Гоблины остановились у кромки воды. Стремясь отплыть подальше, Дженни упиралась шестом изо всех сил, однако плот двигался удручающе медленно.
– Если они прыгнут в воду, то нагонят нас вплавь! – испуганно пролепетала Дженни.
– Ничего не нагонят, – фыркнул кентавр.
– Но им же до нас рукой подать.
– Подать, да не достать, – сказал Че, указывая на пробегавшую по воде рябь Неожиданно на
поверхность вынырнул шлепанец. – Видишь, что тут плавает?
– А что особенного в домашних шлепанцах? – удивилась Дженни.
– Шлепанцы-то они шлепанцы, – усмехнулся Че. – Но вовсе не домашние, а дикие. Их еще называют миноги – мины для ног. Очень опасные существа: надеваются на ногу того, кто забредет в воду, и отгрызают ему пальцы.
Приглядевшись, Дженни увидела внутри шлепанца, там, куда обычно помещаются пальцы, несколько рядов острых белых зубов, которые облизывал извивающийся язычок. Девочка поежилась ей бы не хотелось примерить такие тапочки.
Как, по всей видимости, и нерешительно топтавшимся у воды гоблинам. Сэмми опять не подвел: он нашел действительно безопасное место, ставшее таким благодаря таившейся в нем опасности.
Тем временем Дженни вывела плот на середину русла, где его подхватило течение, и уставшая работать Шестом девочка несколько успокоилась.
– Ты случайно не знаешь, что это за речка? – полюбопытствовала она.
– Точно не скажу, но, кажется, ее называют Сбулочной рекой, – ответил кентавр.
– Сбулочной? – переспросила Дженни. – Вот уж чудное название. Булочки в реках не встречаются – Ну ты даешь! – удивился Че. – А это, по-твоему, что? – Он указал на отмель, над которой на длинных стеблях колыхались пышные булочки. Хотя Дженни, памятуя опыт с вишнями, полагала, что булочки несъедобные, голод все же побудил ее сорвать одну и надкусить. После чего она мигом умяла сладкую сдобу без остатка.
Сорвал себе булочку и Че.
– Это даже не булочка, а песочное пирожное, – со знанием дела заявил он. – Оно такое сладкое, потому что растет прямиком из сахарного песка.
– Откуда?
– Из сахарного песка. Здесь, на отмели, песчаное дно.
Вообще-то, такого песка полно по всему Ксанфу, есть даже песчаные пустыни, которые так и называют – Сахары. На этом песке растут лучшие сласти. Я, признаюсь, люблю есть его просто так, но мама не велит.
– Но песок нельзя есть, – возразила она, – и он вовсе не сладкий.
Че вытаращил глаза – Ну ты даешь! – удивленно сказал он. – Чтобы эльфийская девчонка и не слышала про сахарный песок У.
– Такого песка не бывает, Чей!
– Что – чей? – нахмурился кентавр.
– Ты Чей, – сказала она.
– Я ничей.., ну, разве что папин и мамин.
– Давай-ка лучше начнем с самого начала, – сказала Дженни, позаимствовав это предложение у матушки Чекс. – А для начала как следует познакомимся. Ты…
– Кентавр Че, из числа крылатых чудовищ Ксан-фа, – охотно представился он.
– Ой, прости. А мне показалось, будто тебя зовут Чей.
– Пустяки. А ты?
– Я Дженни из Мира Двух Лун. Там, откуда я родом, песок – это что-то вроде толченого камня, и есть его нельзя.
– Но, вообще-то, наш песок тоже что-то вроде крошева из горного хрусталя, откуда-то из Великих Карамельных Гор. Потому-то он так хрустит. А ты, я вижу, хоть и эльфесса, но не из местных. Вяз-то твой где?
– Почему все толкуют о каких-то вязах? – спросила она. – Я их в жизни не видела!
– Вот те на! Но ведь все эльфы связаны с вязами. У каждого эльфийского племени есть свой вяз, вокруг которого расстилаются их владения. Чем ближе к вязу, тем эльф сильнее, а раз ты далеко, так должна быть совсем слабой.
– Но я не привязана ни к какому вязу! – возразила Дженни. – И никто из моих родичей тоже. Насчет «ослабла» – тут ты не ошибся, но это от усталости, а не из какого-то там дерева.
– Видно, твоя Двухлуния из тех дальних стран, про которые мама мне еще не рассказывала, – задумчиво промолвил Че. – Это ведь не в Ксанфе, правда? А что, у вас там действительно две луны?
– Конечно. Мой мир совсем непохож на ваш Ксанф, про который я до сего дня и слыхом не слыхивала. Чудно тут у вас – ничего не поймешь. Вишни взрываются, песок едят, а тут еще не то люди, не то птицы, не то лошади… Ой, прости! Я ничего тако…
– Да все в порядке. Все кентавры ведут свой род от .людей и лошадей, а у нас, крылатых, есть среди предков и птицы. Мой дедушка был гиппогрифом.
– Гиппо.., кем?
– Хм., ты назвала бы его конем с птичьей головой.
Дженни покачала головкой.
– Расскажи мне кто про такое, ни за что бы не поверила. Но собственными глазами видела, как летает твоя мама.
– Да, она это может. Хлестнет себя хвостом, сделается легкой – и в небо. С хвостом-то и у меня полный порядок, но вот крылья пока слабоваты, так что я еще не летаю. Но прыгаю далеко.
– Так ты тоже можешь сделать себя легким?
– Почему только себя? Я могу сделать легким что и кого угодно, но, конечно, не хлещу хвостом без спросу кого ни попадя. Это было бы невежливо.
– Ой, вот бы мне сделаться полегче. Может, тогда я не чувствовала бы себя такой усталой.
– Как угодно.
Че легонько хлестнул девочку по плечу хвостом, и та немедленно ощутила во всем теле такую поразительную легкость, что чуть не слетела с плота.
– Вот здорово! – воскликнула она.
– Здорово-то здорово, но будь осторожна, – предупредил Че. – Утяжелить тебя обратно я не могу, моя магия односторонняя. Но эффект облегчения постепенно ослабевает, и со временем сходит па нет.
Дженни почувствовала, как ее головка идет кругом, и вовсе не из-за легкости в теле или в мыслях. По всему выходило, что в здешнем мире магию использовали не Верховные, а самые обычные – хотя и совсем необычные – существа. Это многое объясняло.
– Одного не пойму, – сказал между тем Че. – Как тебя угораздило оказаться в Ксанфе?
– Сама не понимаю. Ведь оно как вышло: Сэмми всегда находит что ищет, он побежал на поиски, а я за ним. Он нашел твое перышко – и мы оказались здесь.
– Стало быть, твой Сэмми – существо волшебное.
– Что ты, он обычный котик. Только с необычной способностью все находить.
– А разве это не магия?
Дженни задумалась.
– Знаешь, а, пожалуй, ты прав. Кстати, здесь он стал находить все, что нужно, еще быстрее, чем раньше.
– А твой магический талант, он какой?
– Мой? – Дженни чуть не покатилась со смеху. – У меня и обычных-то талантов никаких нету, что уж говорить о волшебстве. Дома я даже видеть толком не могла; зрение мне поправила твоя мама, с помощью этих волшебных стеклышек.
– А может, ты просто не знаешь, потому что не пробовала?
Девочка взглянула на него с интересом.
– Ты что, вправду думаешь, будто я могу обладать какой-то волшебной способностью? Например, делать вещи легкими, или тяжелыми, или что-то в этом роде?
– А почему бы и нет? У нас все люди обладают магическими талантами, да и многие из других народов тоже. Правда, эльфы в основном довольствуются общей племенной магией – она-то и привязывает их к вязам, – но ты нездешняя и больше похожа на людей.
– Это было бы здорово. Но как узнать, какой у меня талант?
Новый мир стал открываться девочке с неожиданной стороны, и ей даже подумалось, что он не так уж плох.
– Ой, правда, я совсем забыл про обыкновенов. У них талантов не бывает, но ты ведь не из Обыкновении?
– А кто такие обыкновены?
– Люди, живущие в тоскливой стране, где нет вовсе никакой магии. Мама не любит даже вспоминать о ее существовании.
– Нет, думаю, не оттуда. Ведь в этой Обыкновении не две луны?
– Кажется, одна, как и у нас. Только у них она вовсе не из сыра. Можешь себе представить – луна не из сыра!
– А у вас что – из сыра?
– Из чего же еще? А с другой стороны она медом намазана, вот так. Мама с папой прожили там некоторое время, после чего появился я. Недаром это так и называется – «медовый месяц». Наверное, именно поэтому так люблю сладкое.
– Значит, – подытожила Дженни, – коль скоро я не из Ксанфа и не из Обыкновении, магический талант у меня может как иметься, так и отсутствовать. Но раз Сэмми обладает магическими способностями, не исключено, что ими обладаю и я.
– Не исключено, – согласился Че.
– Слушай, а зачем эти.., как их.., гоблины.., зачем они тебя схватили?
– Надо думать, чтобы съесть.
– Съесть?! – в ужасе воскликнула Дженни. – Но это было бы гнусно, глупо, грубо и гадко.
– Именно так. Гоблины, они по самой своей природе гнусные, глупые, грубые и гадкие. Правда, непонятно, почему они не убили меня сразу. Видимо, решили приберечь для какой-нибудь оказии.
– Наверное, раз держали связанным, – согласилась она.
– Кажется, они собирались меня куда-то переправить. Вообще-то, от них можно ждать чего угодно, но Годива не давала им слишком разойтись. Гоблинши вообще лучше гоблинов, это все знают. А поскольку шайкой командовала она, то, вполне возможно, у них на уме был не просто обед, а нечто иное. Это весьма странно.
