— Ты её любишь?
— Уже не важно. — Поднявшись, ведьмак нервно прошёлся по кабинету, не зная, куда себя деть и как бы поскорее выпроводить за дверь чересчур заботливую родственницу, чтобы снова остаться наедине со своими печальными мыслями.
— Как раз‑таки важно! — начала раздражаться Аделаида. — Конечно, куда проще спрятаться, как улитка в собственном панцире, да так и сидеть, надеясь, что всё само собой разрулится. А вот не разрулится! Поверь опыту старших. Если любишь
— борись. Добивайся. В конце концов, ты — Салвиати. С каких это пор мы пасуем перед трудностями?!
Ты, я так понимаю, сдаваться не собираешься? — пламенная речь бабушки вызвала у ведьмака улыбку, теперь уже искреннюю.
— А то ты меня не знаешь! — Аделаида тоже поднялась и, подойдя к внуку, шутливо пригрозила: — Если понадобится, достану тебя и с того света. Готов всю жизнь терпеть возле себя назойливое привидение?
— Не уверен, — рассмеялся молодой человек. Обняв ведьму, с грустью признался: — Я буду скучать по тебе, ба. Мы все будем. Особенно по твоим лекциям. Может, есть какой‑то способ тебе здесь остаться? Хотя бы ещё ненадолго.
— Я уже своё отжила, милый. — Аделаида с любовью посмотрела на внука, в глубине души тоже испытывая печаль из‑за скорой разлуки. Напомнив себе, что стоит благодарить судьбу уже за то, что имела возможность увидеть повзрослевших внуков, заговорщицки проговорила: — И скажу тебе по секрету, никогда не боялась совершать безумства. Чего и тебе желаю. Подбросить в аэропорт?
— Дай хотя бы время собраться, — немного растерялся Габриэль от такой напористости.
— Об этом я уже позаботилась. Чемодан в машине. Если что‑то забыла, купишь на месте. Когда там ближайший самолёт в Санкт — Петербург?
— В три часа, — машинально отозвался молодой человек, тем самым выдав себя с потрохами: он уже давно выучил наизусть расписание рейсов.
— Ну вот и отлично! — просияла ведьма. — Ещё успеваешь. Пойдём скорей! И не вздумай мне возвращаться без Русланы!
Руслана
— Да, Инна. Хорошо, Инна. Поняла. Угу. Нет, со свидания не сбегу. Ну я же пообещала. Да чем хочешь поклянусь! Всё, вечером позвоню и отчитаюсь, — отсоединившись, сунула телефон обратно в сумку.
Уф! Пристала как банный лист: встреться с ним да встреться. Неделю мне мозги компостировала, только бы развести на свидание со своим потрясным коллегой. По словам подруги, Влад не просто эталон красоты, он ещё и к тому же обладатель исключительного набора положительных качеств и полным отсутствием изъянов.
В общем, один сплошной плюс без намёка на минусы.
Даже странно, как такого замечательного во всех отношениях парня до сих пор никто не отхватил.
Заскочив в полутёмный подъезд и к своему разочарованию обнаружив, что лифт опять не работает, пешком почапала на девятый этаж. Сейчас двухчасовой урок, а потом на ужин с расчудесным незнакомцем.
Уже месяц я бегала по собеседованиям в надежде распрощаться со статусом безработной. Пока что безрезультатно. То я чем‑то не подходила потенциальным работодателям, то они мне.
К счастью, от частных уроков отбоя не было. Поэтому я не скучала и в деньгах особо не нуждалась. Вот только хотелось какой‑то стабильности и определённости. Этого‑то мне как раз и не хватало.
Вернее, в некоторых жизненных сферах определённости было предостаточно. Например, я окончательно и бесповоротно порвала с Димкой. После моего возвращения из Италии Орлов пару раз делал поползновения в мою сторону, зазывал на свидания, снова строил из себя законченного романтика и пылкого влюблённого. Но возвращаться к прошлому я не собиралась.
Да и в будущее поглядывала с настороженностью, решив, что обзаводиться новым ухажёром пока ещё рано. Если бы не ослиное упрямство Инки…
Поначалу подруга считала, что я страдаю по Габриэлю, сыну синьора Салвиати. Оттого и отказываюсь заводить романтические знакомства.
Сколько ни пыталась вразумить упрямицу, объяснить той, что я даже толком не знала итальянца, подруга всё твердила своё: мол, она сразу заметила проскочившую между нами искру. А в качестве доказательства демонстрировала фотографии, на которых я была запечатлена с Габриэлем.
Странно, но просматривая сделанные Инной снимки, я пыталась вспомнить наши совместные прогулки, однако каждая такая попытка заканчивалась очередной вспышкой головной боли. Тут уж мне становилось не до размышлений об итальянце.
Я даже подумывала обратиться к врачу — никогда прежде не страдала мигренью
— но приступы прекратились так же внезапно, как и начались.
Когда Инна перестала вспоминать о Салвиати.
Не успела порадоваться, что подруга наконец‑то угомонилась, как ей приспичило познакомить меня со своим замечательным коллегой. Неделю я отбрыкивалась как могла, находя всевозможные причины, чтобы не встречаться с её протеже. Но если Инна что‑то втемяшила себе в голову, она своего добьётся.
Или добьёт меня.
Пожалев своё здоровье, согласилась на рандеву, решив, что от одного вечера меня не убудет. Да и вдруг этот Влад окажется мужчиной моей мечты и моей идеальной половинкой.
Подбодрив себя таким образом, нажала на звонок и стала настраиваться на два часа общения с пятиклашкой.
В итальянский ресторан, расположенный в центре города, явилась на полчаса раньше. Домой после урока заскочить я не успевала, а таскаться по магазинам под проливным дождём удовольствия мало. Назвав фамилию Влада, зарезервировавшего для нас столик, следом за официантом отправилась в глубь уютного зала.
Стянув кожанку, повесила её на вешалку и, устроившись на сером диванчике возле окна, от нечего делать принялась изучать обстановку. Глядя на фрески на стенах — чёрно — белые панорамы вечного города — с ностальгией вспоминала о Риме.
Жаль, все каникулы проторчала в офисе. Конечно, вознаградили меня Салвиати по — царски, я чуть со стула не свалилась, когда увидела, насколько пополнился мой банковский счёт. И это всего за две недели непыльной работы. Из‑за которой я так и не побывала в роли туристки.
Но говорят ведь, что все дороги ведут в Рим. Вполне возможно, одна такая когда- нибудь снова приведёт меня в древнюю столицу. Почему‑то казалось, что в Италии я оставила что‑то бесценное и бесконечно важное, ради чего туда стоило возвратиться.
Странное, необъяснимое чувство.
— Привет.
Вынырнув из размышлений, подняла глаза, ожидая увидеть Влада, краем сознания отмечая, какой же знакомый у него голос. А когда поняла, кто возвышается передо мной, от изумления даже вскрикнула:
— Габриэль?! — ещё немного, и челюсть свалится на пол.
— Можно присесть? — Не дожидаясь ответа, итальянец плюхнулся на соседний диванчик.
— Э — э… мой друг сейчас подойдёт, — всё ещё пребывая в лёгком шоке от столь неожиданной встречи, оглянулась на двери.
А повернувшись к Салвиати, заметила, как тот то ли помрачнел, то ли насупился. Понять не успела, Габриэль уже зачастил:
— Знаю, ты просила оставить тебя в покое… Прости, Лана, но я не могу выполнить твою просьбу. Я люблю тебя. И не поверю, если скажешь, что ты меня разлюбила. Такие чувства, как у нас, не исчезают бесследно.
— А? — челюсть всё‑таки пришлось возвращать на место. — Габриэль, я — а-а… даже не знаю, что сказать. Это признание… Очень неожиданно. И… странно.
Хотела уточнить, что не просто странно, а, скорее, безумно. Безумно слышать заверения в любви от человека, с которым едва знакома.
Лицо итальянца вдруг стало пепельно — серым. Он резко подался вперёд, чем обескуражил меня ещё больше, и пристально посмотрел мне в глаза.
— Ты меня не помнишь.
— Что значит, не помню? — Эх, и куда запропастился этот Влад? Ещё даже не познакомились, а я уже обнаружила в нём один большой недостаток: непунктуальность. — Ты сын синьора Салвиати. Мы с тобой иногда пили в офисе кофе. Кажется… — закончила неуверенно, потому что в висках опять поселилась тупая, ноющая боль, и мысли стали путаться.
На моё упоминание о кофейных пятиминутках итальянец отреагировал необычно: принялся ругаться, смачно и громко.
Чувствуя на себе любопытные взгляды посетителей, осторожно спросила, гадая, когда же он угомонится:
— С тобой всё в порядке? Габриэль? Ты какой‑то бледный. Может, водички? — и быстренько плеснула в бокал минералки.
От воды мой визави отказался, даже на неё не взглянул, и принялся удивлять меня дальше:
— Лана, то, что я расскажу, покажется тебе странным, но это правда. — Сделав глубокий вдох, на одном дыхании выпалил: — Тебя лишили воспоминаний. О нас. О тех днях, что ты провела в Италии.
Вот и сходила на свою голову покушать пасты. А лучше б не велась на Инкины уговоры и сидела дома, поедала мамины котлеты.
Я уже хотела аккуратно попрощаться, так, чтобы не вызвать у душевнобольного очередной вспышки агрессии, когда так не вовремя нарисовался мой непонятно где запропастившийся кавалер.
