– Что отмечаем? – улыбнувшись, спросил я у гостеприимного хозяина.
Тот озадаченно поскреб пятерней затылок.
– А черт его знает, – честно признался он. – Юрец, может быть, и помнит… Только его сейчас не добудишься.
– Пусть спит, – махнул рукой я. – Рад бы был присоединиться к вашей компании, но, к сожалению, не располагаю сейчас временем.
– Ну, как знаешь, – пожал плечами хозяин.
Махнув на прощание рукой, я вышел за дверь.
– А то, если надумаешь, заходи, – произнес, выглянув следом за мной в тамбур, хозяин пьяной квартиры.
– Если надумаю, то непременно зайду, – пообещал я ему и, войдя в свою квартиру, захлопнул дверь.
Не знаю, что сделал бы, оказавшись в моем положении, по-настоящему крутой детектив. Я же поставил на проигрыватель компакт-диск Майлза Дэвиса «Темный Маг», сел за стол, налил себе кружку чая и распечатал пакет чипсов. У меня не было никаких соображений по поводу того, в каком направлении следовало искать выход из создавшейся ситуации, а это означало, что я мог рассчитывать только на внезапное озарение, которое могло прийти ко мне под умопомрачительные пассажи гениального трубача. По мне, так даже призрак надежды куда предпочтительнее отчаянной безнадеги.
Несмотря на все отчаяние моего положения, я пил чай и слушал музыку, магическое очарование которой было столь велико, что я ничего не мог ему противопоставить. Я тонул в потоках звуков, забывая о том, где я нахожусь, и не думая о том, сколько времени осталось до конца срока, отмеренного мне подполковником Малининым. Когда закончился первый диск, я быстро заменил его на второй. Мне не хотелось слушать тишину, в которой, казалось, отчетливо звучали секунды, падающие в бездну вечности и растворяющиеся в океане безвременья.
Я поставил на проигрыватель диск Майлза Дэвиса совершенно безотчетно, просто потому, что мне нравился как сам этот музыкант, так и его уникальный, неподражаемый стиль исполнения. И только слушая его музыку, я вспомнил о том, что смерть Майлза Дэвиса была окутана тайной, не раскрытой по сей день. Официально было объявлено, что величайший трубач умер в сентябре 1993 года. Однако любой мало-мальски сведущий в музыке человек мог с уверенностью сказать, что на альбоме Херби Хэнкока 1996 года отчетливо слышна труба Майлза Дэвиса, звучание которой невозможно повторить. Точно так же, как можно было услышать ее и на других альбомах известных музыкантов того периода. Не исключено, что склонный к мистификациям старик Дэвис просто инсценировал свои похороны, на которые не был допущен никто со стороны, после чего продолжал себе наигрывать на трубе, посмеиваясь над всеми. И только после того, как я уже поменял диски, я неожиданно подумал о том, что то же самое пытался проделать и Ник Соколовский. Вот только его попытка сымитировать собственную смерть обернулась подлинной трагедией.
А стоило ли оно того?
На сей вопрос я не знал ответа.
Я подумал о собственной смерти, о том, как это могло бы выглядеть со стороны, и, рассмотрев пару вариантов, остался ими совершенно недоволен. Все, что я мог себе вообразить, представлялось мне либо слишком уж слащавым, либо мелодраматически-слезливым. Из чего я сделал вывод: для того, чтобы сполна насладиться пусть даже мысленным созерцанием величественной картины собственной смерти, нужно обладать особым складом ума, позволяющим абстрагироваться от реальности своей личности.
Самым обидным было то, что за все это время, пока я размышлял о философских категориях бытия и небытия, как полного, так и частичного, мне в голову не пришла ни одна стоящая мысль относительно того, что мне следовало бы предпринять, чтобы не перейти в беспредметный мир раньше отведенного мне срока. Кстати, тут же снова возникал вопрос по поводу того, кто, когда и на основании каких данных определил для меня продолжительность жизни? Быть может, у Соколовского имелся ответ и на этот вопрос, но лично мне он представлялся настолько безнадежно глупым, что жалко было тратить время на то, чтобы вставить мини-диск в приемник дисковода. Тем более что под рукой у меня имелась еще и «Пангея» все того же Майлза Дэвиса. Вот уж кто точно не думал о том, какой срок отвели ему высшие силы, просто дул в свою трубу и на все вопросы отвечал пренебрежительным взмахом руки – мол, не мешайте, когда я с богом разговариваю!
А что, если это был вовсе и не бог? Не бог вложил нам в черепные коробки представление о том, что каждый из нас является личностью, а не просто членом стаи? Не бог научил нас понимать разницу между добром и злом? Не бог стоит у меня за спиной, когда я должен сделать выбор между собственными шкурными интересами и тем, о чем мне, как индивиду, входящему в многомиллионное человеческое сообщество, даже подумать страшно? Кто в надлежащий момент уверенно хлопнет меня по плечу и скажет: «Действуй, Дмитрий Алексеевич, ты все делаешь правильно»? Бог?.. Или Микки Маус, нацепивший ватную бороду по случаю Рождества?.. Да подите вы к черту с таким богом! Даже Майлз Дэвис, когда играл на трубе, разговаривал не с богом, а с той частицей своей души, которую он только и мог отыскать с помощью медной трубы. А с кем разговариваю я, когда размышляю о собственных проблемах, непонятно даже мне самому.
На всякий случай, просто потому, что нужно было хоть что-то делать, я взял телефонную трубку и, приложив ее к уху, вновь услышал короткие гудки. Бог не желал помочь мне даже в самой малости, всего лишь наладив телефонную связь. Или бог в Московии уже работал на НКГБ?
Я налил себе новую кружку чая и, поднявшись из-за стола, подошел к стойке с компакт-дисками, для того чтобы выбрать что-нибудь новенькое. В тот самый момент, когда рука моя потянулась к диску Милдред Андерсон, единственному в моей дискографии и лучшему из всего, что она выпустила, коротко звякнул дверной звонок.
Звук был совершенно отчетливый, и все же я замер, не двигаясь с места. Мне казалось совершенно невероятным то, что кто-то мог просто подойти к моей двери и нажать кнопку звонка. Спустя примерно полминуты звонок повторился. На этот раз он звучал дольше и требовательнее, нежели в первый раз, – тот, кто находился за дверью, непременно хотел попасть внутрь.
Я подошел к двери и включил видеоком. На крошечном экране, отображающем участок лестничной клетки перед дверью тамбура, возникла одинокая человеческая фигура, увидев которую я едва не издал короткий, но весьма выразительный возглас удивления. У двери стояла Светик. Она была одета в серый деловой костюм, в котором частенько приходила на работу, а под мышкой держала небольшую сумочку из темно-коричневой замши.
– Я слушаю вас, – сказал я, надавив клавишу переговорного устройства.
– Дима… – негромко и, как мне показалось, немного растерянно произнесла Светик. Взгляд ее скользнул по притолоке, как будто она пыталась обнаружить место, где была спрятана камера, через которую я наблюдал за ней.
– Дима, – повторила она чуть более уверенно, – мне нужно с тобой поговорить.
– О чем? – спросил я.
– Ты считаешь, что нам не о чем поговорить? – изумленно вскинула брови Светик.
Я перевел разговор на другую тему:
– Как тебе удалось пройти мимо агентов, ведущих наружное наблюдение?
– Наверное, они подумали, что я живу в этом доме, – едва заметно улыбнувшись, ответила Светик. – Во всяком случае, никто не попытался меня остановить.
Не могу сказать, что женщины оказывали на меня гипнотическое воздействие, но к Светику я испытывал необычайно добрые чувства. И даже то, что она с потрохами сдала меня чекистам, почти не изменило мое отношение к ней. Я не доверял ей, но, как и прежде, я не мог заставить себя не видеть милую и очаровательную девушку, которая скорее всего просто стала жертвой обстоятельств, оказавшихся сильнее ее.
– Мне нужно многое тебе сказать, – опустив взгляд к полу, совсем уже тихо произнесла Светик.
После этих слов я не смог устоять.
А кто бы на моем месте устоял?
– Сейчас я открою дверь тамбура, – сказал я. – Ты войдешь и захлопнешь ее за собой. Поняла?
Светик быстро и коротко кивнула.
Подумав еще пару секунд, я нажал кнопку, соединенную с замком двери тамбура.
Светик открыла дверь и вошла в тамбур. Я тут же переключился на камеру, установленную в тамбуре, и успел увидеть, как девушка аккуратно прикрыла за собой дверь. Световой сигнал на контрольном табло подтвердил, что дверь в тамбур заперта и замок в полной исправности. Оглядевшись по сторонам, девушка направилась к двери моей квартиры. Когда она подошла к ней вплотную, я открыл дверь. Выглянув в тамбур, я быстро схватил Светика за локоть и втащил ее в квартиру.
За спиной у нее щелкнул дверной замок, после чего я провернул ручку замка еще на два оборота и задвинул металлический засов.
– Ты здесь прямо как в осажденной крепости, – натянуто улыбнулась Светик.
