С третьих на прохожих глядело лошадиное лицо Вейла Фукотана, к которому добавлялась вскинутая рука и броский лозунг «Вирнем гораду славное прошлое!». Ну а плакаты Крака Мясоруба выделялись благодаря радикальному красному цвету и короткому призыву «Бей багатых!».
Плакаты наползали друг на друга, теснились, вели борьбу за жизненное пространство. Прислушавшись, можно было уловить, как клацают пергаментные челюсти и скребут спрятанные под глянцем когти.
Под ногами шуршали сугробы из обрывков. Представители соперничающих фракций ночами занимались тем, что с пыхтением и воинственными воплями сдирали со стен чужие плакаты.
Кое-где горожане, по причине хронического недосыпания впавшие в ярость, выставляли у домов ночные караулы, а днем, завидев человека, развешивающего плакаты, кидались его бить.
Профессия агитатора по степени риска постепенно приближалась к ремеслу заклинателя демонов.
Наверху между домами, хлопая на ветру, как вывешенные на просушку штаны, болтались растяжки. При их создании использовали слабые привлекающие чары, и взгляд невольно тянулся вверх, к аляповатым светящимся надписям, содержащим в себе столько же смысла, сколько каракули, которые обычно пишут на заборах.
«Мосик Лужа – нашш мэр!»
«Галасуй за свабоду!»
«Радной горот ждет твоиго ришения!»
Кое-где выкидыши магико-политической мысли дополнялись приписками ушлых торговцев, наловчившихся использовать бесплатную рекламную площадь. Временами это выглядело весьма таинственно.
«Пабеда или смерт! Скидки до дисяти працентов».
«Он пазаботится о тибе! Луччие яды против крыс, тороканов и прочих вридителев!»
«Иа выбираю Фукотана! Гаршки, миски, плошки – дешевше не бывает!»
По загадочности эти надписи могли конкурировать со знаменитыми коанами, высеченными на стенах древнего монастыря Бурюк, что стоит у самого подножия Влимпа.
Растяжки встречались через каждый десяток метров, и любой из обитателей Ква-Ква, ходящий по улице, рисковал тем, что от слишком частого поднимания головы у него вывихнется шея.
Арс спасался тем, что все время смотрел под ноги, не позволяя взгляду подняться выше коленей. До храмового квартала он дошел без приключений, но главные опасности поджидали его на месте работы.
Поднять взгляд пришлось, когда впереди открылся храм Одной Бабы – здание с крышей, напоминающей по форме женскую грудь. Перед ним высилась статуя хозяйки – толстой женщины, вместо лица у которой была ровная поверхность.
Одна Баба являлась старейшим и мудрейшим женским божеством Лоскутного мира. Ссылка на ее мнение (Одна Баба сказала!) заставляла самых упорных оппонентов стыдливо умолкать и раскаиваться в неправоте.
Но у нее, как у всякой женщины, были свои капризы.
Она ужасно стеснялась собственного лица и имени. И то и другое находилось под запретом. Рискнувший изобразить лик богини вскоре обнаруживал, что у нее имеется гневная ипостась, а уж о судьбе того, кто отважился назвать ее по имени, лучше было и не спрашивать...
Около храма Одной Бабы, как и у любого другого, толклись нищие калеки. Большей частью они выглядели толстыми, как молочные поросята, что не мешало им выть тонкими жалобными голосами: «Подайте на хлебушек! Окажите милость, во имя Богини! Не дайте помереть с голоду! Куда пошел, жадная сволочь? Чтоб тебя скрутило!».
На Арса они внимания не обратили – что взять с голодранца в студенческой мантии?
Этому обстоятельству Топыряк был только рад. Миновав галдящую толпу, он остановился у святилища Тумпа Немо, Молчаливого Бога, где было тихо и безлюдно (Тумп Немо, оправдывая прозвище, не любил шумного поклонения). Воровато оглядевшись, Арс извлек из-под мантии пачку плакатов.
Наступал самый ответственный момент. Боги, если судить по рассказам жрецов, плохо относятся к украшениям на наружных стенах храмов, а на дерзких, рискнувших эти украшения развешивать, обращают свой гнев.
Непосредственно от богов Арс никогда не страдал, все больше от кулаков их служителей, поэтому сомневался, что обитателям Влимпа есть какое-то дело до агитации на стенах храмов.
Крадучись, он подошел к стене и выдавил на нее полосу клея из липкой трубочки. За ней еще одну, и поспешно налепил плакат. Нужно было торопиться. Оставалось не больше пяти минут до того, как из святилища выскочат рассерженные люди в жреческих одеяниях...
Заговорщики должны встречаться в местах темных и уединенных – это закон. Понятно, что обсуждать план переворота или убийства где-нибудь в ресторане было бы куда удобнее, но откуда в этом случае взять необходимую зловещую атмосферу?
А заговор, в котором нет такой атмосферы, не может считаться настоящим. Историки пренебрежительно хмыкнут и не уделят ему должного внимания в правдивых, как рекламная статья, анналах.
Магу по прозвищу Скрытный, который организовывал встречу кандидатов в мэры, пришлось попотеть. Мало того, что нужное помещение должно было быть мрачным и уединенным, оно должно было иметь три входа (чтобы все трое могли войти одновременно), и располагаться в центре города (чтобы никто, не попусти боги, не ощутил, что ему пришлось ехать слишком далеко).
И Скрытный преуспел. Сейчас он пожинал плоды трудов.
Три двери скрипнули одновременно и столь зловеще, словно над этим звуком трудилась бригада по спецэффектам, поднаторевшая на фильмах ужасов. Три человека вступили в помещение, настолько мрачное, что Дракула, увидев его, позеленел бы от зависти и срочно начал перестройку своего склепа.
– Приветствую вас, господа, – пропыхтел Тощий Брык на правах инициатора встречи. – Присаживайтесь.
Бросая друг на друга взгляды, полные истинно братских чувств – ревности и подозрительности, – кандидаты в мэры уселись за треугольный стол, освещаемый одной-единственной свечой.
За спиной каждого, в тени, остался явившийся вместе с нанимателем маг – советник и одновременно телохранитель.
– И зачем вы нас позвали? – голосом, который можно описать только превосходной степенью от прилагательного «высокомерный», поинтересовался Вейл Фукотан – высокий мужчина, выглядящий так, словно проглотил копье. Выбритый до синевы подбородок его агрессивно сверкал, а в глазах светилась гордость за многие сотни поколений благородных предков.
Для ума, честности и прочей ерунды места там не оставалось.
– Да-да, зачем? – Крак Мясоруб пришел на встречу в фартуке, заляпанном кровью, и демонстративно выложил на стол кулаки, которыми можно было глушить быков.
– Мне кажется, – Тощий Брык вздохнул, жалея, что под руками нет парочки жареных карпов или хорошего окорока – от спуска по лестнице разгулялся аппетит, – что у нас есть одна общая проблема.
– Э, – Вейл Фукотан напрягся, – высокие цены на пиво?
– Крысы? – предположил Мясоруб.
– Нет, – Тощий Брык вздохнул вновь, поражаясь, какие люди рвутся к власти в городе, – это Мосик Лужа. Мы все ведем предвыборную кампанию честно и чисто, – эту фразу купец репетировал три дня и поэтому смог выговорить ее без запинки. Как покраснели его щеки, в полумраке было не видно. Другие два кандидата дружно потупились, – он же применил секретную и грязную магию, именуемую поллитртриналохия...
– А что это? – спросили Вейл Фукотан и Мясоруб одновременно.
– Никто не знает, – пожал жирными плечами Тощий Брык. – Известно только, что она есть и действует...
Маг-советник зашептал что-то на ухо Фукотану. Мясоруб тревожно огляделся, явно подозревая, что поллитртриналохия клацает зубами в одном из темных углов.
– Ну хорошо, – сказал Вейл Фукотан после паузы. – Вроде есть такая штука, а делать-то нам чего?
– Объединить усилия и свалить Мосика Лужу! – провозгласил Тощий Брык, решительно стукнув рукой по столу. Шлепок получился такой, словно большим куском студня ударили по доске. – А потом уже между собой решить, кто достоин быть мэром!
Кандидаты в градоначальники посмотрели друг на друга с плохо скрываемым презрением. Каждый из них считал достойным себя.
– А не проще ли убрать того мага, который сделал эту... поливитаминералогию? – спросил Мясоруб.
– Уже поздно. Запущенная в работу, она не исчезает с гибелью создателя, – этой деталью Тощего Брыка снабдил Скрытный. А он вычитал про нее в популярной брошюрке «Поллитртриналохия для всех», которую приобрел в букинистической лавке.
– Тогда что будем делать?
– Объединим усилия наших избирательных штабов и направим их против мэра! Ну а если и это не поможет, – Тощий Брык понизил голос до зловещего шепота, каким только и можно разговаривать об убийствах, – то уберем самого мэра...
– О, – сказал Вейл Фукотан.
– А! – поддержал его Крак Мясоруб.
– Как я понимаю, вы согласны? – Тощий Брык потер руки, вызвав у всех, кто видел этот жест, смутные мысли о совокупляющихся китах. – Тогда перейдем к деталям!
Погода стояла такая, что назвать ее «скверной» можно было только в качестве комплимента. С неба изливался охлажденный до самой мерзкой температуры дождь, а ветер, судя всему, взял на себя обязательство сорвать одежду со всех прохожих в Ква-Ква.
