— Ну и гад же ты! — расстроился Брэм. — А я еще с тобой хотел бизнес иметь!
Гном попытался было улизнуть обратно в лавку, но студент поймал его за шиворот, поднял в воздух и, держа на вытянутой руке, ласково спросил:
— Стоять, бородатый! А компенсация?
— Какая компенсация? — заверещал Брэм, махая в воздухе ручками и ножками.
— Требую возмещение морального ущерба.
— За что?
— За оскорбительные высказывания в адрес эльфов и полуэльфов, к числу которых я, как оказалось, отношусь. Да, и отдельно придется заплатить за то, чтоб я не создавал ненужную рекламу твоему товару.
Гномик скривился как от зубной боли и сдернул с пояса кошель:
— Этого хватит?
— Хватит.
Иван принял кошель и разжал кулак, позволив Брэму плюхнуться на землю. Гномик пулей влетел обратно в лавку и начал торопливо накладывать изнутри засовы на дверь. Юноша распустил завязки кошеля.
— Вот прохиндей! — добродушно рассмеялся он, выудив из мешочка горсть медных монет.
Тем не менее инцидент можно было считать исчерпанным, и парень со спокойной совестью двинулся в обратный путь. «Хватит моей прынцессе дрыхнуть, — решил он. — Даже если спит, разбужу, а потом пускай опять спать заваливается. Девчонке надо поесть. А то, не приведи господи, во сне с голоду помрет».
Отряд городской стражи, двигавшейся юноше навстречу, поначалу не привлек его внимания, пока до него не донеслось знакомое имя.
— Вот это удача, скажи, Мардел!
— Да, лейтенант наш голова. Как узнал, что хозяйка этой лошади в розыске?
— С чего ты взял, что я знал? Просто поступил по закону, и вот результат! — Лейтенант городской стражи любовно погладил увесистый кошель, висящий на боку. — За государственных преступников корона хорошо платит. Сегодня гуляем.
— Одного не пойму, — удивленно сказал один из воинов, — дом под магическими запорами, тюремных магов пришлось вызывать, чтоб дверь взломать, значит, и преступница, если это ее дом, должна уметь колдовать, а она…
— Теперь в тюрьме! — оборвал стражника лейтенант. — И радуйся этому. Радуйся, что эта дуреха спросонок такая квелая была и всех нас по стенкам не размазала. Теперь эта ведьма в надежных руках. Из Гауэра не так-то просто вырваться. Пошли в кабак!
Иван рванул вперед с такой скоростью, что ветер засвистел в ушах, хотя прекрасно понимал, что уже поздно. От него во все стороны шарахался перепуганный народ, но ему было на это наплевать. Выбитую магами дверь и толпящийся около дома номер шесть народ юноша увидел издалека. Внутри все оборвалось. Иван сбросил скорость, а потом и вовсе остановился. Бесполезно. Все бесполезно! Нечего ему теперь делать в этом доме. Разве что нарваться на засаду, если заодно охотятся и на него. Валюшка… Лицо Ивана окаменело. «Идиот! Сволочь! Гад! Девчонка меня в Рамодановске, можно сказать, от верной смерти спасла, а я не мог около спящей, обессиленной подруги посидеть, покараулить, от беды защитить. Тоже мне наследник темного императора! Так, Валентину надо спасать, я не я буду, если не вытащу ее из тюряги. В конце концов, у меня есть одно очень большое преимущество перед местными аборигенами. Я вырос в мире, который далеко ушел вперед в своем развитии, и знаю все его законы, приемы, приемчики и прочие мелкие подлянки. Есть, правда, и минус. Я практически ничего не знаю про этот мир…»
Сказать еще не значит сделать. Каменную громаду Гауэра, Шатовегерскую тюрьму, найти было несложно, но вот как туда пробраться, Иван в упор не знал. Как он понял, к эльфам здесь относились с почтением, но что с этим почтением делать? Постучаться и сказать: «Здравствуйте, я ваша тетя»?
Иван долго бродил по городу, строя планы спасения подруги, но ничего путного в голову не приходило. «Так, что-то я раскис. Давай рассуждать логически. Кто вообще имеет право свободного входа во все заведения, в том числе и исправительные? В первую очередь, естественно, всякие проверяющие и контролирующие органы. В моем варианте это не прокатит. Я не знаю, какие органы в этом диком мире существуют. Еще…»
— Это я не умею петь? Да я лучший менестрель Шато…
Послышался глухой удар, и из дверей трактира, мимо которого юноша проходил, выкатился вдупель пьяный мужичок неопределенного возраста с пропитым, синюшным лицом и завозился на земле, пытаясь встать. Следом за ним вылетело нечто среднее между домрой и дутаром, и не разбился инструмент лишь потому, что попал точно в мягкое место упившегося в зюзю артиста.
— Баронская морда! — промычал менестрель. — Баллада тебе моя не понравилась! Да я, может, завтра у самого короля петь буду! Да я… бе-э-э…
— Спасибо, братан! — радостно поблагодарил Иван ворочавшегося на земле у его ног пропойцу. — Ты мне подсказал великолепную идею!
То, что нужно! Артисты! Им везде открыты двери. Иван поднял жалкое подобие гитары, тронул струны. Звук приличный, только вот струн всего четыре. Да плевать! Перенастроить, а там… две струны да три блатных аккорда — и нормалек! Только вот ухи свои острые да морду вытянутую надо замаскировать. Вряд ли гордые эльфы будут песни распевать на потеху публике. Ну это уже проще. Денежки у него есть, их на все должно хватить. Значит, надо срочно найти временное пристанище, затем пробежаться по магазинам и…
План операции вчерне был готов, и наследник темного императора немедленно приступил к его осуществлению.
Уже перевалило за полдень, когда к стражникам, несущим вахту около ворот городской тюрьмы, подошел стройный юноша. На голове его красовалась роскошная шляпа, из-за правого плеча торчала рукоять меча, а в руках молодой человек держал гитару. Да, да! Именно гитару. Деньги творят чудеса и за щедрую плату шатовегерские мастера приладили к деке срочно выточенный по чертежам Ивана (а это был, разумеется, он) новый гриф и снабдили музыкальный инструмент аж шестью струнами!
— Господа, я в вашем прекрасном городе впервые. Мечтаю покорить его своим искусством и первый сольный концерт хотел бы устроить в вашей тюрьме. Это возможно?
Стражники нервно икнули, а потом заржали как ненормальные.
— Сольный концерт…
— В тюрьме…
— Ой, не могу!!!
— Ну ты придурок!
— Вьюнош, — отсмеявшись, дружелюбно шлепнул по плечу Ивана седоусый сержант, — не в том месте ты собрался начинать свою карьеру.
— Ну почему не в том? — пожал плечами новоиспеченный артист. — Я так понял, это тюрьма для особо важных преступников…
— Тут всякие есть, — кивнул сержант, — и особые, и не особые.
— Так ведь не вечно же они будут тут сидеть. Наверняка ведь и политические имеются, — спокойно продолжал пояснять парень, — а политика — дело тонкое. Сегодня ты внизу, а завтра наверху. Вот выйдет на волю такой уважаемый человек и вспомнит про бедного менестреля, скрасившего его тюремный быт дивными песнями.
— А придурок-то с дальним прицелом, — хмыкнул один из стражников.
— А что, может, доложить о нем коменданту?
— Не стоит. — К воротам тюрьмы приближался тучный мужчина в сером камзоле. — Я все слышал. И знаете, мне понравилось предложение этого мальчика. Только ты лишнего чего не напой, — предупредил «менестреля» комендант. — А то здесь на всю жизнь и останешься. Вчера вот нам доставили сюда одного острослова. Памфлет на нашего префекта накатал. Теперь в одиночке дифирамбы ему поет, да вот беда — никто не слышит. Стены в моей тюрьме толстые. Ну как, еще не испугался?
— Немножечко. Но я надеюсь на вашу доброту, господин, э-э-э… не знаю вашего титула, уважаемый.
— Гуко. Обращайся ко мне господин Гуко или просто комендант. Ну пошли, сейчас я как раз откушивать буду, а ты мне будешь петь. Только меч придется сдать. Посторонним с оружием сюда нельзя.
— Да какой это меч, — дружелюбно улыбнулся Иван, — это так, психологическое оружие. Можно, я его оставлю при себе? А то у вас там всякие в тюрьме сидят. Мало ли чего.
— Не понял. Что значит «психологическое оружие»?
— Ну… иду я, скажем, по улице, а тут лихие люди. Видят, у меня вроде бы меч при себе — и драпать. А на самом деле… Да вы сами посмотрите.
Студент извлек из ножен свое «психологическое оружие» и протянул его коменданту рукояткой вперед. Господин Гуко взвесил меч в руке и оглушительно расхохотался.
— А ты шутник! Вместо меча с игрушкой ходишь?
— Ну да. Только вы его обо что-нибудь не стукните, рассыплется. А мне еще им бандитов пугать. Я ведь, знаете, певец, а не воин. С ножиками обращаться не умею, — доверительно сообщил Иван. — Мое оружие вот! — тряхнул он гитарой.
— Забирай, — вернул юноше «игрушку» комендант. — Пошли, продемонстрируешь нам свое искусство. Если хорошо споешь, глядишь, и денежек тебе отсыплю.
Ивана провели в тюремный двор, разделенный на две части высокой металлической решеткой. На одной половине толпились заключенные в клетчатых робах, на другой стоял обеденный стол, ломившийся от яств. Господин Гуко направился прямо к нему, примостил свое седалище в кресле, пристроил за воротник кружевного жабо слюнявчик, взял в руки вилочку и ножик и приступил к трапезе под скучающие взгляды заключенных по ту сторону решетки.
