— Со своим уставом в чужой монастырь не входят.
— Вы уже были со своими принципами, леди Чернова, когда стали качать права по поводу контракта, — вернул он мне ухмылку. — Но я рад этому. Давно в академии свежих взглядов не витало. Да и внутренняя сила в вас чувствуется. Хорошо.
Я промолчала. Раз ректор Тиранский оказался дядькой умным и хитрым, то послушаем, что он мне предложит теперь уже по — настоящему.
— Мы сейчас поправим контракт под ваши пожелания. Безопасность обеспечу по мере своих сил. Могу предложить амулеты, которые вы обязаны носить не снимая. Но и то они не могут гарантировать, что на все сто процентов уберегут.
— Хоть что-то… И то хлеб, — сказала я.
— А теперь, главное: срок контракта — три года.
— Три? — удивилась я, но не успела возмутиться.
— Да, три. Если бы согласились с условиями контракта как есть, то был бы один год.
— И как быстро я бы оказалась на том свете за этот год? — съехидничала я.
Ректор пожал плечами.
— У всех по-разному.
Ну дела.
— И ваше вознаграждение. За принятие предложения поработать у нас вы получаете…
Он написал на бумаге сумму и протянул её мне.
Посмотрела, впечатлилась и сказала:
— Думалось мне, что тёмные щедрые.
Он хмыкнул и написал ниже другую цифру.
— Можно? — попросила перьевую ручку.
Кобальт тут же её протянул и я не стала скромничать и написала свою цифру, которую считаю достойной себя, а не эти крохи, которые меня, кстати говоря, приятно удивили. Но как говорится, если менять жизнь и играть, то играть по-крупному.
— Я смотрю, на мелочи вы не размениваетесь, — произнёс мужчина серьёзно и добавил: — Хорошо! А вот это ваш ежемесячный оклад.
Сразу после вознаграждения цифра показалась мне настолько скромной, что стало даже немного грустно.
— Всё же работа сложная, непривычная для меня…
Но он меня перебил:
— Вот когда станете профи, тогда и повышу ваш оклад. Сейчас он не обсуждается.
И что-то было в его голосе, что я не стала сопротивляться. Итак срубила хорошее вознаграждение.
* * *
Ольга
В общем, контракт мы поправили и подписали. Мне выдали горстку амулетов для защиты и выглядели безделушки весьма сомнительно.
Перстень из черненого серебра в виде черепа с красными камнями в глазницах.
— Если в вас кто-то… случайно бросит огненное заклинание, перстень заберёт его на себя и рассыплется прахом. Вас огонь не заденет. Правда, если в вас бросят следующее заклинание, то поверьте, вам лучше в этот момент быть уже далеко. Хорошо, кстати, бегаете?
— Думаю, в опасной и переломной ситуации все быстро бегают, — ответила хмуро, но скалящуюся черепушку надела.
Перстень занял своё место на среднем пальце правой руки и плотно его обхватил. Кстати, жест в таком одеянии будет выглядеть более грозно.
Далее, три браслета — массивные обручи, по-другому не обозвать эти металлические пластины с выгравированной на них вязью рун.
— А это чтоб жизнь сладкой не казалась? — произнесла скептически.
— Надевайте один. Если кто-то вдруг вас отравит — браслет сработает и вытянет из вас яд, а сам станет уже бесполезной побрякушкой. Надеюсь, травить вас будут не так часто и три браслета вам хватит надолго.
— Как-то звучит зловеще и совсем не обнадёживающе, — вздохнула и покрутила три совершенно одинаковых браслета.
Надела один на левую руку. Хорошо я часы не ношу. Два других убрала в карманы.
Потом принялась рассматривать дюжину подвесок на кожаных шнурках.
Покачала головой.
— Только не говорите, что я должна носить их все разом.
Тиранский невозмутимо половину амулетов сдвинул в сторону и сказал:
— Все по две штуки вам выдаю. Вот этот от порчи на смерть. Вот эти два помогут не попасть в расставленные ловушки наших изобретательных адептов. Поверьте, леди Чернова, вас они обязательно захотят проверить и узнать, насколько вы крепки и телом, и духом.
— Похоже, вы совсем не занимаетесь воспитанием своих подопечных.
— Дорогая, леди Ольга, — улыбнулся Кобальт как-то по-отечески, — воспитание закладывается до трёх-четырёх лет, потом уже поздно что-либо менять. Тем более, сила всегда требует выхода, а тёмная сила тем паче. Так уж заведено, что тёмная магия нуждается именно в зловещих делах. А представьте пытливый ум адептов, едва вырвавшихся из-под родительской опеки, полёт фантазии, дозволение применять свою силу, познавать её возможности и тем самым учиться и взрослеть.
— Гм… Вы уж простите, господин Тиранский, но вседозволенность — это совершенно неправильный метод воспитания, — сказала ректору, находясь в лёгком недоумении от его слов. — Даже не имея опыта и навыков в сфере образования, воспитания и обучения, я и то прекрасно понимаю, что вы распускаете тем самым своих учеников и, по сути, учите их, что можно при помощи тёмной магии делать, что угодно и за это им ничего не будет.
— Вы не знаете наш мир, — улыбнулся он снисходительно. — Когда птенцы вылетят за ворота академии с дипломом об образовании, они сразу же становятся ответственными за любые дела. И все адепты об этом знают. Именно поэтому в стенах академии им дозволено делать всё что угодно и понять насколько могущественна или же слаба их сила до того самого момента, как они станут заложниками законов, как и мы все. Кстати, о законах, вам, леди Ольга, как и всем сотрудникам АТС запрещено причинять какой-либо физический и магический вред адептам академии.
— Я читала контракт, — сказала ректору. — И вы верно заметили — физический и магический вред. Но вот о психологическом воздействии ни слова.
Я коварно улыбнулась.
Ректор прищурился и хмыкнул, сцепив пальцы домиком.
— Что ж, надеюсь, Оракул не ошибся в вас.
— Посмотрим, — произнесла немного грустно.
Перспектива жить и находиться среди психически неуравновешенных подростков с маниакальными задатками, магической силой и желанием познать мир с самых некрасивых его сторон, вызывала во мне лёгкое уныние.
Вот не люблю я людей. А тут не просто люди, а ещё подростки.
Господи, как же я дожилась до такого?
— Хм, смотрю на вас, леди и думаю, как бы вы не разбили сердца наших адептов. Ведь таких симпатичных помощников у меня ещё никогда не было.
— Что вы, я никогда не стану разбивать чьё-то сердце, господин ректор. Как-никак, оно только одно. А вот костей ровно двести шесть. Раз нельзя напрямую причинять физический вред, то можно просто устроить лёгкий несчастный случай с открытым переломом, например.
— Да вы страшная женщина! — восхищённо воскликнул Тиранский.
Усмехнулась его словам.
— На том и стоим. Так, лучше расскажите мне об остальных амулетах. Вот эти для чего и от чего.
— Скорее, от кого, — сказал ректор. — Вот эти не позволят зомби напасть на вас, вскрыть ваш череп и съесть ваши мозги. И не смотрите на меня с таким скепсисом. Один наш преподаватель именно так и погиб. Один из адептов привязал к себе зомбака, а покормить забыл. Вот оголодавший несчастный зомби и вынужден был искать себе пропитание самостоятельно.
Вздёрнула брови при словах «несчастный зомби».
— Интересно вы тут живёте, однако, — произнесла задумчиво, надевая на себя абсолютно все амулеты.
И плевать, что неудобно.
Лучше потерпеть некоторые неудобства, чем потом с удобствами лежать на шёлковой ткани в деревянном гробу.
— Так, и возьмите-ка ещё вот эти. Думаю, они не будут лишними.
Ректор достал из ящичка стола ещё три амулета: заколку для волос в викторианском стиле; в этом же стиле брошь, а точнее камею; и две пары серёг.
— Это для волос, — пояснил ректор, а я хмыкнула. — Защитит, если кто-то решит внушить свою волю. А серьги не позволят считать ваши мысли.
— У вас тут и менталисты обитают, — произнесла, осознавая, наконец, в какую клоаку я попала.
— Проще сказать, кого у нас тут нет, — улыбнулся ректор и взял в пальцы камею. — Носите её всегда, когда выходите из своих комнат, леди. Эта брошь защитит от любовной магии.
