– ну, положить его обратно я еще смогу – раздумчиво сказал я, глядя на серебристый шарик. – Так что я пока поиграю в тяжеловооруженный танк.
Оружейник с легкой улыбкой посмотрел, как я сую карточку в карман.
– А деньги у тебя на закупку есть?
Я на секунду замер, а потом чиркнул зажигалкой и прикурил, в облаке дыма вспоминая, что у меня с деньгами.
Выдав мне инструкцию пока сходить куда-нибудь, до тира, например, полковник углубился в обсуждение с кем-то, что со мной делать. Где-то раньше говорили про какие-то карточки.
– Не знаю. – честно сознался я. – А что такое карточки, которых мне пока не дали?
Оружейник хмыкнул в усы.
– Карточки – это бабки. Любому конфедеративному сотруднику для работы на планете выдаются две карточки – личную, где его собственные деньги, которые он может тратить, как захочет. Она имеет плюсовой баланс. И вторую – для работы, которая подключена к счету КВР теоретически неисчерпаемому. С нее можно снимать на такси, автобус, пожрать в дороге и так далее. В общем-то, система кредитования сотрудников не отслеживает все выплаты, но сильно большие суммы типа купить машину, лучше согласовывать с департаментом, чтобы карточка вдруг не заблокировалась.
– А сколько стоит машина? – спросил я. Задумываясь, на какие деньги дооборудовать стволы.
– Кредитов пятьсот – тысячу, если не самую-самую.
– Угу. Спасибо. – буркнул я, углубляясь в раздумья, что же здесь почем, занимаясь этим занятием уже на ходу к выходу из шестого подвального яруса башни, на который затолкали тир.
Из задумчивости меня вывел врезавшийся в лоб сердитый взгляд полковника.
Обнаружив, что я в глубокой задумчивости влетел к нему в кабинет, и на стуле сидит крепкое крупное тело, голова и задранная правая рука которого облеплены белым, я нечленораздельно мнякнул и начал, прикрываясь испуганной рожей, отходить к двери.
– Заходи, раз уж ворвался, штурмовик хренов. – буркнул полковник. – присаживайся.
Я открыл рот чтобы спросить, на что, но не успел. Под потолком щелкнуло, и на пол со свистом грохнулся табурет. Пару раз резиново подпрыгнув он завершил свои передвижения в стоящем положении у стола.
Задрав голову на далекий потолок, я обнаружил там богатый запас табуреток, готовых обрушится мне на голову. Прикрыв голову руками, я переместился на табурет, морщась, покосился на потолок и убрал руки.
Фигура рядом, от лица которой наружу торчали только правый красный с прожилками глаз, тихонько рассмеялась.
– Ты что, системы экспресс-конференц-зал ни разу ни видал? – удивленно спросил полковник. Потом, ответив сам себе, махнул рукой.
Крышка стола откинулась, и из стола с жужжанием пополз поднос с бутылками. Отметив, что уровень жидкости в них вернулся на прежний уровень, я выжидательно посмотрел на полковника ми на фигуру с глазом.
– Каждый раз, когда вижу его, рука тянется к бутылке – объяснил полковник фигуре. – Если он в ближайшее время не освоится и не перестанет заходить сюда, или не исчезнет с планеты вообще, я сопьюсь. – грустно сказал он, разливая в стаканы.
– А что? – спросила фигура голосом, который заставлял предположить, что легких у нее нет, и воздух для толкания через голосовые связки она запасает в желудке.
– Все действительно так плохо, сэр, или меня пора засунуть куда-нибудь, чтобы не пах? – присоединился я.
– Случилось. – подтвердил полковник, поднял стакан и опрокинул его внутрь. Мы последовали его примеру.
Посмотрев, как у фигуры захлопываешься рот, изнутри тоже выложенный белым, я спрятал трубку в карман и сделал внимательное лицо. Изучив его, полковник буркнул:
– Я уже решил и договорился, что пока то да се, тебя поставят вторым резервным. Но тут как раз зашел Тривкин. – он кивнул на фигуру. – Показать, что после того, как его перехватили с грузом, он временно не работает, и это временно надолго. Так что первый резервный ушел на его место, а из тебя придется делать аварийную затычку.
– А что, сэр, это очень страшно? – испуганно спросил я, думая, что затеряться в незнакомом городе на незнакомой планете будет очень неприятно.
– Да не то, чтобы страшно. После того, что ты учинил с первым грузом, это страшно скорее не для тебя. Просто, знаешь ли, резерв-1 – это такой туды-сюдык, который на базе появляется только чтобы запихнуть груз, а остальное время, он болтается в ожидании вызова где приспичит. И что-то боязно выпускать тебя на беззащитную планету, которая хоть условно, но все-таки пригодна для жизни.
Полковник сделал паузу, давая мне вставить убеждения и заверения, в том, что после моего посещения на планете все-таки можно будет жить.
– Что вы, сэр, мне, знаете ли, еще отчеты писать надо. Вы мне только покажите, где переодеться, чтобы не очень выделяться среди местных.
Полковник и Тривкин захохотали. Просмеявшись, полковник сказал:
– Убедил. Если ты замаскируешься под местных, то планете точно ничего уж не грозит, кроме как разве что безработицы из-за того, что ты распугаешь клиентов. Значит, счас спускаешься на первый, получаешь карточки. И выходишь на стоянку такси у главного выхода. Там найдешь 146 с Ханероном или 159 с Брямзом. Скажешь, что от меня и надо сориентироваться на местности. После того, как сориентируешься… ПОСЛЕ ТОГО, КАК… доложишься диспетчеру как курьер-резерв Базы-2. Вопросы?
– А почему после?
– Потому что до рискуешь запутаться.
«Да хоть груздем…!» Фаллоимитатор
– Здесь еще никого из туристов не бывает. – покровительственно буркнул Брямз, легким движением косматой лапы заворачивая маленький бронированный автобус с кольца привокзальной площади на одну из узеньких улочек, во все стороны разбегавшихся от трехэтажной вогнутой громадины пассажирско-пропускного здания Базы-2, встроенного в окружавший базу сорокаметровый забор, ощетинившийся пушками.
Комментарий Брямза относился к моей реакции на одинокую девушку, лениво бредущую от здания. Из одежды на ней был только красный биокостюм и пояс со свисающими с него тряпочками и сумочками.
Я оторвался от развевающейся по ветру гривы черных волос и вернулся к наблюдению за узенькими улочками безо всякого разделения тротуаров и проезжей части. Похожие, как братья-близнецы дома старались как будто вырядиться по разному и обвешивались украшениями вывесок, чтобы хоть как-то различаться.
На тротуарах изредка попадались одинокие фигуры в форме, женщины в биокостюмах и мужчины в темных одеждах.
– Лекарь. – откоментировал таксист поворот моей головы на мелькнувший снежно-белый балахон. – Вообще, прикосмодромный вокзал – это просто жилой квартал, расходящийся до внутренней кольцевой… вот она.
Дома оборвались, отрезанные широкой, в сорок полос, трассой. Улочка выходила на трассу, по которой лениво полз большой грязно-серый грузовик.
Я посмотрел на мелькающие в небе поток катеров и вопросительно уставился на водителя.
Он покосился на меня круглым синим глазом, сверкнувшим из-под густой седой брови, щелкнул рычажком на небольшом пульте, из которого торчали два штурвала и потянул левый.
Такси плавно взлетело и скользнув между струйками катеров, зависло на высоте полукилометра.
– Значит, смотри, – ткнул водитель большим ногтем в экран на потолке. Экран транслировал картинку вида вниз.
– Это База-2 и прикосмпортовый, обведены кольцевой, от которой, от вот этих кварталоразделителей, начинаются идущие дальше проспекты, Левая-Правая Руки и Ноги. Примерно на Локтях и Коленях стоят скупки, и по ним проходит Средняя Кольцевая. На Ладонях и Ступнях, это большие площади, проходит Большая Кольцевая, за которой месиво из парков, тиров, дач и вообще, обрывающееся в леса где-то в пятидесяти километрах от Пупка, или прикосмопортовой площади.
С востока на запад через город проходит, вон она, труба планетарной транспортной сети, называемой Пояс. Станции посадки – на пересечении со Средней Кольцевой.
По проспектам стоят магазины, преимущественно с всякими игрушками, тряпками, таблетками, кремами и энергоприсадками и так далее, и серди них всяческие кафе и рестораны.
Вторым рядом за двориками стоят всякие тиры, бассейны, клубы, и всяка фигня. Затем справа-слева идут проезжие дороги, они же парковочные, за которыми идут просто улицы, где вперемешку жилые дома, магазины с едой и так далее. За двумя-тремя улицами начинаются сектора парков, в которых по-разному разбросаны всякие аттракционы, будки, кафешки и так далее. Парки называются Голова, Между ног, Под Мышкой с Пистолетом и Под Мышкой с Бумажником.
– А названия о чем-нибудь говорят? – поинтересовался я, прочищая трубку.
– Конечно. – рассеянно сказал он, глядя, как я засыпаю табак. – Между ног просто чуть обустроенный лес, в котором слоняются все подряд и все подряд, кроме патрулей местной полиции. Это просто непредсказуемое место, куда ходят, когда уже не знаешь, чего хочется. В Подмышке с пистолетом разные лабиринты и площадки для беготни и перестрелок. На каждой площадке свои расценки, правила и персонал.
