«Дорогой дневник!» — На этом я поперхнулся, но Василий уже продолжил: — «Да, да, я снова тебе жалуюсь. Ну почему так сложно понять, что я терпеть не могу свое имя? Оно такое громоздкое и некрасивое. Что такого важного в прозвищах, что их можно только заслужить? Иногда мне кажется, что это не правило такое есть, а они просто вредничают! Неужели так трудно произнести „Алив“? Только Ненс меня понимает. А Хельга еще и дразнится — то малявкой обзовет, то рыжей… даже не знаю, что из этого звучит обиднее. Вот не буду ее Хель называть, и все! Пусть бесится! И я ее не боюсь! Почти. Знаешь, дневник, это на самом деле неважно — так, просто заполнить как можно больше строк, чтобы, если тебя кто-то найдет, не смог сразу отыскать самое дорогое. Я сегодня опять видела Рия. Как же больно на него смотреть и знать, что никогда не смогу прикоснуться к нему! Плачу и пишу… Он говорит, чтобы я никому не рассказывала о нем, пусть остальные думают, что Рий исчез навсегда, что его больше нет. Наверное, потом стоит уничтожить эту запись. Просто то, что я скажу дальше, не должен знать даже ты. Рий признался, что, если я попрошу, он ради меня повернет время. Теперь, соединившись со временем и став им, он может это. Понимаешь?! Я могу все исправить… и узнать все, только очень боюсь ошибиться. Но так тепло, когда я вспоминаю его слова: „ради тебя“. Ой, извини, меня Стин зовет, на тренировку пора. Вернусь и сразу сожгу, а пока пусть хоть несколько часов кто-то будет знать о моем счастье…»
Василий закончил читать, и в комнате повисло напряженное молчание. Каждый боялся сказать очевидное. Я тем более. Ведь род Ритов ведет свое начало не от простого удачливого воина, который непонятно почему получил силу Алив для убийства наместника Хель. Это был ее смертный любовник, от которого на свет у творца появилось дитя. И это так понятно, что, боясь кому-то открыться, но в то же время желая сохранить одну из детских записей (величайшую тайну множественной вселенной), она отдала дневник на хранение своему любимому, Эрику Риту. Ведь в этом мире никто не мог знать родного языка творцов, а даже если бы и попал сюда человек из какой-то реальности Земли… какая вероятность, что он окажется в огромной библиотеке Ритов и найдет именно эту книгу?! Нулевая…
— И что нам теперь делать? — очень осторожно нарушила тишину Альга.
В таком деле каждое лишнее слово может навлечь кое-чье пристальное (и абсолютно неуместное) внимание.
— Спрятать и охранять, как величайшую ценность. А лучше сначала с помощью Василия перевести все, что только подлежит переводу. — Вот это я понимаю, литература… Интересно, а что еще можно у нас в замке отыскать, если о-очень хорошо порыться?
— И в нескольких экземплярах, — согласился Василий.
— Главное, больше никому не проболтаться, — подвел я итог, поднимаясь на ноги. — Ладно, господа. Надо будет отметить такую находку. А теперь можно приняться за сборы. Я в душ.
— Я первая! — воскликнула Альга, выбегая из комнаты.
Вздохнув и переглянувшись с Василием, я поспешил следом за воровкой, надеясь ее догнать или опередить. В конце концов, всегда можно найти компромисс.
ГЛАВА 21
Бал-маскарад и его последствия
Что такое зрелище? Это что-то жалкое!
Пьеро
Закутавшись в полотенце, я уныло смотрел, как под окна подают карету. Моя собственная осталась в герцогстве, вот и пришлось заказывать. М-да, не поместимся мы там. Ну никак.
Безумно хотелось наплевать на все правила и пройтись пешком, срезав путь через парк к императорскому дворцу. И так двор меня знает как бунтовщика и попирателя вековых традиций. Вот на этой мысли я довольно улыбнулся в бороду, которую, несмотря на стенания Вика, так и не сбрил — только чуть-чуть укоротил. Хотя нет, неудобно тащить всех через парк. Юля за каждую ветку цепляться будет, Маришка еле-еле на каблуках стоит — сама виновата, что проиграла моему чаду пари на желание. Так что девочек я, пожалуй, отправлю в карете, а мы с Альгой и Василием чуть-чуть прогуляемся.
— О-о! — воскликнули за спиной. — Какой восхитительный маскарадный костюм!
Вот помяни Хель к ночи, сразу явится. Хорошо, что она, слава Алив, мой мысленный возглас решила проигнорировать. А то станется с нее еще разочек в гости заглянуть. Альга тем временем продолжала смеяться, рассматривая небольшое махровое полотенце. Ну совсем как девчонка! Словно что-то новое для себя углядела.
— Может, мне тоже раздеться и в каком-нибудь халатике пойти?
Обернулся к женщине. Ага, скорее небо на землю свалится, чем я увижу подругу в платье (имеется в виду нормальное, а не тот ужас, в котором она разбойников ловила на живца). Темные брюки и просторная кофта. Волосы завязаны в высокий хвост, на лице ни следа косметики. За поясом меч и кинжал. Вот и вся Альга, дальше можно не говорить.
— Извини, я задумался. Мы же еще не опаздываем? — Посмотрел на часы.
— Нет, просто все равно поторопиться не мешает. Крису там и так туго, лучше подъехать пораньше и помочь ему…
— Раскладывать кнопки на стулья лордам и леди, солить разлитые по бокалам вина или подсовывать в блюдо с запеченным гусем порцию жареных тараканов? — уточнил я, наблюдая, как Альга скривилась от перспектив нарваться на подобное кушанье.
— А что? — Она помотала головой, пытаясь убрать из воображения неаппетитные картины, и лукаво улыбнулась. — Наоборот, хорошо! Будем знать, что можно есть и пить, а что не рекомендуется…
— Идея не лишена смысла, — согласился я.
Когда Альга выскользнула в коридор, я быстро натянул на себя вещи, закрепил плащ и, взяв в руки маску, вышел из комнаты. И сразу услышал тихие всхлипы сверху.
— Это еще что такое? — Посмотрел на ожидающую меня воровку, снова на лестницу и опять на Альгу.
— Маришка… Она переживает и не понимает, почему так хорошо относятся к дочери простой служанки. И в академию пристроили, и за один стол с господами сажают, и такие платья дарят, что можно дом купить. — Женщина покачала головой. — Удивительный человечек. Другая бы девица на ее месте как можно больше нахапала, пока разрешают, еще и хамить бы начала. А эта отказывается ехать на бал из-за своего происхождения. Юля вроде пытается успокоить…
— Подняться, что ли…
— Ты же женских слез на дух не переносишь?
— Так за дверью постоим, вдруг дочке красноречия не хватит.
Осторожно прокравшись по скрипучей лестнице, мы с Альгой встали по разные стороны двери, прислушиваясь к уже начавшим стихать всхлипам.
— Ты же знаешь, что мой папа — самый неправильный герцог во всем мире, — тихо говорила Юля, успокаивая подругу. — Подумаешь, в академию поступить помог? Если тебе будет проще, думай, что это он только ради меня сделал. И вообще, и это платье, и все-все-все остальное, что ты там перечисляла, — только потому, что я, такая капризная, пригрозила ему крупным скандалом с большими разрушениями в радиусе нескольких лиг.
— Как показала практика, не больно-то на его светлость сила действует, когда ничего скрывать не нужно. — Маришка еще раз всхлипнула, но, кажется, дождь из слез уже закончился.
Через маленькую щелочку был виден только краешек трельяжа, но я мог поспорить, что девушка улыбнулась.
— Ну-у, — Юля погрузилась в свои мысли, — тогда думай, что хочешь! Давай я над тобой поколдую, а то тушь потекла. Крис, конечно, маскарад устраивает, но все-таки… — пробурчала она, начиная нараспев читать какое-то косметическое заклинание.
— А может, мне все-таки не ехать? Засмеют же…
— Пусть только попробуют! Тьфу, теперь один глаз зеленым стал, не перебивай! Так, уже лучше. Может, на папу моя магия и не всегда действует, но вот пусть только кто-то из этих индюков попробует что-то вякнуть! Сразу воздушным кулаком промеж глаз получит. А потом еще и Крис добавит! Не зря же я тебе такое платье подбирала, и мы столько по всяким салонам бегали. Давай, обувайся, а то эти двое под дверью уже устали притворяться пылью…
Мы с Альгой переглянулись и направились обратно вниз к ожидающему нас Василию. Девушки же спустились через пять минут. Первой в прихожую важно выплыла Юля, красивая до неприличия! Так и хочется спрятать от всего мира, чтобы ни один косой взгляд не коснулся дочки. За ней маленькими шажками семенила Маришка, с трудом удерживая равновесие на высоких каблуках. Взгляд в пол, на щеках пятна смущения.
— И чего разревелась? Обычно девушки плачут, когда их бьют или обижают, а ты из-за платья расстроилась! Вы самые непредсказуемые создания в мире. — Я покачал головой и довольно вздохнул, когда Маришка оторвалась от разглядывания паркета и улыбнулась.
Как и предполагалось, уже через десять минут девушки укатили в карете, а мы направились к темнеющему парку. Альга что-то беспрестанно говорила по принципу «что вижу — о том пою». Я изредка поддакивал, Василий молчал. Кажется, проигрывал в уме лучшие варианты перевода уже прочитанных отрывков из дневника Пресветлой Алив. Иномирец и сегодня не изменил своей любимой армейской одежде. Правда, перед балом отнес в порекомендованный мной салон, где ее хорошо заштопали, вычистили, выстирали и отгладили. Уверен, что Василий произведет фурор на балу. Он даже маску не стал брать, заявив, что это против его правил — скрывать лицо за восковой улыбкой. Спорить не стали.
