Провалявшись несколько дней дома и насмотревшись до тошноты телевизора, Антон рискнул отправиться в магазин, не опасаясь нарваться на любопытные взгляды соседей. По пути в супермаркет он поймал себя на мысли, что покупка продуктов только повод выйти на улицу. На самом деле он до боли в глазах всматривается в лица прохожих, надеясь отыскать в суетном мелькании чужих обличий знакомые черты — Тимки, Людмилы.
— Исходи весь город поперек и вдоль, не умолкнет сердце, не утихнет боль. В чьих-то узких окнах стынет звон и свет, а со мною рядом больше друга нет… — послышался позади него срывающийся девичий голос.
Парень оглянулся — глядя перед собой отсутствующим взглядом, прямо на него шла встрепанная девушка-тинейджер:
— Сколько не досказано самых нежных слов, сколько недосмотрено самых нужных слов, если б сил хватило, можно закричать…
— Вы мне? — растерялся Антон и только тогда заметил полускрытую распущенными волосами гарнитуру 'hands free' и услышал торжествующее:
— Вау, ты слышала? Сашка так меня любит, что даже стихи написал, офигеть…
— Девушка, это не ваш Сашка, это совсем другой человек написал…
— Много ты понимаешь, козел, — прошипела современная 'Джульетта' и прибавила шаг, обгоняя ухмыляющегося Антона.
'Исходи весь город поперек и вдоль… — бесконечным рефреном звучало в такт шагам бесцельно бредущего парня, пока в голове не оформилась четкая мысль: — Ну я и дуб… Вдруг Людмила тоже вернулась, а я даже не удосужился проверить?' — Он круто развернулся и заторопился к дому сестры.
Несколько раз нажав на кнопку звонка и выслушав истошные соловьиные трели, Антон убедился, что квартира пуста, но не факт, что в ней никого нет. Если сестра все же вернулась, то наверняка прячется от чужих глаз и просто-напросто не открывает дверь. Он достал связку разнокалиберных ключей, забренчал ими, выбирая нужный — когда-то давным-давно, потеряв уже третий ключ от бабушкиной квартиры, сестра тожественно вручила ему запасной, на всякий случай, — вот сейчас как раз такой случай и настал…
*****Из кухни Антон прошел в комнату, пытаясь отыскать малейшие изменения в обстановке. Нет, все так же, как и в тот роковой для них вечер, даже на письменном столе лежит злополучное каменное зеркало.
Он уселся в кресло, прикрыл устало глаза. Сколько же он километров сегодня отмотал, пока сообразил зайти к Людмиле? Много, очень много, если судить по тому, как ноют уставшие ноги. Нет, расслабиться толком не удается, ощущение чужого присутствия не оставляет ни на миг. 'Надо уходить, — решил Антон, — выяснил, что хотел и достаточно. Ты хотел в свой мир, так получи и распишись…'. Он встал и ознобливо поежился под осуждающим взглядом — глаза в глаза со старинного портрета на него смотрела немолодая черноокая дама в пышном платье с кринолином и веером в руках, которым она слегка прикрывала сильно декольтированную грудь. 'Неужели ты уйдешь просто так? — прозвучал в голове насмешливый женский голос, — я думала, мужчины вашего рода более пытливы и не оставляют за собой неразгаданных загадок…' Ну, вот, уже и глюки пошли… Пора убираться отсюда подобру-поздорову… Делать тут больше нечего… А загадка здесь только одна, для него, Антона, по крайней мере, — как это чертово зеркальце смогло зашвырнуть их черт знает куда без всякого на то согласия?
Парень скептически посмотрел на темный полированный кругляш.
КАК ЭТО ЗЕРКАЛО ЧЕРНО,
ПУСТЬ БУДЕТ ЧЕРНЫМ ВСЕ ВОКРУГ.
И ПУСТЬ ЗАМКНЕТСЯ ЭТОТ КРУГ,
КОГДА СУДЬБОЙ ПРЕДРЕШЕНО!
В ОДИН СОЛЬЮТСЯ ТРИ ПУТИ…
КОГДА ЕДИНЫ СТАНУТ ТРОЕ,
РАЗБИТО БУДЕТ СЕРДЦЕ ЗЛОЕ
СОЮЗОМ ДРУЖБЫ И ЛЮБВИ.
Надо же, не забыл, помнит до сих пор. А ведь все именно так и получилось: Людмила с Баюном, он с Тимофеем и недостающий элемент каждой тройки — Птах, но бесенок вообще темная личность, не поддающаяся никакому логическому осмыслению. Впрочем, Антон многое из случившегося не постиг, настолько все это лежало за пределами его понимания. Чертовшина, одним словом… Чертовщина? А вдруг?
Антон метнулся к столу, взял в руки зеркало, надеясь на повторение чуда. Нет, ничего — только мертвый холод камня обжигает ладони. Парень разочарованно положил на стол зеркало. Все уже пройдено, возврата не будет…
Тихий стон диванных пружин прозвучал громче громового раската. Сердце дернулось в груди и ухнуло вниз, ища приюта в пятках. Антон замер, не рискуя обернуться. Несколько мгновений тишины убедили его, что всё же ему померещилось. Он медленно, очень медленно, стараясь не делать лишних телодвижений, повернул голову назад и едва не заорал — на диване, вальяжно растянувшись во весь рост, лежал угольно-черный кот. Физиономия Баюна расплывалась в самой ехиднейшей из его улыбок:
— Вот, решил глянуть, как у тебя дела, — мурлыкнул он, слегка прищурив хитрые желтые глаза, и отпрянул от Антона, кинувшегося к нему. — Э, нет, ты зенками-то гляди, а руками не замай. Много вас желающих, а я один такой…
— Уникальный… — закончил фразу парень и, сдеживая эмоции, вполне по светски осведомился, хотя веселье переполняло его через край: — Как вы там поживаете? Живы-здоровы?
— Беда у нас, Антон, без тебя никак…
