— Учитывая, э, основы приличия, сэр, вы, в общем-то не…
Чудакулли вошел в открытые двери библиотеки.
— Что здесь творится? — вопросил он.
Стражники повернулись и уставились на него. Огромные хлопья пены, которые до этого оказывали неоценимую услугу основам приличия, медленно сползли на пол.
— Ну? — рявкнул он. — Вы что, раньше волшебника не видели?
Стражник вытянулся в струнку и отдал честь.
— Капитан Моркоу, сэр. Мы, э, никогда не видели столь много волшебника, сэр.
Чудакулли одарил его медленным пустым взглядом человека, не наделенного быстрой сообразительностью.
— О чем это он, Тупс? — бросил он из уголка рта.
— Вы, э, неподобающе одеты, сэр.
— Что? Шляпа ведь на мне, так?
— Да, сэр…
— Шляпа=волшебник, волшебник=шляпа. Все остальное ерунда. И, кроме того, я уверен, все люди — братья, — добавил он, осматриваясь вокруг. Впервые он подметил некоторые детали. — И гномы — братья… а… тролли тоже, как я вижу… и женщины, похоже… э… — Аркканцлер на минуту замолчал, а потом позвал: — Мистер Тупс?
— Да, сэр?
— Не мог бы ты подняться в мою комнату и принести мне мантию?
— Разумеется, сэр.
— И, пока что, будь добр, одолжи мне свою шляпу…
— Но ведь у вас уже есть своя шляпа, сэр, — напомнил Думминг.
— Верно, верно, — медленно и осторожно, сквозь застывшую улыбку произнес Чудакулли. — А теперь, мистер Тупс, в дополнение к ней, мне, в общем-то, нужна твоя. Прошу.
— О, — сообразил Думминг. — Э… да…
Несколько минут спустя прилично одетый аркканцлер стоял в самом центре библиотеки, глядя вверх на поврежденный купол. За его спиной Думминг Тупс — который по какой-то причине не решался одеть возвращенную ему шляпу — мрачно рассматривал некоторые магические инструменты.
— Совсем ничего? — спросил Чудакулли.
— Уук, — ответил библиотекарь.[4]
— Ты везде проверил?
— В этой библиотеке это невозможно, сэр, — заметил Думминг. — Вероятно, это займет больше времени, чем вообще существует. Но все обычные полки проверены. Гкхм.
Моркоу повернулся к Думмингу.
— Скажите, сэр, что означает это «гкхм»?
— Вы понимаете, что это магическая библиотека? И что, даже в нормальных условиях, над полками существует зона высокомагического потенциала?
— Я бывал здесь прежде, — ответил Моркоу.
— Тогда вы должны знать, что время в библиотеках… нечто довольно гибкое? — продолжил Думминг. — И, учитывая дополнительную силу грозы, вполне возможно, что…
— Вы хотите сказать, что он переместился во времени? — перебил стражник.
Думминга это поразило. Он рос в неверии, что стражники могут быть достаточно умными. Как бы то ни было, он постарался не показать этого.
— Если бы все было так просто, — вздохнул он. — Как бы то ни было, в результате молнии появился случайный боковой…
— Чего? — не понял Чудакулли.
— То есть, во времени и пространстве? — предположил Моркоу. Думминг почувствовал, что начинает злиться. Не-волшебники не должны так быстро соображать.
— Не… совсем, — произнес он и, наконец, сдался. — Мне действительно нужно с этим разобраться, аркканцлер. Некоторые показатели не могут быть реальными.
Ваймс знал, что очнулся. Было темно, лил дождь, а лицо ужасно болело.
Потом появился новый приступ боли позади шеи и ощущение, что его куда-то тащат.
А потом был свет.
Он чувствовал его сквозь веки. По крайней мере, сквозь левое. С другой стороны была лишь боль. Он оставил глаз закрытым и прислушался.
Кто-то двигался. Зазвенел металл. Раздался женский голос:
— Он проснулся.
— Ты уверена? — Этот голос принадлежал мужчине. — С чего ты взяла?
— Просто я знаю, спит мужчина или нет, — ответила женщина.
Ваймс открыл глаз. Он лежал на лавке или чем-то вроде стола. Рядом с ним, стояла молодая девушка, и ее платье и манеры, и то, как она прислонилась к стене, ясно давали понять: белошвейка, одна из этих. На мужчине была черная мантия и дурацкая шляпа с отвисшими полями, что означало: караул, я в руках врача!
Он быстро сел.
— Только дотронься до меня, и тебе не поздоровится! — крикнул он, пытаясь спуститься со стола. Половина его лица словно взорвалась от боли.
— На твоем месте я был бы поосторожнее, — ответил доктор, мягко укладывая его назад. — Рана очень скверная. И не трогай повязку!
— Рана? — переспросил Ваймс, дотронувшись до тугой повязки. Вернулись воспоминания. — Карцер! Кто-нибудь схватил его?
— Кем бы он ни был, ему удалось сбежать.
— После такого падения? — не поверил Ваймс. — Он бы, по крайней мере, хромал! Слушайте, я должен…
И тут он заметил другие вещи. Он постоянно обращал внимание на это, но только сейчас подсознание предоставило ему список.
На нем была чужая одежда…
— Что с моей формой? — спросил Ваймс и тут же заметил выражение «я же тебе говорила», которым женщина одарила врача.
— Кто бы ни напал на тебя, он раздел тебя до подштанников и оставил на улице, — проговорила она. — Я нашла у себя кое-что из одежды. Просто удивительно, что люди могут оставить.
— Кто забрал мои доспехи?
— Я не знаю имен. Хотя, я видела группу людей, которые с чем-то убегали.
— Простые воры? Они оставили квитанцию?
— Нет! — засмеялась она. — Зачем им это?
— И разве мы можем задавать вопросы? — заметил доктор, убирая инструменты.
Все это было неправильным…
— Ну, то есть… да, спасибо, — отозвался Ваймс.
— Как тебя зовут?
Рука Ваймса замерла у самого лица.
— То есть, вы не знаете, кто я? — удивился он.
— А мы должны? — переспросил доктор.
— Это ведь Анк-Морпорк, так?
— Э, да, — ответил врач и повернулся к женщине. — Удар по голове, — объяснил он, — но я не думал, что все настолько плохо.
— Слушай, я теряю время, — произнесла женщина. — Кто ты, мистер?
Все в городе знают Ваймса, так ведь? Уж Гильдия Белошвеек-то точно. А доктор не казался глупцом. Пожалуй, сейчас не самое время для откровенности. Он, должно быть, где-нибудь, где быть копом — не слишком-то хорошая затея. Возможно, здесь опасно быть Ваймсом, а он сейчас не в лучшей форме, чтобы разбираться с этим.
— Киль, — ответил он. Имя появилось само собой; с тех пор, как он увидел сирень, оно весь день плавало на поверхности его мыслей.
— Да, точно, — улыбнулась женщина. А имя у тебя есть?
— Джон.
— Хорошо. Итак… Джон, дело вот в чем. Раздетые бесчувственные люди, валяющиеся вокруг — дело здесь совершенно нередкое. И, довольно забавно, обычно они не хотят афишировать свои настоящие имена или где они живут. И ты не первый, кого подлатал доктор Лоуни. Я Рози. И невредно подумать о небольшом вознаграждении, понимаешь? Нам обоим.
— Ладно, ладно, я знаю, — Ваймс поднял руки. — Это ведь Тени, так? — они кивнули. — Хорошо. Благодарю. Разумеется, с собой денег у меня нет, но когда я вернусь домой…
— Я провожу тебя, так? — проговорила женщина, протягивая ему плохо сшитую куртку и пару древних ботинок. — Не хочу, чтобы на тебя хоть что-то напало. Вроде внезапной потери памяти.
Ваймс тихо вскрикнул. Его лицо болело, на его теле было полно ссадин, и одет он был в костюм, от которого несло, точно от уборной. Он вернется в штаб стражи, вымоется, переоденется, быстро напишет рапорт и вернется домой. А эта юная леди проведет ночь в камере, а потом будет передана Гильдии Белошвеек. Подобное вымогательство там не приветствовалось. Плохо сказывалось на бизнесе.
— Хорошо, — кивнул он. И надел ботинки. Подметки были сделаны из слишком узкого тонкого отсыревшего картона.
Доктор Лоуни махнул руками, изображая обычный жест «свободны».
— Он весь твой, Рози. Оставьте повязку на несколько дней, мистер Киль, и, если вам повезет, с глазом все будет в порядке. Кто-то хорошо полоснул вас довольно-таки острым ножом. Я сделал, что мог, швы наложены хорошо, но шрам все же останется.
Ваймс снова поднял руку к щеке.
— И не трогайте ее! — прикрикнул Лоуни.
— Пойдем… Джон, — произнесла Рози. — Давай-ка вернем тебя домой.
Они вышли на улицу. С карнизов капала вода, но дождь несколько утих.
— Я живу за Псевдополис-Ярдом.
— Веди.
Они не дошли и до конца улицы прежде чем Ваймс вдруг почувствовал, что за ними следует пара темных фигур. Он хотел было повернуться, но Рози ухватила его руку.
— Не донимай их, и они не будут досаждать тебе, — предупредила она. — Они здесь лишь для защиты.
— Чьей? Твоей или моей?
Рози рассмеялась.
— Нас обоих.
— Да, ты просто иди, а мы будем вести себя тихо, точно мышки, — донесся из-за его спины тонкий голос.
— Точно, милок. Будь хорошим мальчиком, и Тетушка Дотси не станет раскрывать свою сумочку, — вторил другой, более глубокий голос.
