Днём Весьямиэль пропадал в городе, вечерами — во всевозможных злачных местах. Не в борделях для разнообразия, что там можно узнать? Нет, теперь он сделался завсегдатаем игорных и питейных заведений. Первые позволяли поправить финансовое положение (деньги в столице утекали с невероятной скоростью) — местные игры Весьямиэль освоил легко, несколько раз проигрался в пух и прах, потом отыгрался, и вскоре приобрел своего рода известность. Пару раз его порывались бить за шулерство, но пары вывихнутых рук и сломанных челюстей хватило, чтобы его оставили в покое. Теперь уже люди делали ставки не только на игру, но и на победителя… Время от времени Весьямиэль не забывал радовать болельщиков противной стороны и снова проигрывал, это было несложно. Ну а после игры как не промочить горло? Победитель платил за всех, вино развязывало языки, и Весьямиэль собирал по крупицам всевозможные сведения: кто за что отвечает в столице, кто городской голова, каковы его слабости, нет ли у него хорошенькой юной (или, наоборот, страшненькой и перезрелой) дочки или женушки; кто ведает городской стражей, кто — охраной дворца Властелина, на ком лежат поставки провизии и прочего во дворец… Всё это было важно, поскольку Весьямиэль не мог рассчитывать проникнуть к Властелину открыто, а стало быть, нужно было изыскивать иные возможности и поджидать удобного случая. Он не сомневался — случай рано или поздно представится, главное, не упустить его!
На постоялый двор он чаще всего приходил заполночь, а то и под утро, выслушивал Машины упреки, правда, быстро сходившие на нет — рыжая общевистка оказалась на удивление податлива на ласку, и утихомирить ее было очень даже просто. И, что греха таить, приятно…
Потом — несколько часов сна, и снова за работу. Хозяйка посматривала на постояльца не без интереса: тот явно нашел себе какое-то занятие, приоделся (Весьямиэль не выдержал и сменил гардероб, в столице одевались иначе, нежели в захолустном Перепутинске, а ему надоело выглядеть провинциалом), обзавелся шпагой, начал платить за постой вовремя. Коня, правда, не поменял, то ли недосуг было, то ли к этому привык. Вот его спутница не давала славной тетушке покоя: видно было, что девка изводится в одиночестве, но отчего-то не ропщет. Неужто и впрямь любовь, а парень зарабатывает деньги, чтобы обзавестись собственным домом и свадьбу сыграть? Но, как ни было ей любопытно, вопросы хозяйка держала при себе: нечего соваться в чужие секреты, меньше знаешь — крепче спишь!
Маша же и в самом деле извелась, и в основном от безделья. Пытаться напроситься в помощницы к хозяйке Весь ей настрого запретил, а больше заняться было нечем, только торчать у окна да смотреть на улицу. Ну, книгу Вождя перечитывать невесть в который раз! Та, кстати говоря, молчала, а на попытки погадать выдавала то библиографический список, то вовсе выходные данные…
— Да что ж это такое! — не выдержала Маша, когда Весь в очередной раз ввалился глубокой ночью, разбудив её. Хорошо хоть, чужими духами от него не пахло, но зато так разило вином, будто он в нем выкупался! — Это и есть твой план, да? По-моему, ты просто развлекаешься!
— Знала бы ты, где у меня уже эти развлечения, — отмахнулся он, сбрасывая на пол камзол и стаскивая сапоги. Потом грянулся на кровать и улыбнулся ей.
Маша всякий раз ненавидела себя за это, но устоять не могла. Когда Весь улыбался по-настоящему, а не обычной своей злой и косоватой какой-то улыбкой, невозможно было его не простить! Он, конечно, прекрасно об этом знал и беззастенчиво пользовался своим обаянием.
— Сколько мне тут еще сидеть? — уныло спросила Маша, сбрасывая руку Веся со своего колена. Ишь, разошелся! — Я с ума сойду!
— Сколько нужно, столько и будешь сидеть, — отрезал мужчина, и пальцы его поползли Маше под юбку.
— Не могу я ничего не делать!
— А ты делай, — предложил он, — я же тебе показал, что и как…
— Да я не об этом! — разозлилась Маша и попыталась вывернуться из его рук, но не тут-то было! — Сижу тут одна целыми днями, ты ничего не рассказываешь! Когда ты наконец…
— Тихо! — Весь закрыл ей рот ладонью. — Соседям вовсе необязательно знать, что я собираюсь делать. Но ладно… что ты предлагаешь? Пойдешь со мной в карты играть или в питейный дом на службу устроишься? Или еще куда? Мне информация нужна, а мы, мужчины, на ласку податливы, многое выболтать можем… — он ухмыльнулся, и Маша снова его возненавидела. Однако сдержалась: кажется, дело сдвинулось с мертвой точки.
— Ну, я могла бы походить по улицам, послушать, — осторожно предложила она. — Сделала бы вид, что работу ищу. Ну, ничего вообще не знаю… Я замечала, люди много таким рассказывают! Главное, слушать уметь! Весь, ну пожалуйста!..
— А ты сможешь удержаться и не выступить со своим Вождем, если увидишь, как хозяин слугу лупит? — спросил он совершенно серьезно. — Ведь вступишься, знаю я тебя! Тут и тебе влетит, чтоб не лезла не в своё дело. Или похуже что!
— Я буду терпеть, — мрачно сказала Маша. — Я… в общем, могу слово общевистки дать, что не провалю задание!
Это было ужасно, конечно, но она прекрасно понимала: в одиночку ей не удастся истребить всю гадость и мерзость в этом мире. И не выйдет ничего хорошего, если ее посадят в тюрьму: ведь тогда больше никто не узнает о Вожде и его заветах! Нет, она готова терпеть, стиснув зубы, смотреть на всю несправедливость, запоминать, а когда придет время, уж она предъявит счет! Вот только сперва надо добраться до Властелина…
— Ладно, — сказал вдруг Весь, когда она уже отчаялась дождаться от него ответа. — Пёс с тобой, иди. Не то сбежишь еще… Слушай внимательно, гляди во все глаза, да не вздумай ни во что ввязаться!
— Я не буду! Честное!.. — начала было Маша, но Весь снова закрыл ей рот.
— Не клянись, если не уверена, что сумеешь сдержать обещание, — произнес он серьезно. — Достаточно, если ты осознаешь всю серьезность нашего положения. Мозги у тебя есть, хоть и не особенно тренированные, но уж потрудись задуматься, это бывает полезно. И вот еще, оденься поприличнее — будешь искать работу швеи. Иголку держать умеешь, хоть и скверно, но сойдет для виду. Неумытой крестьянке никто ничего не расскажет, а скромной девке из ремесленниц — вполне могут. Ясно тебе?
— Конечно! — радостно ответила девушка.
— Ну а раз ясно, то что время тянешь? — хмыкнул Весь. — Я, понимаешь ли, трудился в поте лица…
— В стакане ты топился! — парировала Маша и вдруг почувствовала себя одной из тех женщин, которых видела еще в Перепутинске: их мужья погуливали, выпивали, но когда возвращались домой, жены им всё прощали, хоть и ругались и, бывало, колотили благоверных. Как же, хоть и дурной, да свой! Ужас какой, неужели и она такая же?! Она, общевистка! Нет, нет, не может такого быть, она просто ответила, и резко! Ничего такого!..
Весь засмеялся, и дальше рассуждать о пороках здешнего общества Маша уже не могла…
И вот теперь она бродила по улицам, разглядывая яркие витрины и глазея на здания — архитектура казалась необычной привыкшей к простым и строгим линиям Маше, да и прохожие попадались колоритные. От блеска стекла, обилия разноцветных товаров (а здесь было все, что душе угодно, начиная от уложенных красивыми горками сочных фруктов и заканчивая ювелирными украшениями), рябило в глазах. Маша с детским любопытством смотрела по сторонам. Ей было искренне интересно, зачем вообще нужно столько разных вещей? Ведь это же ужасное мещанство — иметь сразу двадцать платьев или специальные крошечные ножнички для подстригания ногтей! Нужно жить просто и честно, так завещал Вождь! Но здесь стремление к знаниям заменялось тягой к красивым безделушкам. А разве счастье в вещах?! Этого Маша не понимала, но рассматривать город все равно было интересно.
Она попыталась выполнить задание, которое сама же себе и придумала, и тут же обнаружила, что это не так-то просто. Для начала, в лавках, где торговали платьями и всякой подобной всячиной, ее и до хозяина не допускали: чаще всего сразу говорили, что работница не нужна, а если какой-нибудь приказчик снисходил до разговора, то задавал несколько вопросов (например, умеет ли Маша кроить такую материю, сякую материю, делать вытачки, вшивать рукав «крыло голубя», плоить кружево), убеждался, что девушка представления о подобном не имеет, и указывал на дверь.
Она пробовала искать портных, что шьют на дому, но те тоже требовали слишком многого, а еще говорили, что местным-то работы не всегда хватает, где уж тут приезжих неумех брать! И уж вовсе никто не жаждал отрываться от дела и чесать языком с незнакомой девицей…
Наверно, надо было поговорить с какими-нибудь бабушками-тётушками, которые знают все городские сплетни, но беда в том, что те сплетнями делились исключительно со своими, а Маша была чужой, и ушлые тётушки сразу это замечали. Начнешь расспрашивать — еще заподозрят в чем-нибудь!
