В-третьих, помня некоторые заветы мужчины, я старалась молчать и улыбаться. Моё дурашливое лицо, чуть ли не блаженное, привлекало к себе внимание. И я понимала, что здесь если не в лицо, но многих знали, как и самого доктора. А тут какая-то… леди! Да ещё с лицом таким чудным, что дамы шеи сворачивали, а мужчины провожали заинтересованным взглядом.
— Саймон нашёл самые лучшие документы! Но вам лучше при встрече молчать. Вы из захолустного местечка, где девушки умеют только улыбаться и смущённо краснеть.
— Я не умею смущённо краснеть! Я… — поймав взгляд мужчины на себе, вскинула брови и тактично кашлянула, — я не настолько наивна и невинна.
— Есть что-то, что вам смутит?
— Не знаю… Может… Ну-у-у… Мне подруга советовала представлять голыми преподавателей на экзамене, чтобы не было так страшно. Но…
— Можете представить членов комитета обнажёнными.
Тут я не выдержала и покраснела. Даже не знаю, что меня сильнее смутило: прямота речи или само предложение? Странно, я доктора представляла себе жутким занудой, потому что иногда в нём просыпался профессор, который начинал зудеть и сыпать информацией.
— Члены комитета будут задавать вопросы. Поэтому я советую вам сказать, что у вас очень сильно болит горло.
— Так сильно? — я прохрипела голосом профессора Лебединского. — Да?
— Примерно. Поэтому я буду говорить за вас, отвечать на нужные вопросы и прочее, прочее, прочее. Члены комитета — весьма уважаемые люди, они знают об этом и стараются быть выше всех и вся. Так что вы скромная леди, которая изо всех сил будет смущаться, стесняться, молчать. Можно ещё сделать немного глупый вид, глупых девушек любят!
Я задохнулась от возмущения! Я не для того в медицинский на бюджет продиралась, чтобы теперь косить под дубину стоеросовую!
— В крайнем случае отвечайте односложно: да, нет или не знаю. И не забывайте добавлять сэр!
— А почему только сэр?
— Потому что женщин в комитете нет!
— Это сексизм какой-то… — я буркнула под нос. — Или шовинизм… Несправедливо!
На это мужчина ничего не сказал, он был озабочен тем, чтобы мы без особых проблем вошли внутрь большого здания. Там было столько людей, что нас тут же закружило в своеобразном водовороте. Но доктор знал, куда меня вести. Мы быстро поднялись по крутой винтовой лестнице и оказались на втором этаже. Кабинет, в который нас занесло, был довольно просторным. В нём стояли ровные ряды шкафов, а за длинным столом сидели трое почти одинаковых мужчин. Я про себя окрестила их: Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. Краснощёкие, круглолицые и животатые. И носы картошкой, почти курносые. Им не хватало свиных ушек и хвостиков, чтобы стать натуральными поросятами.
Я вспомнила о своей роли, улыбнулась и склонила голову. Доктор Гибсон уверенно подвинул мне стул. Я села, сложила руки на коленях и принялась разглядывать начищенные туфли мужчин. Доктор Гибсон разложил мои документы на столе перед строгими судьями и встал позади меня.
— Значит, вот как выглядит наследница Мэйса.
Я посмотрела на мужчин исподлобья и вновь потупила взгляд. Боюсь, что если я их представлю голыми, то с инфарктом свалюсь в приступе гомерического хохота. Я должна, конечно, напомнить дурочку, но дурочку не психическую, а то наследства лишат и в дурдом упекут.
— Хм…
Мужчины принялись внимательно изучать документы. Периодически сыпались глупые вопросы про моих родителей, про мою жизнь, но доктор Гибсон, обрисовав всю ситуацию в красках, очень чётко и бодро отвечал, не скрывая своей заинтересованности. Я так и видела, что на стол перед мужчинами появляется увесистый мешочек с деньгами. Доктор Гибсон был моим рыцарем в сияющих доспехах.
— Какие доказательства вы можете предоставить кроме бумаг и слезливой истории?
Тут мне пришлось встать и протянуть мужчинам кулон. Тот покачивался маятником и гипнотизировал мужчин.
— Это можно проверить…
Передо мной поставили небольшой деревянный сундучок. Вместо замка была сургучная печать, переливающаяся всеми цветами радуги. Я обернулась и посмотрела на доктора Гибсона, тот ободряюще кивнул. Выдохнув, я покрепче ухватилась за крепёж кулона к цепочке и приложила его к печати. Та вспыхнула и осыпалась мелкой крошкой. Мужчины зашептались, теперь осматривая меня уважительными взглядами. Самый крупный из мужчин придвинул ко мне сундучок, намекая, что я могу его открыть.
Внутри не было золота или бумаг, только ключ. Я взяла его, покрутила перед глазами и улыбнулась.
— Поздравляем вас, мисс Смит!
— Благодарю вас, сэр, — пробасила я и поразила всех контрастом миловидной внешности и голоса.
— Что вы планируете делать с наследством?
— Не знаю, сэр.
— Теперь вы богатая невеста…
— Да, сэр! — я глупо улыбнулась и закивала китайским болванчиком. Навязчивая мысль о голых поросятах, заставила меня хихикнуть.
Похоже, мне поставили диагноз. Нехотя отдали сундучок и отправили восвояси. Доктор Гибсон меня утешительно подхватил под ухо и тихо пробормотал на ухо: «вы большая молодец!».
— У меня теперь будет целая очередь из женихов, да?
— Думаю, что Уголёк знатно сократит их количество… — доктор Гибсон неожиданно съязвил. Он нервно оглядывался по сторонам и спешил выйти на улицу. — Не так важно всё это. Женихи не самая большая проблема.
— Верно!
Я встала как вкопанная перед какой-то дверью. Вытаращившись на символ, выгравированный на ней. Я глазам поверить не могла!
— Это…
— Да-да, Инспекция по надзору за маджестиками… Рудимент нашего мира! Идёмте, — доктор Гибсон вновь ухватился за мой локоть.
— Нет, вы не поняли! Этот знак был на саквояже!
9. Подпольщики
Мой дом… Надо же! У меня целый особняк! Да!
Я, конечно, понимала все масштабы обрушившегося на меня счастья, но такого не ожидала. Дом доктора Гибсона был по сравнению с моим наследством — собачьей конурой. Нужно экипаж запрягать, чтобы все владения объехать.
Да-а-а! Есть где Угольку разгуляться!
Доктор Гибсон не выглядел счастливым, скорее озадаченным. Только его так смущало не моё наследство, а саквояж и печать. Последняя, похоже, сильнее всего.
— Я никак не могу понять… Зачем инспекции…
— Что зачем? — я дышала полной грудью и счастливо улыбалась. — Саквояж?
— При всех чудесных свойствах драконьей кожи, крепежи и ручки не выдержали бы такого долгого использования! А фурнитуру не меняли. Это значит…
— Выдохните, доктор! Это было логично! Яйцо, саквояж… Даже мне это ясно! Мне непонятно другое: каким образом саквояж попал ко мне? И почему именно я была выбрана для этого наследства, неужели в этом мире недостаточно добрых и хороших людей?
— Узнаем позже…
Возле самого настоящего дворца был раскидистый парк. Широкая аллея из дубов вела к кованым воротам второй линии забора из большого камня. Слева был фруктовый сад, справа — пруд с широкими зарослями кустов. А зелёные луга простирались на многие сотни метров за дворцом.
— Мы тут только вдвоём?
— Слуг здесь нет, если вы об этом. Всех распустили, а за всем присматривает какой-нибудь храбрец за мелкую плату. За три года тут скопилось достаточно пыли и грязи.
— Это радует! Досугом мы обеспечены на ближайшие… — я закатила глаза и принялась подсчитывать кубометры грязи в этом дворце. — В общем, до конца жизни хватит!
— Я могу помочь с поиском персонала, но это будет очень сложно.
— Из-за Уголька?
— Да. Нужно будет найти самых отъявленных…
— Мерзавцев? — я восхитилась полётом мысли мужчины.
— Глупцов! А может и храбрецов. А может тех, других и третьих.
— Это, конечно, всё прекрасно, но как держать тут Уголька? Он или телепортируется куда-нибудь, или спалит всё! Да и как я тут одна…
— Пока я с вами побуду, потом разберёмся. А для Уголька тут найдётся место, поверьте…
К дому мы направились достаточно торопливо, громко похрустывая мелким гравием. Газоны давно заросли, деревья так тем более. А ещё вокруг было полно мусора: ветки, прелая листва. Ворота оказались проржавевшими, и доктору Гибсону пришлось приложить силу, чтобы их открыть. Связка ключей от всего на свете можно было проломить голову. Я думала, что мы пойдём в дом, но мужчина уверенно повёл меня в совершенно другую сторону.
