А впереди были дела даже похуже. Утром, желая узнать что-нибудь помимо новостей, я случайно переключился на программу для домохозяек и увидел его, Вундеркинда, живого, во плоти, стоящего перед группой женщин. Он говорил им: какой, мол, стыд, что они глушат чай из экономии, чтобы иметь возможность покупать газ, а в это время существует такое дешевое топливо, что на сэкономленные деньги они могли бы покупать себе меховые шубы. Это вызвало у женщин истерический восторг!
Хеллер лично находился в студии?
Я бросился к экрану следящей аппаратуры.
Хеллер ехал к себе в контору! Он вовсе не разговаривал «в натуре» с домохозяйками!
Я снова взглянул на экран телевизора. Очки, лошадиные зубы, боксерская челюсть…
Я позвонил Мэдисону и застал его у матери.
— Мэдисон! Кажется, я велел тебе исправить свои ошибки! — закричал я.
— Я исправил! — отвечал он. — Я усилил достоверность и добавил двойственность! Понимаю, чем скорее, тем лучше, но, по-моему, мы справляемся. Теперь мы организуем клубы поклонников — от одного побережья до другого.
— О Боже! — вскричал я и, поскольку телевизор еще работал, а Вундеркинд все еще разговаривал с домохозяйками, спросил: — А как вы делаете эту программу с домохозяйками?
— А, это дублер, — ответил он и пустился в объяснения: — Видите ли, создавая паблисити, никогда нельзя быть уверенным в клиенте. Они всегда несут что-нибудь не то, а в нужное время их не бывает дома. Вот почему необходим двойник. Я мог бы достать актера, гораздо больше похожего на Уистера, но в своем пакете инструкций мистер Гробе предупреждает: если я захочу подставить двойника, то им должен быть только этот молодой человек. Он на этом настаивал. У него лошадиные зубы, тяжелая челюсть, и без очков он слеп как летучая мышь. На пластическую операцию, замену зубов и контактные линзы он не соглашался. А мистер Гробе все настаивал, поэтому выбора у меня не было. Пришлось переделать самого Уистера под двойника. Он на экране? По-моему, он очень убедителен! Ну, мне пора. До свидания.
Я еще раз позвонил по этому же телефону, но никто не отвечал.
Да, видимо, не зря его коллеги дали ему прозвище Джей Балаболтер Свихнулсон. Этот малый совсем двинулся на рекламе! Благодаря ему Хеллер будет у всех на языке, да еще под именем Вундеркинд!
Хеллер уже прибыл к себе в контору и разыскал Эпштейна. Тот и сообщил ему новость: у него есть двойник — он сам видел его по телевизору.
— Погодите-ка, — встревожился Хеллер. — Это же самозванство! Мне нужно найти адвоката и прекратить это безобразие!
— У нас нет десяти миллионов долларов, — заметил Изя. — Таков будет его гонорар. К тому же на это уйдут годы. Я достал вам билет на самолет в Бразилию. В верховьях Амазонки есть неизученный район. В компании термитов-солдат, а кроме них там никого, вам будет намного спокойней, хотя едят они все!
— Они еще не сделали ничего плохого, — сказал Хеллер.
Изя внимательно посмотрел на него, затем одернул свой костюм от Армии Спасения.
— Я думаю, вы еще убедитесь, мистер Джет, что в этом мире не стоит поднимать голову. Это смертельно опасно.
— Что же тогда я должен делать?
— Воспользуйтесь этим билетом на самолет, да побыстрей!
Хеллер отказался от этого предложения и поехал на трек.
Но у меня был совсем иной взгляд на эти вещи. Мэдисон подложил мне свинью. Он творит из Хеллера народного героя, даже с клубами поклонников! И с этой целью пользуется властью Роксентера. Я позвонил Гробсу. Но он тут же меня предупредил:
— Не говорите об этом со мной по телефону. Встретимся в закусочной у Голдстайна на углу Пятидесятой улицы и Восьмой авеню ровно в двенадцать.
Сразу было видно, что он учуял неладное. Тайное свидание!
В двенадцать, в убийственно скверном настроении, я, работая локтями, прокладывал себе путь к замызганному столику в глубине закусочной Голдстайна. Несмотря на множество народа, он, похоже, был зарезервирован. Только я уселся, как через несколько секунд увидел пробирающегося ко мне Гробса. В руке он держал толстенную книгу. Вид у него был, как у человека, который, возможно бы, и улыбнулся, если бы вообще был на это способен.
Он положил книгу рядом на стул и заказал непременные хот-доги.
— Терпеть не могу этой гадости, — проворчал он. — На помните мне, чтобы я не позабыл на этот раз сдобрить их углекислой содой.
По причине сильного расстройства я не был расположен много говорить и съел свой бутерброд в унылом молчании. Гробе же съел три и взял книгу.
— Это вам от Мэдисона. Хорошо, что он не знает вашего адреса или настоящего имени. Жаловался на ваш сердитый тон. А в чем была причина?
Я взглянул на него в изумлении.
Он раскрыл книгу. В ней были вырезки из газет и аннотации телепередач. Он почти улыбался, пролистывая ряд интервью с Вундеркиндом.
— Он делает из него героя! — возмутился я. — И пользуется властью Роксентера, чтобы заставить прессу служить себе!
— Совершенно верно, — согласился Гробе. — Совершенно верно. Вот — купил, когда шел сюда. — Он бросил на стол свежий номер «Дряни». На первой странице была помещена фотография Хеллера, стоящего возле «кадиллака», Хеллера в очках, с лошадиными зубами и мощной челюстью. Подпись гласила: «Американский юноша на марше, страница 5-я». И страница 5-я открывалась фоторассказом о скромном коттедже, где родился Вундеркинд, далее следовали фотографии первых учителей, отца с матерью, первого гоночного автомобиля «купер-мартин», переделанного им в возрасте пяти лет.
Отношение адвоката ко всему этому показалось мне странным.
— Мне нужно было повидаться с вами, прежде чем вы расстроите Мэдисона, — сказал он. — Он очень чувствительный, прямо примадонна. По-настоящему предан своему искусству. Так что не сердитесь на него, Инксвитч. По-моему, он просто творит чудеса!
Я так растерялся, что даже оплатил счет.
В отеле я завалился в постель, просматривая программы телевидения. В заставке дали фото фальшивого Хеллера и редакционный комментатор студии возносил ему хвалы: «Этот молодой человек, столп американского юношества, намерен революционизировать нашу культуру? Наш канал всегда придерживался мнения, что надо предоставить американской молодежи право свободно распоряжаться своими мозгами, и сегодня мудрость этой политики доказала свою правоту появлением на мировой сцене Уистера…» Я выключил телевизор.
Ничего лучшего я не ждал — и правильно делал.
Утренняя газета на первой странице опубликовала фотографию сцены, когда у Хеллера лопается шина. В заголовке вопрошалось: «Планировалась ли „Семью братьями“ смерть Вундеркинда?» Я заинтересовался: действительно ли Хеллер погиб, как подразумевалось в заголовке? Никакого реального подтверждения не было!
В утренних телевизионных новостях показали весь эпизод с заносом автомобиля и дымом. А затем в кадре появился полицейский из Лонг-Айленда с куском резины в руке. Он сказал: «Судебная экспертиза только что установила, что в этой шине не хватало давления. Члены бригады ремонтно-заправочного пункта, арендуемого Вундеркиндом, взяты под стражу и находятся под следствием».
Чушь! У него же не было никакой бригады РЗП!
Оказывается, была. Прикрывая лица куртками, они вылезали из полицейского фургона.
А дальше хуже. В послеполуденных новостях показали толпу людей, жестикулирующих поднятыми вверх кулаками перед зданием нефтяной компании «Арабиан-Манхэттен». Они протестовали против попытки компании разделаться с Вундеркиндом.
Неужели Гробсу это все нравилось? Нет, место им всем в психушке! Я погрузился в бездну отчаяния. А может, и всю эту планету стоило бы упечь в сумасшедший дом?!
Глава 5
Содержимое газет так меня напугало, что я не обратил внимания на дату поступления публикации. Но однажды утром, читая о последних подвигах Вундеркинда, я, возвращая своему сердцу нормальный ритм, случайно задержался глазами на дате. Число говорило о том, что прошло несколько дней с тех пор, как Хеллер должен был послать свой третий отчет капитану Тарсу Роуку. Вероятно, он отправил его прямо на базу, а там письмо послали с первым обратным грузовым рейсом. Я упустил шанс раздобыть трафарет.
Время от времени мне хотелось, чтобы рядом была Ютанк. Мне не хватало кого-нибудь, кто мог бы мне посочувствовать. Но о ней мне напоминали лишь горы свертков, доставляемых в номер, с этикетками Лорда и Тейлора, Сакса или Тиффани. Я, наверное, не удивился бы, если бы сюда доставили небоскреб, аккуратно упакованный в коробку: она просто скупала весь город. Но должен признаться, что, когда мне изредка случалось мельком увидеть ее, в своих западных одеяниях она выглядела шикарной модницей. Однажды она выходила из лимузина и была похожа на живую серебряную статую — в одежде и туфлях с металлическим отливом. Она даже не поздоровалась — просто передала мне редкую картину, приобретенную на аукционе, и была такова. Может, она приняла меня за коридорного отеля?
