Ад Лабрисфорта
Часть 1. Отражение лезвия
Зеркала отражают одни лишь маски.
Оскар Уайльд
Парк "Перекресток", Сэдэн-сити, лето 1991 года
Стоя на берегу, он понял, что не может двинуться с места. Ноги как будто прилипли к земле.
- Помогите! - раздалось в третий раз.
Первый крик заставил его свернуть с тропинки, проходившей выше по берегу, за деревьями. Когда на помощь позвали во второй раз, он уже видел, кто это кричит. Девочка, которая как-то умудрилась оказаться на самой середине пруда. Он приблизился к воде и в нерешительности остановился.
"Нет, это все неправда, это сон. Она не тонет в этом пруду, никто не тонет..."
Но девочка тонула. Она уже почти не боролась за свою жизнь, не кричала больше, все слабее била руками по воде. А потом исчезла. Только круги все еще бежали по темной буро-зеленой глади.
Зачем он пошел сегодня гулять один, зачем из-за пустяка поссорился с друзьями? Неужели кроме него никого больше нет здесь, во всем этом парке, неужели никто ничего не видит и не слышит? Никто из взрослых? Какая-то долговязая девчонка, как истукан, стоит на противоположном берегу. Всего лишь девчонка. На взрослых никогда нельзя положиться. В нужный момент их не бывает рядом.
Круги исчезли, осталась легкая рябь от ветра. В небе протяжно кричали стрижи, за оградой парка по Ривер-стрит проносились машины. Тихо шумели росшие вокруг пруда старые липы и тополя. Низко над водой кружились разноцветные бабочки. Низко, низко, над самой водой.
"Я все равно не смог бы доплыть. Я ничем бы ей не помог, и сам утонул бы из-за нее".
Уэсли было так страшно, словно его самого затягивало в темную холодную глубину. Он сделал шаг назад. Это оказалось совсем легко - не то что попытаться зайти в воду. Значит, он сможет убежать. Убежать прочь отсюда.
И он побежал.
Офис Патриции, Сэдэн-сити, 28 октября 2011 года
Сидя за компьютером в своем кабинете, Патриция Райс допивала вторую чашку кофе. И раскладывала по папкам файлы, беспорядочно "валяющиеся" на рабочем столе.
"Жители Сэдэн-сити против строительства тюрьмы". Отсканированная статья из "Городских новостей" от одиннадцатого июля тысяча девятьсот девяносто первого года.
"Вчера на Эквалити-сквер, около здания городской мэрии, прошел пикет, - говорилось в заметке. - Более пятисот человек собрались выразить протест против того, чтобы скала Лабрисфорт была превращена в тюрьму. Комментируя это событие, мэр Ларсон Фокс заявил, что город повлиять на развитие ситуации никак не может: по закону остров находится в юрисдикции округа. В этот же день аналогичная акция протеста прошла в соседнем Лотлорне".
Следующий файл: "Предсказательница назвала Лабрисфортскую тюрьму проклятием города". Еще один скан публикации, на этот раз из "Вечернего Сэдэн-сити". "Известный экстрасенс и астролог Сандра Миднайт поделилась с корреспондентом "ВС" своим мнением относительно появления тюрьмы на острове недалеко от побережья. Она считает, что это принесет несчастье жителям Сэдэн-сити и окрестных городов".
Бульварная газетенка. Но все равно не стоит выбрасывать этот файл. Слишком мало о Лабрисфорте доступных сведений. Слишком много времени Патриция провела в городской библиотеке в поисках нескольких газетных страниц. Все статьи - двадцатилетней давности. После этого - ни слова ни в бумажных, ни в электронных средствах массовой информации. Молчание.
А тюрьма "особого режима" на острове была построена вопреки всем протестам жителей и предсказаниям местных гадалок. И автоматически получила одноименное с островом название.
Патриция в то время, как и теперь, жила в Сэдэн-сити. Но двенадцатилетние дети не очень-то интересуются появлением новых тюрем. Ей вспоминалась только пара случайно услышанных разговоров между взрослыми. Услышанных именно в то лето, но - не позже. Позже ничего такого не было, никогда.
Отчего так? Можно понять, почему "официальные" источники информации вроде газет стали обходить "тюремную" тему стороной. Но горожане? Что их заставило как-то вдруг забыть о существовании Лабрисфорта? Нет, "забыть" - неправильное слово. Скорее - перестать о нем думать. А помнили и знали про эту тюрьму все, в том числе и сама Патриция. Но это ничего не значило до тех пор, пока не появился Флэш.
Патриция положила сканы статей в папку "Публикации" и создала еще одну. Подумав немного, назвала ее "Описания". Сюда можно поместить, во-первых, абзац из окружного географического справочника, посвященный острову. Очень короткий абзац. Впрочем, эта безжизненная скала, торчащая из воды примерно в десяти километрах от пустынного морского побережья к западу от Сэдэн-сити, вряд ли заслуживает и такого описания.
"Берега острова, - сказано в этом абзаце, - представляют собой отвесные обрывы высотой пятнадцать метров и более. Верхняя часть скалы видом напоминает почти ровную естественную площадку. Почвенного слоя нет, ландшафт каменистый, поэтому сколько-нибудь значительный растительный покров отсутствует. Остров служит местом отдыха для морских птиц. Других животных здесь никогда не наблюдалось. Имеется один источник пресной воды".
Дальше шло еще несколько фраз, описывающих небогатую историю Лабрисфортской скалы, но они не так уж существенны.
Справочник был более чем двадцатилетней давности. "Наверное, сейчас остров местом отдыха для морских птиц уже не служит, - мелькнуло в голове Патриции. - По крайней мере, на месте этих птиц я ни за что не стала бы там отдыхать".
В ту же папку "Описания" Патриция поместила план тюрьмы, который сама начертила со слов Флэша. Что еще остается? Безымянный текст сомнительного содержания.
"Тюрьма Лабрисфорт - место, куда отправляют тех, кто должен исчезнуть. Место, где не живут долго. Откуда не возвращаются. О ней лучше не знать - если вам дорого собственное спокойствие. Потому что там не существует прав, закона, человеческих отношений. Там нет ничего, к чему мы привыкли в своей повседневной реальности. "Повседневная реальность" там исчезает, а взамен нее появляется другая. И приближаться к этой другой реальности нежелательно. Все по той же причине: любой нормальный человек дорожит собственным спокойствием".
Пожалуй, это стоило бы окрестить "Бредни Патриции Райс". Или просто удалить из компьютера.
Но она не сделала ни того, ни другого. Оставив файл безымянным, присоединила его к остальным и закрыла папку.
На часах сравнялось три пополудни. На три назначена встреча с миссис Бродхен.
Не успела Патриция подумать об этом, как в дверь постучали и, не дожидаясь приглашения войти, на пороге появилась Амалия Бродхен собственной персоной.
- Здравствуйте, Патриция, дорогая! Мне так нужно с вами поговорить...
Амалия Бродхен была постоянной клиенткой, они давно обращались друг к другу по именам, без лишних формальностей. "Доктор Райс" Патрицию называли или подростки, или новые пациенты на первых консультациях.
На тридцатой минуте беседы она поймала себя на том, что уже в третий раз смотрит на часы через абсолютно равные, десятиминутные промежутки времени. Но дальше Патриция сбилась. В четвертый раз вместо 15:40 в уголке экрана светилось 15:37.
Амалия, разумеется, косых взглядов консультирующего ее психолога в сторону компьютера не замечала.
- Наши с ним отношения никогда не наладятся, Патриция, - кудахтала она. - Ох, вы представить себе не можете! Позавчера он опять напомнил мне, что я... ну, вы понимаете... прибавила в весе. Нет, он, конечно, не заявил этого прямо мне в глаза, но так явно намекнул... Он сказал, что моя "Тойота" скоро развалится, и мне придется покупать новую машину! Я, естественно, не могла стерпеть такого издевательства. Вы ведь согласны, что такое нельзя терпеть? Знаете, Патриция, чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что мой муж - настоящий негодяй...
"А мой бывший муж, - подумала Патриция, - говорил мне, что я выгляжу так, будто меня искупали в отбеливателе. И ничего, пережила".
До конца часовой встречи оставалось еще пятнадцать минут.
"Ты лицемерка. Ты не только не сочувствуешь всем этим миссис бродхен, ты их терпеть не можешь. Но в конце сеанса обязательно скажешь этой тетке что-нибудь такое, от чего ей немного полегчает. После очередных десяти консультаций она перечислит на твой счет деньги, и все останутся довольны.
А еще ты истеричка".
Ровно в четыре Патриция сердечно распрощалась со своей пациенткой.
Несколько минут она неподвижно сидела в кресле, закрыв глаза. Миссис и мистеры бродхен жутко утомительны. Но, господи, если бы у нее был выбор, она предпочла бы, как раньше, возиться с ними, и никогда не слышать ничего ни о каких тюрьмах. Потому что теперь ей страшно. На самом деле страшно.
В ее практике были случаи, которые оказали на нее почти такое же угнетающее влияние, как история Флэша. Почти - но не совсем.
