— Какой позор для старика Раста.
— Не считай, будто мне это неизвестно, — ответил Сэм. — В первый же день, как мы приехали, старик пытался предупредить меня, чтобы я проваливал, что еще раз говорит о его таланте к тактике. Все что я могу сказать в защиту старого ублюдка: он горд, честен и прямолинеен. Какое несчастье, что его голова набита навозом, он туп и некомпетентен. Но ты права, это его убьет. Хотя благодаря своей некомпетентности он без счета погубил солдат, позор, словно добрый друг, должен бы стать для него второй натурой. — Он вздохнул. — Сибилла, всякий раз, когда мне приходится арестовывать какого-нибудь хлыща, который надеется отмазаться с помощью угроз, связей или шантажа, то я знаю, что скорее всего пострадает семья. Понимаешь? Я много размышлял об этом. Эта мысль буквально сверлит мой мозг. Но беда в том, что идиот сам решился на преступление! Иногда, за помощь следствию, я пытаюсь избавить часть из них подобной участи. Я, конечно, могу растянуть закон, у любого закона есть пределы.
Сибилла мрачно кивнула, потом фыркнула и ответила:
— Чувствуешь дым?
Вилликинс, стоявший до этого совершенно тихо заметил:
— Это капрал Шноббс, ваша светлость, и его, гм, юная… спутница отправились сопроводить Сэма-младшего на природу. С ними сержант Детрит «инкогнито» — Вилликинс попробовал это слово, словно ириску.
Последнее было подтверждено самой природой, потому что ни какая природа, каких бы размеров она ни была, не смогла бы скрыть тролля, только что шагнувшего прямо сквозь нее.
Среди растительности горел крохотный костерок, на который безучастно смотрели Детрит и Сэм-младший, и довольно нервный с виду капрал Шноббс, следивший за тем, как его новая «спутница» что-то готовит в горшке на костре.
— А! Она готовит улиток, — пояснила Сибилла, одобрительно кивнув. — Какая усердная молодая девушка.
— Улитки? — переспросил ошарашенный Ваймс.
— Вообще-то, в этих местах это традиционное блюдо, — ответила Сибилла. — Мой отец с приятелями часто готовили их после очередного запоя. Они очень питательны и как я поняла, полны витаминов и минералов. А если подкормить их чесноком, то они приобретают такой же вкус.
Ваймса передернуло.
— Лучше уж так, чем их настоящий вкус.
Сибилла отвела Сэма чуть в сторонку и тихо прошептала:
— Думаю, эту девушку зовут «Сияние радуги». Фелисити утверждает, что она очень умненькая.
— Что ж, думаю, со Шнобби она не далеко продвинется, — ответил Ваймс. — Он помолвлен с Верити Пушпрам. Помнишь, ту торговку рыбой?
Сибилла прошептала в ответ:
— Она в прошлом месяце вышла замуж, Сэм. За парня, у которого собственная рыболовная артель.
Они на цыпочках удалились.
— Но она же гоблинша! — буркнул Ваймс.
— Сэм! А он, Шнобби Шноббс! Кстати, она, для гоблина довольно привлекательная, по-своему. Как считаешь? И кстати, не думаю, что даже мать Шнобби знает, какой он расы. Если честно, Сэм, это вовсе не наше дело.
— А что, если Сэм-младший попробует улиток?
— Сэм! Учитывая то, что именно он уже ел за свою короткую жизнь, то на твоем месте, я бы не беспокоилась. Я полагаю, девочка знает, что делает. Обычно да, Сэм. Поверь на слово. Кроме того, у нас просто нет ничего ядовитого, что могли бы наесться улитки. Так, что не переживай!
— Да, но как мы…
— Не переживай, Сэм!
— Да, но я думаю…
— Не переживай, Сэм! Я слышала, в Лоббин Клоут живут тролль с гномом. И я бы сказала пусть живут. Это их дело, и совсем не наше.
— Да, но все же…
— Сэм!
Весь оставшийся вечер Сэм был как на иголках. Он написал распоряжения, дошел до новой семафорной башне и отправил их. Вокруг башни кружком сидели гоблины, уставившись вверх. Сэм похлопал одного из них по плечу, отдал ему сообщение и проводил его взглядом, когда тот быстро вскарабкался наверх, словно лестница была горизонтальной. Спустя пару минут он вернулся с подтверждением отправки, попутно передав несколько сообщений, после чего вновь уселся в круг, уставившись на башню.
«Вы жили себе поживали в своей пещере, — подумал Сэм. — И вот прямо у порога появилась эта магическая штука, которая умеет, ни с ходя с места, передавать и получать слова. Это способно завоевать уважение!»
Сэм открыл оба сообщения, аккуратно сложил бумажки и зашагал вниз по склону, дыша сквозь зубы, чтобы не начать орать и лупить руками воздух.
Добравшись до домика женщины, которая для Сэма-младшего навсегда останется кака-дамой, он остановился, услышав музыку. Она то усиливалась, то отдалялась, несколько раз начиналась заново, но наконец прекратилась и мир встрепенулся. Только после этого Ваймс посмел постучать в дверь.
Полтора часа спустя выверенной походкой профессионального копа Сэм подходил к деревенской кутузке.
Снаружи на табурете восседал Джетро Джефферсон. На его груди красовался значок копа. Фини все схватывал на лету. В «деревенском участке» имелся всего один значок из меди, а тот что был приколот к рубахе кузнеца был тщательно вырезан из картона и на нем была накорябана кривая надпись: «Придуприждаю! Констебл Джеферсан работаит на меня!» Подпись: Старший констебл Апшот.
Рядом с кузнецом стоял пустой табурет, намекавший на расширение штата участка. Ваймс присел с протяжным стоном:
— Ну и как тебе быть копом, Джетро?
— Если разыскиваете Фини, командор, то у него обеденный перерыв. И раз уж вы спросили, не могу сказать, что мне по душе быть копом, но возможно
это просто вопрос привычки. Кроме того, кузнечный бизнес сейчас временно заглох, да и преступление налицо. — Кузнец ухмыльнулся. — Никто не заставляет меня за кем-то гоняться. Я слышал, есть перемены, верно?
Ваймс кивнул.
— Увидишь Фини, передай, что квирмский участок нашел двоих подозреваемых, добровольно признавшихся, что похитили тебя и еще в нескольких преступлениях, и, судя по всему, они располагают кое-какой информацией, которой не прочь поделиться в обмен на снисхождение.
Джефферсон рыкнул:
— Оставьте меня с ними на пару минут, и я им покажу такое «снисхождение»…
— Теперь ты коп, Джетро, так что переставай думать в подобном ключе, — весело пожурил его Ваймс. — Кроме того, шары уже выстроились в линию.
Джетро холодно и злобно рассмеялся:
— Уж я бы выстроил их шары в такую линию… и вы бы посмотрели как далеко они разлетятся. Я был еще ребенком, когда похитили первых гоблинов, и этот треклятый Ржав-младший тоже там был, о да, подгонял всех и насмехался над бедными гоблинами. А когда я выбежал на дорогу, чтобы им помешать, его приятели показали мне, где раки зимуют. Это случилось почти сразу после смерти моего отца. Я был совершенно зеленым в этих вещах, считал, что некоторые люди гораздо лучше меня, выше по положению и так далее. А потом мне досталась кузня, а все что тебя не убивает, делает сильнее.
Он поморщился, и Ваймс подумал: «Ты справишься. Возможно. В тебе есть искра».
Ваймс похлопал себя по карману и услышал успокоительный шелест бумаги. Последняя личная записка из полученных посланий вселила в него гордость - она была от команданте Квирма: «Сэм, когда они узнали, что ты лично расследуешь это дело, то стали такими разговорчивыми, что мы исписали два карандаша!»
Потом Сэм как обычный обыватель отправился в паб и устроился в углу с пинтой свекольного сока с каплей чили, чтобы запить жареную картошку с маринованным яйцом и таким же лучком. Ваймс почти не разбирался в гастрономии, но точно знал свой вкус. Сидя в углу, Сэм видел как шепчутся и оглядываются на него посетители. Наконец один смельчак поднялся и, крадучись, направился к нему, выставив впереди себя сжатую обеими руками шляпу, словно щит.
— Быстрюк, сэр. Вилли Быстрюк. Вольный плотник, сэр.
Ваймс подвинулся и ответил:
— Рад знакомству, мистер Быстрюк. Чем обязан?
Мр. Быстрюк оглянулся на товарищей в поисках поддержки и получил ее в лице подбадриваний взмахами рук и громкого шепота: «Давай-давай! Продолжай в том же духе!» Он неохотно повернулся к Ваймсу, прочистил горло и продолжил:
— Так вот, сэр. Мы все уже знаем про гоблинов, и нам это совсем не по душе. Я хочу сказать, хоть они и чертовы негодники, и так и норовят стащить курицу другую, если не запереть ее хорошенько, и все такое прочее… но нам всем не нравится то, что случилось. Это неправильно, так нельзя поступать, всему есть предел. И так считают многие, сэр. Ведь если они способны на подобное с гоблинами, то что они готовы сотворить с людьми? А другие, сэр, думают, быль это или небылица, но все равно не правильно! Мы простые людишки, сэр, плотники и крестьяне, маленькие и слабые, не велики господа, так что - кто нас послушает? Понимаете? Что мы могли поделать?
Шеи дружно вытянулись, люди затаили дыхание, пока Ваймс не дожевал последний кусочек картошки. Потом, уставившись в потолок, он сказал:
