданной истиной.
— Да, — поддержал Хромова Степа Басенок. — Это единственное воплощение поэзии в жизнь.
— Вот, — решил внести свою лепту в разговор Саша Стариков. — Поэтому проституция — самая древняя и самая неискоренимая профессия. Я в эту среду, — он бросил осторожный взгляд в сторону Хромова, — Калевалову из обезьянника вытаскивал, восьмой раз за этот месяц. Кошмар как притесняют иногородних в столице.
— Кто притесняет? — удивился Хромов, зная, что Калевалова, проститутка из Соль-Илецка, является агентом Саши. — Милиция, что ли?
— Ну не уголовный же розыск! — Саша возмущенно нахмурился. — Представляете, до чего уже дошло, коренные московские проститутки собрали бабки и втулили их муниципалам, чтобы они иногородним не давали работать. Вот мою Калевалову и мучают, через каждые пять минут с трассы снимают.
— Непорядок, — возмутился от такого проявления столичной великодержавности полковник Хромов, — ты займись этим. — Он на секунду запнулся и уточнил: — На досуге…
…Перспектива безоблачного будущего с выходом на столичную жилплощадь возникла перед Лидией Глебовой в виде потрясающе бесцеремонного, наглого, невысокого роста мужчины. Он был обаятельно-уродлив, но от него исходила обволакивающая аура могучего интеллекта, денег и сексуальной одержимости сатирофавного темперамента.
— Меня зовут Василий Алексеевич, — представился он, — я все могу, и вы мне нравитесь. В вас есть то, что я когда-то потерял в лице любимой Ирочки Васиной, которую вы, славу Богу, не знаете.
— Что же это? — выдохнула Лида, почувствовав в себе неожиданную и необоримую тягу к необузданному сексу. — Что вы потеряли?
— Видите ли, — сварливо начал «фавн», — она была вакханально-валькириевого психотипа, то есть в ней вырабатывалось ценнейшее для науки фрагментарное сырье, то есть «Вспышка»… — Тут «фавн» внимательно взглянул на Лидочку Глебову и упростил объяснения до уровня лжи: — Я любил ее, но потерял и не жалею об этом, ибо встретил вас и с тем же самым качеством…
— И у вас, конечно же, есть веские доказательства причастности этого человека к похищению девушек и принадлежности его к так называемой медицинской мафии? — спросил Хромов, хмуро глядя на таганрогских оперативников и присоединившегося к ним Сашу Старикова.
— Веских доказательств нет, — вздохнул Степан. — Вообще никаких доказательств нет, одни подозрения, основанные на агентурных данных.
— Это как? — усмехнулся Хромов. — Агент видел, как девочек хватали и запихивали в мафиозный автомобиль с затемненными окнами и красным крестом на дверце? И каковы ваши агенты в профессиональном плане?
— Агенты-профессионалы, — кивнул головой Степа, — в смысле сутенеры, два брата, но они не братья, Рогонян… — Степа слегка смутился от поспешной конкретности своих объяснений. — Все похищенные девушки попадали под их программу поиска новых кадров, они за ними наблюдали, собирали более или менее приличные доказательства их генетически унаследованной предрасположенности к проституции. По их мнению, девочки такого типа проходят по разряду «Восторг под пальмами», а это почти штука баксов за ночь. Но дело не в этом. Наблюдая за ними, они обнаружили, что возле каждой из трех периодически крутился тип, о котором я вам рассказал и фотография которого утеряна одним нашим опытным, но расхлябанным сотрудником. А затем девочки пропали.
