— Ох, ну ладно. Вопрос о собственности остается открытым, пока мы не разберемся во всех неприглядных деталях этой аферы. Но я хотел бы заметить, что жизнь очень многих людей зависит от «Пути». Мы должны предпринять что-нибудь, хотя бы из человеколюбия. Разберитесь с этим, Почтмейстер.
— Но у меня и с Почтой полно забот! — запротестовал Мокрист.
— Надеюсь. Но, судя по моему опыту, единственный способ сделать дело, — поручить его очень занятому человеку, — сказал Витинари.
— Ну раз так, я займусь «Великим Путем», — пообещал Мокрист.
— В память о погибших, возможно, — сказал Витинари, — да. Как пожелаете. А, вот и ваша остановка.
Когда кучер открыл дверь, лорд Витинари склонился к Мокристу.
— О, кстати, я вам очень советую еще до рассвета убедиться, что все покинули старую башню волшебников, — сказал он.
— Вы о чем, сэр? — удивился Мокрист.
Он знал, что его лицо ничего не выражало.
Витинари откинулся на сиденье.
— Хорошая работа, мистер Губвиг.
У Почтамта собралась толпа, и когда Мокрист направился к дверям, раздались приветственные выкрики. Пошел дождь, серый, почерневший от сажи дождь, по сути, не более чем туман с легким избыточным весом.
Некоторые сотрудники ждали его внутри. Он понял, что они еще не слышали последних новостей. Даже сверхскоростные анк-морпоркские слухи не смогли обогнать его на пути из Университета.
— Что происходит, Почтмейстер? — спросил Грош, стискивая руки, — они победили?
— Нет, — ответил Мокрист, но они почувствовали необычный тон его голоса.
— Тогда мы выиграли?
— Аркканцлер примет решение, — сказал Мокрист, — думаю, мы не будем точно знать еще несколько недель. Хотя семафоры выключились. Извините, это все так сложно…
Он оставил их смотреть, как он тяжело топает к себе в кабинет, где в углу по-прежнему стоял мистер Помпа.
— Добрый Вечер, Мистер Губфиг, — прогрохотал он.
Мокрист сел за стол и уронил голову в руки. Это была победа, но он этого не ощущал. Он ощущал смятение.
Ставки? Ну, если «Труба» доедет до Колении, можно будет объявить, что он победил, но Мокрист чувствовал, что ставки отменены. Это означало, что люди, по крайней мере, смогут получить свои деньги обратно.
Ему надо поддерживать работу «Пути», только боги знают, как. Он же обещал что-то такое «Гну», разве нет? Удивительно, как быстро люди привыкли полагаться на семафоры. Он не узнает как дела у «Трубы» еще несколько недель, и даже он уже привык к ежедневным новостям из Колении. Это как без пальца остаться. Но семафоры превратились в огромного, неуклюжего монстра, слишком много башен, слишком много людей, слишком много усилий. Доложен быть способ заставить их работать быстро, более гладко и более дешево… а может, эта система так велика, что вообще невозможно заставить ее приносить прибыль. Может, она как Почта, и выгода от ее работы достается всему обществу сразу.
Завтра он займется всем этим всерьез. Доставка почты. Гораздо больше персонала. Сотни неотложных дел, и сотни других дел, которые надо сделать раньше, чем неотложные. Веселье закончилось, некому больше натягивать нос, что бы это ни значило, нет больше огромного неповоротливого гиганта. Он выиграл, а теперь настало время собрать обломки и опять заставить все это работать. И завтра, и послезавтра, и снова, и опять.
Он не ожидал такого конца. Ты выигрываешь, забираешь денежки и уходишь. Так должна идти игра, разве нет?
Его взгляд упал на коробочку Ангхаммарада, все еще прикрепленную к перекрученной проржавевшей скобе, и он пожелал оказаться сейчас глубоко на дне моря.
— Мистер Губвиг?
Он поднял взгляд. В дверях стоял Барабантт, позади него виднелся еще один клерк.
— Да?
— Извините за беспокойство, сэр, — сказал клерк, — мы пришли повидать мистера Помпу. Просто небольшая настройка, если вы не против?
— Что? О. Отлично. Как хотите. Действуйте, — Мокрист неопределенно взмахнул рукой.
Два человека подошли к голему. Последовал тихий диалог, потом он встал на колени и они сняли крышку его черепа.
Мокрист в ужасе смотрел на происходящее. Он, конечно, знал, как все это делается, но знать и видеть — совсем разные вещи. Они покопались у голема в голове, а потом водрузили крышку на место со слабым глиняным стуком.
— Извините за беспокойство, сэр, — сказал Барабантт, и клерки отбыли.
Мистер Помпа некоторое время стоял на коленях, а потом медленно поднялся. Красные глаза фокусировались на Мокристе, и голем протянул вперед руку.
— Я Не Знаю, Что Такое Удовольствие, Но Если Бы Знал, То Уверен, Что Работать С Вами — Это Было Оно, — объявил он, — Теперь Я Должен Покинуть Вас. У Меня Новая Задача.
— Вы больше не мой, э, надзирающий офицер? — спросил потрясенный Мокрист.
— Верно.
— Постойте, — сказал Мокрист, сообразив что-то, — Витинари посылает вас за Позолотом?
— Не Имею Права Говорить.
— Значит, я свободен?
— Не Имею Права Говорить. Доброй Ночи, Мистер Губфиг, — мистер Помпа помедлил в дверях, — Я Также Не Уверен, Что Такое Счастье, Мистер Губфиг, Но Я Думаю… Да, Я Думаю, Что Был Счастлив Повстречать Вас.
И, пригнувшись в дверях, голем ушел.
«Остался только оборотень, — быстро промелькнула мысль, — а они ведь не очень-то хорошо умеют выслеживать корабли, особенно в океанах! Сейчас полночь, стражники бегают повсюду, как сумасшедшие, все заняты, у меня есть немного наличных, а также мое кольцо с бриллиантом и колода карт… кто заметит? Кому какое дело? Кто побеспокоится?»
Он мог отправиться куда угодно. Но это были не его мысли, это были… всего лишь несколько клеток мозга, сработавших на автомате. Некуда было идти, больше некуда.
Он подошел к большой дыре в стене и уставился вниз, в главный зал. Хоть кто-нибудь сегодня ушел домой? Новости уже разошлись по городу, и если вы хотели, чтобы хоть что-нибудь было доставлено адресату завтра, вам следовало немедленно отправиться на Почтамт. Он кипел жизнью, даже сейчас.
— Чашку чаю, мистер Губвиг? — раздался позади него голос Стэнли.
— Спасибо, Стэнли, — сказал Мокрист, не оглядываясь. Внизу, в зале, мисс Маккалариат приколачивала что-то к стене, взобравшись на стул.
— Все говорят, мы выиграли, сэр, потому что семафоры закрыты и потому что их директора в тюрьме, сэр. Говорят, все, что осталось сделать мистеру Апрайту — просто доехать до места! Но мистер Грош говорит, букмекеры вряд ли заплатят, сэр! А еще король Ланкра желает, чтобы мы напечатали для него марки, но они получатся очень дорогими, сэр, потому что они там пишут хорошо если десяток писем в год. Но мы ведь показали им, да, сэр? Почта снова в деле!
— Это какой-то плакат, — вслух заметил Мокрист.
— Извините, мистер Губвиг? — не понял Стэнли.
— Э… ничего. Спасибо, Стэнли. Иди, развлекайся с марками. Рад видеть тебя таким… гордо стоящим.
— Это как новая жизнь, сэр, — сказал Стэнли, — я лучше пойду, сэр, им надо помочь с сортировкой…
Плакат был грубо намалеван. На нем было написано: «Спасибо, Мистер Губвик!»
На Мокриста накатила депрессия. После победы всегда так бывало, но сейчас особенно тяжело. Несколько дней его мозг работал на пределе, и он чувствовал себя живым. Теперь пришло оцепенение. Они сделали такой трогательны плакат, а ведь он был всего лишь лжец и вор. Он обманул их всех, а они благодарили его за обман.
Тихий голос от дверей сказал:
— Безумный Ал и другие парни рассказали мне, что ты сделал.
— О, — сказал Мокрист, не оборачиваясь.
«Она прикуривает сигарету», — подумал он.
— Не очень-то красиво ты поступил, — продолжила Ангела Красота Добросерд тем же ровным тоном.
— Красивая хитрость не сработала бы, — ответил Мокрист.
— Ты собираешься сказать мне, что идею тебе подал призрак моего брата? — спросила она.
— Нет. Я все это придумал сам, — признался Мокрист.
— Хорошо. Если бы ты сболтнул такое, то хромал бы до конца жизни, поверь мне.
— Спасибо, — мрачно поблагодарил Мокрист, — это была просто ложь, но я знал, что людям захочется поверить в нее. Просто ложь. Это был способ сохранить Почтамт и вырвать «Путь» из рук Позолота. Наверно, ты можешь получить его обратно, если захочешь. Ты и другие люди, которых обманул Позолот. Я помогу, чем смогу. Но я не хочу благодарностей.
Он почувствовал, что она приблизилась.
— Это не ложь, — сказал она, — это то, что должно быть правдой. Маме понравилось.
— Она считает, что это правда?
— Она не хочет думать иначе.
Никто не хочет. «Я не вынесу», — подумал Мокрист.
— Послушай, я знаю, кто я, — сказал он, — я не тот, за кого меня принимают. Я просто хотел доказать себе, что я не такой, как Позолот. Больше, чем просто молоток, понимаешь? Но я все равно мошенник. Думаю, ты знаешь об этом. Я могу подделать искренность так ловко, что сам не могу отличить, где правда. Пудрю людям мозги…
