Чтобы украсить верхний ярус елки, мы подключили магию Виктороса. В итоге осталось только водрузить главную игрушку наверх.
— Я хочу! Я хочу поставить звездочку! — громко потребовала Виктория.
— Но там же очень высоко! Ты не сможешь туда подняться! — включила я маму-наседку.
— Я могу ей помочь, — вызвался ее верный друг, намекая на свои способности двигать предметы в воздухе.
— Но она же не игрушка! Она гораздо тяжелее, — совсем забеспокоилась я.
В итоге они меня уговорили. Кажется, я со своими сомнениями реально превращаюсь в параноика. Мы же в сказке. Надо немного расслабиться. Тем более моя дочь в восторге.
Ох, уж эта бесстрашная Виктория. В кого она только такая? Не говорите, что в меня. Я жутко боюсь высоты, кроме тех моментов, когда мне очень надо. Я бы ни за что не согласилась вот так парить над землей без опоры под ногами ради какой-то игрушки.
Я облегченно вздохнула, когда моя кнопка водрузила звездочку на самую вершину. И в этот миг за моей спиной раздался голос феи-крестной.
— Чем вы тут занимаетесь?
Викторос отвлекся, и я с ужасом наблюдала как моя дочь летит вниз. Время остановилось. Я не успела сделать даже шаг или закричать, как Виктория оказалась в руках Его Высочества. Я сразу подбежала к ним, но принц категорически не желал выпускать из своих объятий маленькую принцессу, уставившись на нее затуманенными глазами. Кнопка отвечала тем же. Они решили сыграть в игру, кто кого пересмотрит? Даже стало слегка обидно. Как будто меня тут нет.
— Вам тяжело! — спустя минуту все же произнесла Виктория.
— Нет! Ты легкая! — ответил принц.
— Нет. Это был не вопрос. Вам тяжело и больно. Вы страдаете. Я чувствую, что вам больно. Я всегда чувствую, когда у кого-то что-то болит. Мама, можно? — вопросительно посмотрела она на меня.
Я не знала, что ответить. А вдруг получится? А если это навредит моей дочери? Почему в этих сказках самые тяжелые решения всегда должна принимать я?
— Хорошо! Только, пожалуйста, пообещай, если хоть чуть-чуть почувствуешь себя плохо, то сразу остановишься! — попросила я, вспоминая как она три дня лежала без сил после того, как в три года вылечила в садике одногруппника от гриппа.
Виктория кивнула и приложила свою маленькую ладошку к сердцу принца, по-прежнему находясь у него на руках.
Они снова уставились друг на друга, забыв обо мне.
Прошла минута, две, а затем принц резко, но бережно отпустил мою кнопку на пол, развернулся ко всем, и приказав: «Убирайтесь все из моего дворца!», зашагал прочь.
Что мы в итоге и сделали, не слушая возмущенные причитания феи Фии насчет напрасного убивания времени и чего-то там еще.
Веселое утро превратилось в унылый день. Никто не мог с уверенностью сказать, помогла ли Виктория принцу. Ну хоть с ней было все хорошо. А с остальным разберемся.
Судя по записке от Его Величества с приглашением сыграть в серию «до пяти побед», разбираться придется уже сегодня после ужина.
Глава 4. Миокард
Первый осмотр моего ненаглядного ничего не дал. На лице принца было или ноль эмоций, что говорило о том, что вся снежность при нем, или миллион скрытых, что говорило лишь о его привычной манере контролировать свои чувства.
— Я раздаю! — кивнул на стул напротив он, проигнорировав мое бодрое «Добрый вечер!»
— Вы разожгли камин! — обрадовалась я, — значит вы начали чувствовать…
— Я не хочу, чтобы вы снова сбежали под предлогом того, что вам холодно, — оборвал мои надежды на корню Его Величество.
Мне кажется или забота должна звучать немного иными словами и в другом тоне?
— Как Виктория? — продолжил удивлять меня своей непоследовательностью принц.
— Хорошо! Видит третий сон, — нервно улыбнулась я, не понимая что от него ждать.
— Хорошо! — повторил он за мной и замолчал.
Так в тишине прошла первая партия, которая закончилась победой принца. Когда я сюда шла, то твердо намеревалась проиграть все партии вдрызг, чтобы узнать, что хочет принц. А теперь мне вдруг стало не по себе. Взгляд Его Величества был очень подозрительным. Если до этого момента он почти всегда был равнодушным, с ноткой недоверия и презрения, то сейчас чем дольше мы играли, тем злее и яростнее становилось его лицо. Иногда он как будто что-то вспоминал и снова принимал отчужденно-спокойный вид, но надолго его не хватало.
Я так перенервничала, что сама не заметила, как выиграла вторую партию, что еще больше разозлило моего соперника.
Так, решайся, Громова. Твой выигрыш тебе все равно ничего не даст. А то, что Его Высочеству приспичило выиграть во что бы то ни стало, понятно, к гадалке не ходи.
— Как вы себя чувствуете? — спросила я в начале второй партии, намереваясь выведать результаты сегодняшней врачебной практики моей дочери.
— Хорошо! — продолжал повторять принц как робот.
Если он намеревается вывести меня из себя одним единственным словом, то он на верном пути.
Мы снова замолчали. Все мои попытки разговорить моего соперника разбивались о его односложные неинформативные ответы. Поэтому я всячески ускорила процесс проигрывания, чтобы как-то продвинуться в событиях этой ночи.
— Теперь вы должны рассказать мне все. Про себя, про Викторию, — произнес принц, празднуя пятую победу в серии.
И я рассказала. Все. Про себя, про Викторию. Я знала, что рано или поздно мне нужно будет это сделать, даже если он все вспомнит сам.
— В некотором царстве, в некотором государстве, в далеком будущем жила-была девушка Кира. Она не верила в сказки и прекрасных принцев, — начала я свое долгое повествование.
Я ходила из угла в угол, то повышая, то понижая свой голос. Со смехом и ностальгией вспоминала нашу фееричную встречу в доме терпимости, и мои проделки на девичнике и свадьбе. Когда дело доходило до событий, в которых принц мне не верил, я вкладывала в свой голос максимальную обиду, чтобы ему хоть немножечко стало стыдно. За час рассказа я пережила прошлое заново.
— И я до сих пор точно не знаю, чья она дочь! — грустно закончила я, с тоской уставившись в камин и обнимая себя за плечи.
Воспоминания минувших дней накрыли меня с головой. Обернуться и посмотреть на принца было выше моих сил. А вдруг он по старой доброй привычке мне не поверит? А вдруг он сам уже все вспомнил? А вдруг я все придумала и никогда ему была особо не нужна? Срочно нужен мастер, чтобы починить мой стул с самооценкой, который сильно шатается в последние дни.
А затем я почувствовала его дыхание за спиной.
— Почему я этого ничего не помню? — практически в ухо еле слышно и с надрывом спросил он, обжигая меня своим дыханием.
От морозного дыхания принца не осталось и следа. Я резко обернулась и провела ладонью по его щеке. Нет, он точно не похож на ледяную статую.
— Вы прикидывались весь вечер! — возмущенно воскликнула я. — Ваше проклятие снято!
— Можно и так сказать, — неуверенно согласился он. — Только вот почему-то в моих вернувшихся воспоминаниях есть все, кроме Киры Громовой. Как будто кто-то стер их ластиком, а может их не было совсем?
Да что за подстава-то? Как он мог забыть все то, что было между нами? Почему я вечно должна что-то доказывать принцу.
— Я не знаю! Я не разбираюсь в проклятьях и магии. Я выросла в совершенно другом мире. Но зато я знаю одно. Я люблю Вас. С первой секунды. Я слишком долго отказывалась от этого чувства, но больше прятать его в себе не намерена. Впрочем, как и навязываться. Вы можете прогнать меня. Я не умру без вашей любви, ибо жить в этой неопределенности, подставляя свои страхи в неизвестные мне переменные, хуже смерти. Но прежде, вы вспомните все, и только тогда я оставлю вас в покое, если вы по-прежнему будете этого желать.
Уф! Наконец-то я сделала это. Сказать то я сказала, а вот поднять глаза и посмотреть на принца силенок не хватило. Так и стояла напротив него, уткнувшись мордой в пол, и нервно покусывала губы в ожидании ответа.
