- Не смеши, Епихарий! Христианки – это выжившие из ума старухи. Или полоумные уродины.
- Отстаешь от жизни. Загляни в любую церковь, там полно молодых симпатичных девиц.
- Вот только в церковь мне не хватало заглядывать!
- Тогда не говори о том, о чем не имеешь ни малейшего представления. Так вот, если эта девка окажется православной христианкой и догадается обратиться к священнику…
- Который поднимет ее на смех!
- Да помолчи ты! – рассердился Епихарий. – Если священник не отправит ее к психиатру, а сделает отчитку, пиши пропало. Шаг за шагом – вернется память. Не вся, конечно, но…
- Епихарий, да как она может догадаться, что купленные на рынке кроссовки – это заколдованный человек? Это что у человека в башке должно быть, а? Именно поэтому все и закрутилось. Иначе проще было бы нанять киллера.
- Видишь ли, заклятье отнимает человеческий облик и память, но не речь. Правда, слышать ее может только она. Ну, может быть, еще священник, не знаю.
- Не смеши! Человек, с которым ни с того ни с сего заговорят кроссовки, решит, что он рехнулся, только и всего.
- Не обязательно, - Епихарий брызнул на шар черной жидкостью из маленького пузырька, шар, мгновенно съежившись, погас и почернел. – Мы пошли на такой риск не для того, чтобы какая-то случайность могла все испортить. Поэтому кроссовки надо непременно вернуть, и чем быстрее, тем лучше.
- Но как, если мы даже не знаем, как она выглядит?
Епихарий брызнул на шар еще раз, и он стал еще меньше, размером с небольшое яблоко.
- Возьми. Он будет вести тебя. Как только ты приблизишься к ней примерно на двести метров, шар начнет вибрировать. Чем ближе будешь к ней подходить, тем сильнее он будет прыгать.
- Мне что, пешком по городу ходить? По всему городу?!
- Зачем пешком? Езди на машине. Начни с того района, где жил Венцеслав. Возможно, она где-то поблизости. Узнаешь дом, проследишь. Советую покататься ночью. Ведь тебе это надо, не кому-то. Да поможет тебе наш Властелин.
Не будь Димки, к другому священнику я бы вряд ли пошла. Уж слишком все это дико и глупо звучит: ах, батюшка, в мои кроссовки бес вселился, да воскреснет Бог и расточатся врази Его. Да и отец Димитрий посмотрел на меня с подозрением.
- Не веришь? – угрюмо спросила я. – И правильно делаешь. Я сама себе уже почти не верю.
- Ну и зря! – не менее угрюмо заметили стоящие на стуле, куда я их водрузила, кроссовки.
Димка вздрогнул и уставился на них.
- Это что? Это они… сказали? – он осторожно подергал левую кроссовку за шнурок.
- А, так ты слышал? Слышал?! – от радости я так забылась, что чуть было не бросилась Димке на шею, но спохватилась и вместо этого повернулась к большой иконе Вседержителя: - Господи, благодарю Тебя, значит, я все-таки не сошла с ума!
- Та-ак! – протянул Димка. – Приплыли.
Он взял кроссовки в руки, внимательно осмотрел. Медленно перекрестил.
- Спаси Господи, батюшка, - вежливо поблагодарили кроссовки. – А водичкой святой вы не могли бы меня покропить? А то ведь просфорку я теперь не могу вкушать.
- А что, раньше вкушали? – Димка на удивление быстро взял себя в руки и говорил в своей обычно манере, с легкой улыбкой.
А у меня словно гора с плеч свалилась. Конечно, все это ни в какие ворота не лезет. Но главное, что я не спятила! И теперь наблюдать за их беседой было даже забавно.
- Честно говоря, не помню, - вполне серьезно отвечали кроссовки. – Но почему-то мне кажется, что да.
- А что с вами случилось? Я так понимаю, раньше вы были человеком?
- Хоть убейте, не помню. Наверно, да. Возможно, переселение душ все-таки существует? Может быть, я умер, и моя душа вселилась в кроссовки?
- Сомневаюсь, - покачал головой Димка, доставая из шкафа пластиковую бутылочку. Он перекрестился и крест-накрест покропил кроссовки водой. – Это из источника преподобного Серафима Саровского, - пояснил он, уж не знаю, для кроссовок или для меня.
- Знаете, я пытаюсь что-то вспомнить, - тяжело вздохнули кроссовки, - но никак не получается. Вот только про просфорку что-то такое всплыло смутное.
Я начала мелко и глупо хихикать. Димка посмотрел на меня с укоризной, но я никак не могла остановиться.
- Слушай, Дим, я поняла. Его или ее заколдовала злая ведьма. А что, если поцеловать? Как в сказке: «Говорит Ивану жаба: поцелуешь – стану бабой».
- Целуй, - пожал плечами Димка. – Хуже не будет.
- Может, лучше ты?
- Ну уж нет. Мне твой прынц ни к чему.
- А если это не прынц, а прынцесса?
- Тем более. Я, к твоему сведению, почти что монах, если забыла.
Продолжая хихикать, я взяла в каждую руку про кроссовке:
- А ты что скажешь?
- Не возражаю, - одобрили кроссовки.
Я звонко чмокнула в область шнурков сначала левую кроссовку, потом правую. Именно в этот момент Анна Петровна открыла дверь, чтобы позвать на пить чай. За ее спиной маячила Лиза. Когда-то моя несостоявшаяся свекровь деликатно стучалась, но теперь она считает, что Димкин сан исключает всякие двусмысленности.
- Бабушка, крестная целует ботинок! – радостно завизжала Лиза.
- Катенька, что с тобой? – ахнула Анна Петровна.
Я уронила кроссовки и зарыдала от смеха. Димка согнулся в три погибели и закрыл лицо руками. Кроссовки хранили молчание, но вид у них был какой-то оскорбленный. А может, и разочарованный: эксперимент-то ведь не удался.
- Мам, мы с Катькой поспорили, что она сможет соблюсти весь пост, без нарушений, - отсмеявшись, объяснил Димка. – Она проиграла, только и всего.
- Во-первых, облизывать обувь – крайне глупо, потому что негигиенично. А во-вторых, что бы сказали твои прихожане, отец Димитрий, если бы узнали, что ты заключаешь пари, да еще касательно духовных предметов?
- Они могут узнать об этом только от тебя, а ты никому не скажешь, - вполне резонно ответил Димка. – Пошли чай пить.
Анна Петровна с Лизой вышли, а я набросилась на Димку:
- Ну знаешь, батюшка! Потом я к тебе приду на исповедь, и ты будешь меня увещевать, что врать грешно?
- Ну не так уж я и соврал, - Димка поставил кроссовки обратно на стул. – Ты сама мне говорила: спорим, мол, весь Петров пост выдержу, а потом пришла и плакалась, что пирог с мясом съела.
- А как насчет тайны исповеди?
- Так ты и маме об этом говорила.
После чая мы вывели детвору на прогулку. Лешка уснул в коляске, Лиза ковырялась в песочнице, а мы сидели на скамейке и думали, что делать. Кроссовки у меня на ногах деликатно помалкивали.
- Знаешь, если бы они не были такие мягкие и удобные, я бы их просто выбросила, - созналась я.
- Вот спасибочки-то! – обиделись кроссовки.
- А ты поставь себя на мое место!
- Н-да!..
Как только я поняла, что с головой у меня все в порядке, кроссовки показались мне вполне милыми. Да, ситуация, конечно, не рядовая, но все же лучше рядовой шизофрении.
- Ты, Кать, не особенно-то веселись, - одернул меня Димка. – Ничего веселого я не нахожу. Тут только два варианта, и оба проблемные. Либо в твоих тапочках сидит бес, либо это колдовство. Что тебе больше нравится?
- Ничего не нравится. Делать-то что будем?
- Если бы я был уверен в первом варианте, то настоятельно посоветовал бы избавиться от них, несмотря на всю мягкость и удобность. И несмотря на все жалобные речи, - сурово добавил Димка, перебивая кроссовки, которые попытались было что-то вставить. – Но дело в том, что на сто процентов я не уверен.
- Знаешь, беса я еще с натяжкой могу допустить, но вот колдовство… Если бы не слышала всю эту музыку своими ушами, ни в жизни бы не поверила. Да и кто бы поверил? Хотя сейчас кругом сплошные маги и колдуны, куда ни плюнь, но ведь это же натуральные жулики! Ладно еще всякие там проклятья и порчи, это все биоэнергетика, но превратить человека в вещь…
- Ты глупая, как паровоз! Не все колдуны и маги – жулики. Да, большинство. Но есть и настоящие. Просто действуют они все той же бесовской силой, существование которой ты, хоть и с натяжкой, но допускаешь. Между прочим, есть такое хрестоматийное выражение, что даже самый крохотный бес одним когтем может перевернуть землю. Если бы Бог позволил. Катюша, все эти заклятья-проклятья действительно не выдумка. Ты же церковный человек, жития святых знаешь. Вспомни, к примеру, Никиту Новгородского, того же Серафима Саровского, как к ним бесы приступали. А уж про обычных людей, которые от Божьей помощи сами отказались, что говорить! Попробуем сделать вот что. Сейчас сдадим маме детей и поедем в храм. Сегодня там выходной, никого, кроме сторожа, нет. Попробую я твои кроссовки отчитать.
- А я думала, только людей бесноватых отчитывают.
- Обычно да. Но согласись, случай не совсем обычный. Впрочем, это и не совсем отчитка будет. Настоящую-то я не имею права делать.
- Почему? – удивилась я. – Для этого что, нужно специальное разрешение?
- Конечно. Только по благословению архиерея. Это очень серьезная процедура. И опасная. На всю страну хороших специалистов, может, с десяток наберется. Обычно это или монахи-девственники, или очень опытные иереи. Я знаю только двоих, да и то не лично. Один в Витебске живет, отец Антоний, к нему одна моя прихожанка дочку возила. Еще один где-то на юге, то ли в Пятигорске, то ли в Минводах. Есть, конечно, такие, кто и без благословения пытается, но результат обычно нулевой. А то и сами плохо кончают.
