— Нет! Ни за что! — закричал Трурль.
— Вот видишь,умственный недоносок! Не желаешь, значит, быть заласканным, осчастливленным, ублаготворенным по самую макушку, а между тем предлагаешь целому Космосу то,что тебя самого наполняет ужасом? Трурль, умершие видят ясно:ты не можешь быть таким грандиозным мерзавцем!Нет,ты всего лишь гений с обратным знаком- гений кретинизма!Послушай-ка, что я скажу. Когда-то ничего так не жаждали наши предки,как бессмертия во плоти. Но не успели они его изобрести и испробовать, как поняли, что не этого было им нужно! Разумное существо нуждается в достижимом,но сверх того- и в недостижимом!Теперь,когда можно жить так долго, сколько захочешь,вся мудрость и красота существования нашего заключаются в том,что каждый,кто насытился жизнью со всеми ее трудами и совершил все, на что был способен, отправляется на вечный отдых — как я, например. Прежде кончина настигала нас внезапно; какой-нибудь глупый дефект обрывал начатое дело на середине. Вот чем был архаический рок! Теперь все иначе,и я,к примеру,жажду лишь одного- небытия, а недоумки вроде тебя мешают мне им насладиться, колотя в крышку моего гроба и стягивая ее с меня, как одеяло.Ты вот задумал Космос счастьем набить, гвоздями заколотить и наглухо запечатать, якобы для того, чтобы осчастливить всех поголовно, а если по правде,так только из-за своей нерадивости.Тебе вздумалось одним махом разделаться со всеми задачами, заботами и закавыками;но скажи мне, что ты делал бы после в таком мире,а? Или повесился бы с тоски, или взялся бы за конструирование гореизлучающих приставок к этому счастью.Итак,по лени взялся ты всех осчастливить,по лени отдал проблему машинам и по лени же запихнул в компьютер себя самого,- короче,ты оказался изобретательнейшим из всех остолопов, которых я воспитал за тысячу семьсот девяносто лет моей профессорской службы!Ох,отвалил бы я это надгробие и дал бы тебе хорошенько по лбу,да знаю,что не будет от этого проку.Ты пришел мертвецу за советом, но я не чудотворец, и нс в моей власти отпустить тебе даже самый малый из множества твоих бездумных грехов,- множества,мощность которого алроксимирует пра-Канторову алсф-бесконсчностъ!Отправляйся домой, разбуди кибрата и делай, что я велел.
— Но, Господин…
— Заткнись.А когда кончишь,возьмешь ведро раствора,лопату,мастерок,придешь на кладбище и заделаешь наглухо щели облицовки,через которые в гроб протекает и льет мне на голову. Понял?
— Да, Господин и Учи…
— Сделаешь, как я сказал?
— Обещаю, Господин и Учитель! Но еще мне хотелось бы знать…
— А мне,-прогремел усопший мощным,поистине гробовым басом,-хотелось бы знать,когда ты наконец уберешься! Попробуй-ка еще раз постучать в мою усыпальницу, я так тебя ошарашу…Впрочем,ничего конкретного не обещаю- сам увидишь.Передай привет твоему Клапауцию и скажи ему то же самое.В последний раз,получив от меня наставления,он так спешил,что даже нс потрудился сказать спасибо.О вежливость, о манеры этих даровитых конструкторов, этих талантов, этих гениев, у которых от самомнения винтики повыпадали из головы!
— Господин…-опять было начал Трурль,но в могиле что-то щелкнуло,брякнуло, кнопка,вжатая перед тем в оправу,подскочила кверху,и на кладбище воцарилось глухое молчание,которое лишь подчеркивал отдаленный шелест деревьев. Трурль вздохнул,почесал затылок,задумался,усмехнулся, представив себе Клапауция, стыдом и растерянностью которого ему предстояло вскорости насладиться, поклонился величественному надгробию,а затем,повернувшись на пятке,веселый, словно щегол, и безмерно собою довольный, стрелою помчался домой.
Случилось так, что ко двору короля Ипполипа Сармандского прибыли двое миссионеров-конвертистов, чтобы известить об истинной вере. Ипполип не был похож на других королей.Во всей Галактике не нашлось бы монарха, который столь охотно предавался бы размышлениям.Еще ползунком он играл золотыми мини-мозгами и строил из них вольнодумные самодумки и так наслушался мудрецов,что, когда пришел час его коронации,хотел сбежать через окно из тронного зала и поддался лишь аргументу,что другой на его троне может оказаться намного хуже.Ипполип был уверен,что хороший правитель не тот,кого подданные хвалят или ругают, а тот,которого никто не замечает. Король был приверженцем экспериментальной философии,в которой признается истиной не то, что сумеешь сказать, а то, что тебе удается сделать.А потому оба отца конвертиста без боязни могли предстать перед Ипполипом.И безмерным был их радостный ужас,когда они поняли, что король не то что о Боге — вообще ни о какой религии еще не слыхал.Они знали, что им придется возглашать слово Божье in partibus infidelium№,но такого они не ожидали.Разум Ипполипа в вопросах религии был чист,как неисписанная страница, так что почтенные миссионеры просто на месте не могли устоять, так им не терпелось обратить короля в истинную веру.
[№В землях неверных(лат.)]
Они сразу же уведомили его о существовании всемогущего Творца,который в шесть дней сотворил мир,а на седьмой отдыхал,о хаосе, который перед тем летал над водами,о прародителях,их грехопадении,изгнании из рая, об избавительном пришествии мессии,о любви и милосердии,а король пригласил их из зала аудиенций в свои покои и принялся донимать ехидными вопросами, на что те отвечали с терпеливым пониманием,зная,что сомнения эти происходят не от ереси,а лишь от неведения.Ипполип, захваченный врасплох откровениями, которые ему пришлось впервые в жизни слышать,требовал по нескольку раз повторять рассказ о сотворении мира, который прямо-таки одурял его своей новизной.
Он все переспрашивал,вполне ли святые отцы уверены, что Бог сотворил мир для того,чтобы его заселить?Не могло ли случиться так, что творение было направлено на какие-то более отдаленные цели,а жители божьего здания поселились в нем ненароком,между делом?Действительно ли их имел в виду Бог, когда принимался за работу?А миссионеры,сдерживая возмущение, вызванное этой безграничной, а потому и безгрешной наивностью,отвечали ему,что Бог создал мир для детищ своих,потому что,будучи воплощенной любовью, ничего не имел в виду, кроме их счастья.Известие о такой сильной привязанности Бога к Сотворенным произвело на Ипполипа огромное впечатление.
Некоторые трудности вызвал вопрос о сатане.Тут король повел себя несколько необычно для новообращенного.Он удивился не тому,что Господь терпит сатану,а тому,что церковь им пренебрегает.Это получается примерно как с канализацией, говорил он.Неприятно,однако необходимо.Если бы не было сатаны,Богу пришлось бы самому присматривать за адом,а это плохо вязалось бы с его безграничной добротой.Всегда удобней выделить кого-нибудь другого для подобных дел.А при нынешнем порядке вещей без пекла не обойтись- в противном случае нужно было бы с самого начала проектировать мир иначе.А потому церкви следовало бы официально признать сатанинскую неизбежность.Но в конце концов златоусты кое-как одолели королевское предубеждение,вывели мысли обращаемого в чистое русло,и Ипполип на двадцать девятом дне поучений принял благую весть, растрогавшись прямо до слез,а два миссионера, тоже взволнованные, подарили ему красиво переплетенный том Писания, благословили его и двинулись в путь к новым трудам и подвигам.А король на три недели заперся в своих апартаментах, совет не созывал, докладов не слушал,раз только послал за столяром, потому что под ним подломилась ступенька библиотечной стремянки.Но однажды утром он вышел в сад, взирая на все до мельчайшей травки новым взглядом как на Божье дело, а вернувшись во дворец, велел послать самого Королевского Онтолога за знаменитыми конструкторами-омнигенериками Трурлем и Клапауцием, чтобы они явились к нему — и немедленно!
Вскоре они прибыли, запыхавшись- так подгонял их достойный посланец, — склонились перед троном и ждали королевского слова,причем Клапауций незаметно ткнул Трурля в бок, напоминая,что говорил он ему перед отъездом: вперед не выскакивай, а каждое слово трижды обмозгуй, прежде чем произнести. И лучше помалкивай, а он, Клапауций, берет всю аудиенцию на себя.
— Здравствуйте,дорогие мои,спасибо,что так быстро явились,- приветствовал их Ипполип и предложил садиться.- Слушайте меня внимательно,ибо великое дело я задумал,и успех его зависит от ваших сил и способностей.Недавно посетили меня два инозвездных пришельца,и от них я узнал,что Космос вовсе не бесхозная вещь и что у него есть Автор.И этим Автором является Бог,персона, как меня заверили,в высшей степени симпатичная, в которую я уверовал без всяких сомнений,чего и вам желаю.Завтра я издам эдикт, по которому каждый из моих подданных получит экземпляр Святого писания в кассетной записи, но вас я вызвал не по этому вопросу.Теперь я уже знаю, что мир не сам по себе появился,а был создан Творцом самолично как жилье для существ, им же созданных.И коль скоро Бог сделал свое дело,то и я свое обязан совершить. Пришельцы,которым я обязан своим обращением,горячо убеждали меня, чтобы я в первую очередь заботился о собственном спасении,и я выслушал их не прерывая, ибо это было бы невежливо,но думал я совсем о другом.Я не таков,чтобы прежде всего думать о себе. Ведь все сущее неизмеримо важнее меня! И всеобщему благу хочу я посвятить остаток своих дней.Я, конечно, читал, достопочтенный Трурль,твою книгу «Impossibilitate felicitationes entium sapientum»№, но она меня особо не взволновала- нет ничего удивительного, что в скверном мире и живется не слишком хорошо.Последним,за что я держался,прежде чем уверовать в Бога,было обращенное к нам совершенство строения Вселенной. Тогда я рассуждал:если все это само разогрелось,раскрутилось и разлетелось во все стороны,то ни к кому нельзя предъявить претензий за возможные недоделки и ошибки,и таким образом,в дефектах бытия нет никакой проблемы.Теперь же,когда я верую, больше думать так не могу.Для меня изменилась сама сущность вещей. Я верю и не сомневаюсь,что Творец бесконечно добр, что он безгранично нам симпатизирует, что он хотел сделать все как нужно, будучи максималистом, но я не верю, что невозможно было сделать это лучше.
