— Это не я… апчхи! — оправдывалась Гинтаре. — Это все… апчхи… апчхи…
Хохотать стал даже Эмбро, никогда не уличенный за столь несерьезным занятием, Людя вытирала слезы то ли радости, то ли облегчения, текущие по пыльным щекам, размазывая грязь на лице, от чего Витгерд развеселился еще больше. Переполненный нежности к предмету своего обожания, молодой человек склонился и поцеловал девушку в пыльную макушку.
— Вот заставить бы вас всех эту пылищу убирать… — растерянно пролепетала Гингаре.
Девушка не знала злиться ей или смеяться. Все вокруг неожиданно сделались такими счастливыми, что портить сей чудный момент очень не хотелось. Во всей этой вакханалии Майло склонился к ней и прислонился лбом к ее лбу. В темных глазах впервые рассеялся туман невыразимой грусти, и искрилась искренняя радость. И это было прекрасно.
— Спасибо тебе! — прошептал Вардас одними губами. — Ты спасла мое сердце…
И не дав сказать ей ни слова, поцеловал.
Когда все прокашлялись от смеха и пыли, было решено, поскорее убраться из разрушенного ритуального покоя. Но им не удалось покинуть помещение столь быстро, как они того желали.
Оказалось, что выжил еще один участник событий. Забытый всеми, он тихонько отлеживался придавленный ритуальным алтарем, сжимая посиневшей от напряжения рукой прозрачный камень, лежал не тронутый разрушительной силой искры в аметисте.
Лаугас и не надеялся сбежать он тупо смотрел в пустоту перед собой, едва заметно шевеля облепленными пылью губами.
— А вот ты где? — непринужденно заметил король, легко приняв камень из скрюченных пальцев. — Чтобы у тебя не возникало никаких вопросов следующие лет восемьдесят, которые ты скоротаешь в тюрьме, я все же покажу тебе это.
Он достал свой собственный кинжал из сапога и сделал надрез на своем запястье. Слабый поток крови проникал в кристалл, окрашивая его густым агатовым оттенком.
— Теперь ты понимаешь, что сомнений быть не может? — произнес истинный наследник престола, глядя в пустеющие глаза безумца.
Чтобы не повторилась судьба Риджите Дардас и заброшенного дома скорби, за Лаугасом был налажен колоссальный уход. Но, увы, его душевному равновесию был нанесен сильный урон, и явно не Витгердом.
Замок находился не в плачевном состоянии, но ритуальный зал ремонта все же требовал, да и порядок пора было наводить в королевстве знатный.
Скоро должна была наступить весна, а за ней вскорости шла пора свадеб.
Глава 23
Люди говорили, королева у них скоро появится истинная и родовитая, избранная богами.
Людя же сидела надутая и опухшая от слез. Цветение было в самом разгаре. Чай, сливы в этом году в Обители цвели, как никогда, пышно и обильно.
Та половина девушек, что вернулась в частично восстановленные помещения обители, помогала мне ухаживать за садом и только-только разбитыми грядками.
— Как ты думаешь? — наконец заговорила со мной Людвика. — Он ей новый рубин подарит или за этим пришлет кого-нибудь, чтоб сняли и передали его монаршему величеству?
— Нет! — отрезала я, внимательно глядя на подругу, и одновременно вскапывая земную твердь. — Не этот.
На улице было по-весеннему обманчиво тепло — весело светило задорное солнце, но при этом дул довольно прохладный ветерок. Поэтому заболеть в такую погоду ничего не стоило, обливаясь-то потом на, продуваемом всеми ветрами, огороде. Но работала я в накинутой поверх ризы теплой тунике. А эта дурында так и вышла в одном платье.
Растерянная подруга только вздохнула:
— Ну и ладно.
— В том камне, что на твоей шее висит, — кивнула я, указывая на Людину грудь. — Искра теплится. Однозначно, второго такого камня нет.
— Так что же он на другой тогда жениться вздумал? — насупилась подруга. — Я ведь его…
Дальше выговорить у нее не получилось. На глаза навернулись слезы, да так, что из носу потекло, и не заботясь о том, как это со стороны смотрится, Людвика вытерла лицо широким рукавом. Очень светский жест получился, надо сказать.
— Дура ты, Людя! — неожиданно из-за моей спины показалась вайдела Ингельда. — Вот сразу видно, от безделья из тебя дурь эта твоя так и поперла.
Людя пуще расплакалась, хоть и старалась держаться изо всех сил.
Ее понять можно было. Вроде все у них с Витгердом сложилось. Поди, не каждый кавалер способен пожертвовать собой, вытащив любимую из нави. Но и Людя ведь в долгу не осталась — она умудрилась сохранить связь их душ, и, при помощи искры в своем камне, вытащить любимого из пограничья между мирами.
Только вот сложилось у них так лихо, что, если к лету наш монарх не заберет свое избранницу, придется ему потом объясняться на королевской свадьбе, почему его невеста такая пышнотелая. Небось, на обительских булках отъелась.
Ох и злилась же я на них обоих за их халатность. Но, видимо, у наших королей такие выходки в крови были.
— Не ругайтесь, вайдела, — мягко попросила я старушку. — Ее тоже понять можно — разбито сердце.
— Вот поэтому и говорю — дура! — не успокаивалась наставница. — Всю ту брехню, что в народе болтают — принимать за чистую монету?
— Ага! — всхлипнула Людвика и вытерла слезу. Нет, на нее ее же положение явно действовало в отрицательном ключе. — На пустом месте сплетни не возникнут.
Желание прибить Витгерда кривой тяпкой усилилось.
— Ясное дело, что слухи вырастают на чем-то, как грибы! — наставница уперла руки в бока. — Только и ты не хватай все то, что где попало, да еще и абы как выросло.
— Довольно уже, — махнула я рукой. — Пора бы и передохнуть.
Я уже давно писала в столицу послания с призывом либо поспешить с восстановлением королевского замка, либо плюнуть на все и скорее приезжать за Людвикой. Но ответа так и не пришло. Признаться, меня и саму поколачивать начало, как-никак Людя — по любому, королевская избранница. Однако, как-то вот некрасиво будет, когда к алтарю будущая королева с огромным животом выйдет. Молчание больше пугало, нежели настораживало. А вдруг случилась беда?
Поздно вечером, написав очередное послание, отправила с голубкой в Дейделис.
Пусть разбираются. Не я ожидаю появления на свет наследника королевства.
Утром в обители случился переполох. Гам. Крики. Сумятица. Я вышла из кельи, чтобы поверить, не мейгиры ли на нас умудрились напасть. Но прямо за дверью столкнулась лицом к лицу с его величеством во всей красе. Бархат, меха, золота, что на деревенской красавице бантиков.
— Где она?! — прямо в мое сонное лицо проорал величество.
— Доброе утро! — я решила оставаться вежливой до конца, даже в реверансе склонилась, как того требовали обычаи. — Как вам спалось?
— Плохо! — буркнул в ответ Витгерд, а я аж порадовалась.
— Какая жалость! — у меня даже слезы на глаза навернулись при мысли о том, как провел ночь король, получив мое послание. — Это все из-за письма?
— Нет! Его я получил только что! Твои голуби не могли бы летать быстрее?
— О чем вы? — мои глаза сами округлились. — Эти голуби самые быстролетающие в мире. Вы же сами выводили породу, да мне нахваливали!
— Гинта, хватит, — устало выдохнул Витгерд. — Что с Людвикой?
23.2
— Я тебе писала два месяца о том, что с ней.
— Да! Но я решительно не понял ни одной твоей фразы! — король даже к стене прислонился. — Что означают все эти загадки, вроде: заложили семя по зимней стуже, собирать урожай придет время осенью? Или вот это вот: наследник и его матушка в прекрасном здравии.
Мне оставалось только застонать от бессилия.
— Просто навалилось так много дел, что я нормально не спал несколько месяцев кряду, — устало жалился величество. — Но мы уже со всем справились, и дело шло к подготовке летних свадебных торжеств.
— Витгерд, — прошептала я, глядя королю в глаза. — Нет времени до лета.
— О чем ты? — в глазах короля молнией блеснуло беспокойство. — Людвика влюбилась в другого!
