Но самое удивительное другое…
От волнения мне совсем не хотелось спать. Точнее даже не так – глаза-то слипались, но едва наваливалась дрема, в голову закрадывалась очередная тревожная мысль и глупое сердце, вторя ей, порывалось вырваться из груди. Я очень боялась за кареглазого недруга и считала каждую минуту до его возвращения. Уже ближе к утру мне в виски, словно стрела ударила, жарко вспыхнула боль и… проснулась я, уже лежа на коленях Юстифы. Похоже, черная хвиса действительно тронулась умом, раз укачивала меня и пела колыбельную. Красиво, кстати, пела, голос у нее с чуть заметной хрипотцой, грудной. Вот только от самой ситуации у меня мурашки по спине бегали. Силищи-то у этой «хрупкой женщины» оказалось немерено!
А еще мне стало мучительно жаль ее. Я вдруг поняла, что движет ею на самом деле, если сбросить всю ту шелуху власти и амбиций. Она лишь пытается как-то компенсировать себе потерянную жизнь, разрушенное прошлое и родного ребенка. Мало кто понимает, на что способна настоящая любящая мать ради своего дитяти!
Но я-то не Юстифина дочка. Всего лишь обманка, призрак. Такая, какой могла бы вырасти ее Альза. Могла… но это у меня до сих пор стучит сердце, это я улыбаюсь и смеюсь, это я дышу, люблю и выбираю. У маленькой хвисы второго шанса не было. К сожалению, черная это тоже понимала. В какой-то момент Юстифа скинула меня со своих коленей и решила поупражняться в пинании… к сожалению, на бедной мне. Туфельки у нее хорошие, подозреваю, что пару ребер она мне сломала. О животе и спине, сплошь покрытым синяками, я сейчас даже не говорю. Затем меня принудительно-стучательным методом обратили в крылатую лисицу и посадили на цепь. Тут-то я и оценила трепетную заботу о своей рыжей персоне, которую демонстрировали полукровки. Ни тента, ни общения, ни водички, ни в кустики по нужде.
– Думаешь, он придет за тобой? Ты действительно в это веришь, глупая? Такие, как рэ’Адхиль, за твою жизнь и гроша не дадут. Ты для него всего лишь игрушка, развлечься с хвостатой дурочкой и дальше пойти.
Я склонила голову набок:
– А кто сказал, что мне от него нужно большее?
– Что же ты тогда за ним таскаешься, как щенок бездомный? Думаешь, мне его солдатня не рассказывала о ваших трепетных отношениях?
– А тебе что с того? – разобрало меня зло. – Или ты и сама была не прочь? – Ох, меня, кажется, понесло. Да и пускай. Достала ведь, целый день нервы треплет, то разговорами провокационными, то угрозами в человека обратить и мужикам своим отдать, то еще каким ужасом. А сколько она о Рейваре наговорила! Можно подумать, я не знаю, с кем связалась, какая он сволочь. Зато родной и любимый. Тут, знаете ли, лучше свой полоумный, чем чужая маньячка.
– Разумеется, не прочь, – хмыкнула эта стерва. – Кто же откажется от такого мужчины, да еще и с примесью крови оборотня. Но я ему, видите ли, не по вкусу пришлась. Он молоденьких дурочек предпочитает.
– Тетенька, а у вас логика не сходится. То вы говорите, что ему на меня плевать, то заявляете, что именно таких и предпочитает.
Хвиса изменилась в лице:
– Он все равно тебя не получит.
С этими словами она вырвала пучок перьев из моего крыла (больно, между прочим) и ушла. А походка у нее мужеподобная, мстительно заметила я.
Ночь прошла в тревогах, снова не удалось нормально выспаться. Так что раннюю побудку я приняла благосклонно – посмотрим на новый концерт, надоело уже разглядывать незнакомые созвездия. Правда, веселье резко пошло на спад, когда на пространство внутри лагеря притащили Хельвина. Полукровка оказался побитым и едва стоял на ногах.
– Лиска, – попытался он улыбнуться разбитыми губами. У меня сразу слезы из глаз хлынули, скатываясь по рыжему лисьему меху. – Прости. Мы пытались ничего не говорить ей о тебе.
– Понимаю, – я не Алиса Селезнева и прячу совсем не миелофон,{39} а всего лишь свою пылкую привязанность к кареглазому полукровке.
Хельвина дернули и повели куда-то в сторону. А ко мне подошла Юстифа:
– С недобрым утром, Лисавета. Боюсь, нам сегодня тоже предстоит расстаться. Рэ’Адхилю будет достаточно и пары перышек, дабы убедиться в сохранности своей домашней зверушки, а когда правда раскроется, ты уже будешь далеко. В песках Шаркалы ему тебя ни за что не найти. Но не расстраивайся, говорят, в гареме можно неплохо устроиться. Если снимешь свой ошейник. Кстати, это тебе привет от Ятека, – коварно усмехнулась хвиса.
А я моргнула – от кого?
Подумать мне не дали, хвиса вцепилась в узкий лисий нос, пытаясь поймать взгляд. Я это дело просекла и начала вырываться, попутно цапнув чернявую за палец.
– Идиотка! – заорала Юстифа, тряся рукой. – Сама напросилась.
Странно, она вроде бы ничего не делала, а мне в висок снова вонзилась раскаленная стрела. Видно, обморок после допроса того паренька аукнулся, значит, черная предполагала мое вмешательство. Эх, многого я еще о хвисах не знаю.
Еще несколько дней прошли как в тумане. Меня постоянно трясли и куда-то тащили. В своем полубреду я не переставала усмехаться – ну чисто «Кавказская пленница», еду поперек лошади замотанная в ковер и уже в человеческом обличье. Жара, недостаток движения и кислорода отнюдь не лучшим образом сказывались на умственных способностях. Моему конвоиру даже пришлось кормить меня, потому как я не могла держать в руках ложку.
Полностью пришла в себя уже в тесной комнатушке, в которой и без того сидело, стояло и лежало без малого двадцать девушек. И такая тоска отражалась на их лицах, что я сразу как-то прониклась, испугалась и осознала, в какую историю угодила. Если до этого момента я была уверена в том, что придет спасение, внезапное и волшебное, как все в этом мире, то сейчас стало страшно. Такого ужаса я не испытывала никогда в жизни. Все тело буквально трясло.
Хорошо хоть и этот мир не без добрых людей (а иногда и нелюдей). Меня успокоили, укрыли дрожащие плечи теплой фуфайкой, заставили попить воды и вообще отвлекли от дурных мыслей. Как существо, не склонное к долгим переживаниям, я скоро ожила и начала расспрашивать соседок по камере. Девушки объяснили, что мы находимся на границе Авеорского графства и пустыни Шаркалы, в которой живут жуткие змеюки. Атранхалы, поправила девица, сидящая в дальнем углу, и, фыркнув, обозвала рассказчицу деревенщиной. Вот этим пустынным змеюкам нас и собирались завтра продать, больно те охочи до человеческих женщин. А меня, как диковинку, вообще с хвостом оторвут! Ну что же это такое?! Ничего хорошего новый облик мне не приносит. Одни неприятности.
Девчонки подобрались довольно милые, только вон та чернявая нос задирала, благородных кровей, подсказали мне, мачеха от такой грымзы избавилась. Остальные из простых. Многих продали сюда родственники, от безденежья, за долги и по навету. Это вам не Сенданское графство, тут жизнь тяжелее. Вот на сторону дочерьми и приторговывают. Как год неурожайный – так один рот прочь из избы.
Дабы хоть как-то отвлечь соседок от грустных мыслей, я принялась травить байки из своей иномирной жизни и припоминать сказки. Не зря же я их в детстве так любила! Даже на песни потянуло, и до самого прихода наших конвоиров мы тянули девичьим хором:
Цвiте терен, цвiте терен,
Листя опадае,
Хто в любовi не знаеться,
Той горя не знае.[5]
Утром нас спешно привели в товарный вид, нацепив тряпки, которые открывали больше, чем прикрывали. Простые деревенские девки чуть в обморок не попадали, отказываясь выходить в этом сраме к чужим людям. У них на хуторе даже перед мужем не покажешься в таком наряде. Меня же, привыкшую к своей наготе, раздражало одно – почему розовый цвет? Привет из прошлой жизни, что ли?
Правильно говорят – в кризисные моменты мозг начинает работать куда быстрее. Только на широком помосте, с которого велся торг живым товаром, мне пришла идея. Услышав, как девушки вразнобой молятся своим богам, я решила устроить организованный молебен. Моему богу! Попросила товарок по несчастью в молитвах обращаться к богу Каю. Вот, наверное, их покровители удивились!
Грома и молний не было. Зато пустынники очень расстроились, когда с чистого безоблачного неба посыпались снежинки. Заохали, запричитали. А мне, наоборот, стало весело – запрокинув голову, я ловила снежинки ртом и хихикала, словно на голову больная. У меня с сердца такой камень упал! Если Кай здесь, то еще не все потеряно, верно?
Налетевший ветер подхватил снежное крошево, завивая его в причудливые зимние кудри. Метель прошлась по площади, задула под скудные юбки девушек, ощутимо обняла меня за плечи и зависла над головами перепуганной толпы. Острые льдинки стали собираться в плотного крупного снеговичка, который вскоре резко рассыпался во все стороны, оставив на месте себя белого дракона с лукавыми синими глазами. Один из комьев упал на брусчатку и, развалившись, выпустил здоровенного волчару. При этом настолько недовольного, что даже шерсть на загривке встала. И с каких пор божества размножаются почкованием? Хотя откуда мне вообще знать о способах их размножения.
