Как я и опасалась, его величество погорел на своем любопытстве. Случайно заметив выглядывавшего из-за угла монарха, принцесса Сора взвизгнула от восторга, со всей быстротой своих маленьких ножек кинулась к королю и вцепилась обеими руками в его ногу, едва не повиснув на штанине, как обезьянка. Девочка не доставала Ратмиру II даже до пояса, но глядела на него с явным обожанием.
— Ты будешь моим мужем? — детским голоском спросила она и широко раскрыла голубые глаза.
Повисла театральная пауза — все были в ужасе. Сэр Мэлори пришел в ужас, так как только что на его глазах жестоким образом нарушили протокол, по которому принцесса и король должны были быть представлены друг другу только на первом приеме в честь смотрин. Леди Карпила пришла в ужас, потому что по ее консервативному мнению девушка (пусть это всего лишь ребенок), а уж тем более принцесса, не должна была вести себя подобным образом. Лорд Дансэн пришел в ужас, потому что от того, что сейчас ответит король, могли зависеть дальнейшие политические и экономические отношения с Сабаку. Король же просто растерялся от многоаспектности ситуации. Все вышеперечисленные причины перемешались в его голове, да к тому же добавилось и то соображение, что его довольно унизительно застукали за подглядыванием, поэтому он никак не мог разобрать, от чего же он в ужасе больше всего.
Кочевники сохраняли молчаливое спокойствие, ни один из них не сделал даже движения, чтобы исправить ситуацию, будто так и надо было.
— Ты такой красивый! — продолжала восхищаться принцесса, рассматривая снизу вверх монарха и с детской непосредственностью не замечая, что последнего уже выморозило до состояния ледяной скульптуры.
— Сделайте же что-нибудь, — требовательно прошептала я, придвинувшись к ярлу Амеону.
— Она принцесса, — и не думая расставаться со своей невозмутимостью, ответил кочевник. — Я ничего не могу сделать.
Ой, чувствую, натерпимся мы еще бед с этой девчонкой, которой слова никто поперек сказать не может. От безвыходности ситуации мне оставалось только решительно подхватить с пола белую, ничего не подозревавшую шавку и поднять ее до уровня глаз на вытянутых руках.
— А что это за зверь такой странный? — громко и театрально произнесла я.
Эффект от моих манипуляций не замедлил последовать, но несколько не такой, как я ожидала. Естественно, все, включая короля и принцессу, сразу же с удивлением посмотрели на меня. Но в этот момент учудила собачонка: то ли она боялась высоты, то ли терпеть не могла, когда ее хватали чужие странные тетки, но животное попыталось вывернуться у меня из рук. Убедившись, что я держу крепко и отпускать ее вовсе не собираюсь, собака пошла на отчаянные меры и тяпнула меня за руку. Я конечно же выронила ее, разжав руки не столько от боли, сколько инстинктивно. Псина победоносно тявкнула и по каким-то своим собачьим соображениям выбежала из дворца.
— Что ты наделала, дура криволапая! — взвизгнула принцесска и моментально отцепилась от короля, будто забыв про его существование.
Пока я стояла и моргала от удивления, она пронеслась мимо меня маленьким ураганом и выбежала в парк за своей питомицей. Кочевники с невозмутимым и каким-то обреченным выражением лица медленно и неторопливо последовали за ней, но не успели они еще добраться до дверей, как руками всплеснула сваха:
— Да что ж это делается! — Она воинственно подобрала свои пышные юбки и приготовилась к немедленному старту за первой подопечной. — Я вам это еще припомню.
Да пожалуйста! Жаль, ничего ответить ей так и не успела, уж слишком шустро сваха прошелестела мимо меня.
— Это вы ловко, — похвалил меня лорд Дансэн и заторопился к выходу. — Сэр Мэлори, за мной!
Когда вся честная компания оказалась снаружи, я вздохнула с облегчением. И тут только обратила внимание, что король так и остался совсем нецарственно переминаться на месте. Эх, горе несуразное, это же надо было так умудриться сесть в лужу. А впрочем, ну его, пускай теперь со своими министрами сам расхлебывает.
— С вашего позволения. — Я присела в реверансе, а затем пошла прочь, не оглядываясь, чтобы не смущать его величество еще больше.
Ближе к вечеру в королевском парке наконец стихли пронзительные крики принцессы Соры, причитания свахи, улюлюканье кочевников и лай загнанной в угол и выловленной псины. Кочевников водворили в предназначавшиеся им покои, и в парке воцарились мир и тишина.
Но не прошло и получаса, как окрестности сотряс нечеловеческий рев. У меня аж сердце подпрыгнуло от предчувствия беды. Видимо, сердце подпрыгнуло не только у меня, потому что на звук я бежала в сопровождении нескольких стражников и более многочисленных любопытствующих. Вообще, с какой стати я должна как бешеная коза носиться среди зарослей только потому, что кому-то вдруг понадобилось продрать глотку? Но, с другой стороны, любопытно же! Меня настолько достали инспекция замка, подсчет всех возможных мелочей и огромных денег, которые необходимы на эти мелочи. Достали обсуждение плана мероприятий, просмотр списка гостей и прочие абсолютно угнетающие заботы, что просто необходимо было отвлечься.
И отвлечься было чем. Начнем с того, что орали двое: человеческая составляющая, олицетворение порядка в природе — Митич, и животная составляющая, несущая хаос, — белый верблюд. Второй покушался на свежепосаженные розы, первый пытался оттащить это — цитирую: «порождение демонов преисподней», от оных.
Как ни упирался Митич в белые кудрявые бока, как ни тянул за хвост, животное невозмутимо продолжало стоять и жевать ближайший куст. Уже только на моих глазах главный садовник получил пару раз копытом в живот, но то ли пивное брюхо хорошо глушило удар, то ли угроза розарию напрочь отбивала у него все инстинкты самосохранения — Митич и не думал уступать в этой неравной борьбе.
Стражники сориентировались довольно быстро и поспешили на выручку садовнику. Впрочем, даже их помощь не возымела должного действия: невозмутимость белой зверюги была практически непоколебима. Верблюд периодически благословлял собравшихся в его честь очень меткими плевками, так что количество желающих помочь резко уменьшалось, зато увеличивалось количество желающих на все это посмотреть. Я благоразумно отошла подальше и взяла за рукав одного из любопытных лакеев.
— Приведи сюда кого-нибудь из кочевников, лучше побыстрее, — с нажимом сказала я, чтобы у парня не было даже мысли не подчиниться.
Лакей шустро взбежал по лестнице восточного крыла.
Тем временем меня терзали смутные подозрения: я допускала, что верблюд каким-то таинственным образом мог сбежать из загона, но извините, от конюшен до розария путь неблизкий и извилистый. Что-то слабо верилось, что животина прошла насквозь полпарка, не соблазнившись никакой другой растительностью. Может, конечно, кто-то из кочевников сам привел сюда верблюда (на выпас, так сказать), мало ли что творится в их дикарских головах.
Корабль пустыни был последователен: он дожевал один куст и переключился на следующий. Видимо достигнув вершины отчаяния, Митич перестал упираться в верблюда и вместо этого повернулся к одному из стражников.
— Давайте тогда его зарубим! — Садовник с энтузиазмом схватился за алебарду, висевшую у стражника на спине.
Мне стало резко нехорошо. Как мы потом будем объяснять разрубленную тушу верблюда? К счастью, стражник попался не без мозгов: он бросил верблюда и стал отбиваться уже от садовника, маниакальный блеск в глазах которого говорил о том, что ситуация явно выходит из-под контроля.
Над моим ухом раздался резкий переливчатый свист. Верблюд оторвался от роз и высоко поднял морду, я вздрогнула и тоже обернулась. Лакей привел одного из кочевников… Ярла Амеона — племянника короля Сабаку. Отлично. Знаете, если бы у управляющего имелось право казнить людей, то бестолковых кадров у нас было бы меньше, а те, что остались, сто раз думали бы прежде, чем что-то делать. Когда я говорила «кого-нибудь из кочевников», я имела в виду слуг, а не члена королевской семьи. Может, слинять пока потихоньку и притвориться, что ничего об этом не знаю?
Но поскольку стояла я всего в нескольких шагах от ярла, раствориться в толпе не было возможности, да и половина дворцовой прислуги уже видела меня на месте «преступления». Амеон свистнул еще несколько раз, и, к удивлению всех присутствующих, верблюд, раскидав висевших на нем стражников, садовников и конюхов, наступив попутно на ногу Митичу, потрусил по направлению к кочевнику. Я поспешила убраться с пути животного и шмыгнула за ближайшее дерево. Верблюд добежал до ярла и ткнулся ему в руку белой курчавой мордой.
Либо я сейчас возьму ситуацию в свои руки, либо к тому времени, когда слухи об этом происшествии дойдут до ушей короля, меня можно будет преспокойно обвинить в преступной халатности. Я вылезла из-за дерева, а ради большей политкорректности пришлось даже приблизиться к верблюду на расстояние, которое превосходило мое чувство самосохранения.
