«Вот в чем дело – сказал он про себя. – Здесь каждый, в том числе и ты, проверяет, способен ли он на это[7]. Если я сейчас совершу ошибку – я покойник». Мерисет в своем углу начал вполголоса напевать легкомысленный мотивчик.
А провалы случались. И человек просто исчезал. Может быть, сейчас под одеялом лежит один из них. А может даже, это Чиддер, или Сноксолл, или кто еще из ребят. Все они отправились на дело сегодня вечером. Может, если он провалится, в следующий раз там будет лежать именно его тело…
Теппик снова взял на прицел неподвижную фигуру на кровати.
Экзаменатор откашлялся. Во рту у Теппика пересохло. Паника одолела его, как икота – пьяницу.
Он сжал зубы, чтобы те не стучали. Мурашки бегали по хребту, одежда казалась кучей мокрых лохмотьев. Время замедлило бег.
Нет. Он этого не сделает. Внезапное решение поразило его, как удар в спину на темной безлюдной улице. Дело было не в том, что он возненавидел Гильдию или как-то особо невзлюбил Мерисета. Просто нельзя так испытывать людей. Сама идея подобного испытания ошибочна. Что ж, провал так провал, решил он. Разве не этого добивался старик?
Проваливаться – так уж с музыкой. Теппик взглянул на него, отвел арбалет вправо и не целясь нажал на спуск.
Металлически прозвенела спущенная тетива.
Звякнув, стрела срикошетила от гвоздя в подоконнике. Мерисет пригнулся, когда она жужжа пролетела над самой его головой. Потом, ударившись о факельное кольцо в стене, с истошным визгом бешеной кошки мелькнула перед белым, как мел, лицом Теппика.
И, наконец, глухо вонзилась в укрытое одеялом тело. Все стихло.
– Спасибо, господин Теппик. Если можете, задержитесь на минутку.
Старый убийца склонился над своей дощечкой, губы его шевелились.
Он взял карандаш, привязанный обрывком старой тетивы, и сделал несколько пометок на клочке розовой бумаги.
– Я не настаиваю, чтобы ты брал это из моих рук, – сказал он. – Оставлю все на столе у двери.
Улыбку Мерисета нельзя было назвать особенно приятной: из этой сухо змеящейся на губах ухмылки все человеческое тепло давно испарилось. Так улыбаются трупы, пролежавшие несколько лет под палящим солнцем пустыни. Но, по крайней мере, чувствовалось, что Мерисет старается.
Теппик застыл на месте.
– Так я прошел? – спросил он.
– В свое время ты все узнаешь.
– Но…
– Как тебе должно быть известно, нам не разрешается обсуждать результаты экзаменов с учениками. Единственно хочу сказать, что лично я не одобряю всей этой новомодной показухи. С добрым утром.
И Мерисет крадучись вышел.
Теппик неверной походкой доковылял до пыльного стола у двери и с ужасом заглянул в оставленный там клочок. По привычке он достал пинцет и ухватил бумажку.
В подлинности документа сомневаться не приходилось. Печать Гильдии и похожая на краба раскоряченная загогулина – подпись самого Мерисета. Теппику довольно часто приходилось видеть ее, преимущественно на зачетных листках, под комментариями типа: «3/10. Загляните ко мне». Теппик приблизился к кровати и отдернул одеяло.
* * *
Было около часа. Ночь в Анк-Морпорке только начиналась.
Над крышами, в воздушном, эфирном мире воров и убийц, стояла тьма. Но на улицах города жизнь бурлила, как вода в половодье.
Теппик в каком-то оцепенении брел сквозь толпу. Отстраненный вид, тупое лицо – вылитый турист, но, поскольку на Теппике был черный костюм убийцы, толпа безропотно расступалась и тут же смыкалась вслед за ним. Даже карманников как ветром сдуло. Никогда не знаешь, что за сюрприз ждет тебя в кармане убийцы. Не отдавая отчета, он прошел в сводчатые ворота Гильдии и упал на черную мраморную скамью, подперев голову руками.
Все, жизнь кончена. Он далее не думал о том, что будет дальше. Будет ли это дальше – вот вопрос.
Кто-то хлопнул его по плечу. Обернувшись, он увидел Чиддера, который тут же сел рядом и продемонстрировал Теппику клочок розовой бумаги.
– Привет, – сказал он.
– Ну как, сдал? – спросил Теппик.
– Нет проблем, – ухмыльнулся Чиддер. – Найвор принимал. Нет проблем. Хотя и заставил понервничать с аварийным трапом. Ну а у тебя что?
– M-м. У меня? Да так… – Теппик постарался взять себя в руки. – Ничего особенного.
– Про других не слышал?
– Нет.
Чиддер откинулся на спинку скамьи.
– Сыроправ точно сдаст, – важно произнес он, – и малыш Артур. Остальные, думаю, нет. Дадим им еще двадцать минут, ладно?
Теппик повернул к нему искаженное мукой лицо.
– Чидди, я…
– Что?
– Ну, когда дошло до этого, я…
– Что ты?
– Ничего, – ответил Теппик, опустив глаза и разглядывая булыжники.
– Тебе повезло – прогулялся с ветерком по крышам. А мне достались канализация и склад в Галантерейной башне. Когда вернулся, пришлось переодеваться с ног до головы.
– У тебя была кукла? – спросил Теппик.
– Увы, а у тебя разве нет?
– Но нас заставляют думать, что все это по-настоящему, – простонал Теппик.
– Так ведь кукла и выглядела по-настоящему.
– В том-то и дело!
– Ну и прекрасно. Ты ведь сдал. Значит, нет проблем.
– Неужели ты ни на секунду не задумался, кто лежит там, под одеялом, кто это и почему…
– Да, я действительно подумал о том, что, быть может, поступаю не совсем правильно, – допустил Чиддер. – Но потом решил, что меня это не касается.
– А я… – Теппик запнулся. Что говорить? Попробовать все объяснить? Эта идея не вызвала у него особого энтузиазма. Чиддер дружески похлопал его по спине.
– Не переживай! Главное, мы своего добились!
И Чиддер поднял большой палец правой руки, прижав к указательному и среднему – таков был древний знак приветствия у убийц.
Большой палец, прижатый к указательному и среднему, – и в этот момент тощая фигура главного наставника, доктора Проблема, словно из-под земли выросла перед опешившими мальчиками.
– Мы не убиваем, – сказал он своим мягким голосом.
Доктор Проблем никогда не повышал тон, но умел придать голосу такое звучание, что его можно было расслышать даже сквозь рев урагана.
– Мы не казним. Не устраиваем резню. Мы никогда, можете быть совершенно уверены, не прибегаем к пыткам. В нашей работе нет ничего общего с преступлениями, которые совершаются по любовным мотивам, из ненависти или ради пустой выгоды. Мы занимаемся ею не потому, что погребение само по себе доставляет нам удовольствие, не ради удовлетворения каких-то тайных душевных потребностей, не для того, чтобы преуспеть, не во имя какого-либо дела или веры; повторяю вам, господа, что все эти мотивы в высшей степени подозрительны. Вглядитесь в лицо религиозного фанатика, который вознамерился вас убить, и вы ощутите омерзительное духовное зловоние. Вслушайтесь в речи проповедника священной войны, и, уверяю вас, вы услышите, что устами его глаголет само зло – безобразный монстр, уродующий чистоту родного языка своим чудовищным хвостом.
Нет, мы делаем это за деньги.
Но кому, как не нам, ведома цена человеческой жизни? Так что мы делаем это за большие деньги.
Нет мотивов более чистых, лишенных всякой претенциозности.
Помните: «Nil mortifi, sine lucre». Всякое убийство должно быть оплачено.
И всегда давайте расписку, – сказал он, выдержав недолгую паузу.
– В общем, все прекрасно, – сказал Чиддер. Теппик мрачно кивнул. Вот что так привлекало его в Чиддере. Этой способности никогда не задумываться над своими поступками можно было только позавидовать.
Кто-то крадучись вошел в открытые ворота[8]. Светлые курчавые волосы блеснули в свете факела, горящего над каморкой привратника.
– Похоже, вас обоих тоже можно поздравить, – сказал Артур, небрежно помахивая розовой бумажкой.
За семь лет он очень изменился. Неудачные попытки Великого Ервя отомстить ему за отсутствие набожного рвения отучили Артура от привычки то и дело прятать голову под плащ. Маленький рост давал ему естественное преимущество там, где необходимо было проникнуть сквозь какой-нибудь узкий лаз. А его врожденная склонность к мотивированному насилию дала о себе знать в тот самый день, когда Пролет с дружками решили позабавиться и устроить кому-нибудь из новичков «темную». Для этой затеи они облюбовали Артура. Десять секунд спустя совместными усилиями всей спальни Артура едва удалось отцепить от Пролета и вырвать из рук мальчика обломки стула. Затем каким-то образом стало известно, что он сын покойного Йогана Людорума, одного из самых знаменитых убийц за всю историю Гильдии. Осиротевшие дети убийц всегда получали бесплатное образование. Гильдия радеет о своих работниках.
В том, что Артур сдаст экзамен, никто не сомневался. Его дополнительно опекали и позволяли пользоваться сложными ядами. Вероятнее всего, в будущем его ждала аспирантура.
