Те, Кто Живут Давно. Первое дело Рэдмаунта - Анастасия Альт

Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Североамериканский Метрополис…

Сержант с раздражением сдавил плечо худощавого детектива, и крепко встряхнул, как щенка. Вокруг смеялись полицейские.

– Подбери сопли, Рэдмаунт, это всего лишь цветочный горшок! Ты же профессионал! Вставай и катись к этой карге на пятый этаж! – прошипел сослуживец, выдернув Теда в реальность.

В оцеплении снова заржали громко и нервно.

Минуту назад тут будто взорвалась граната. Да, это всего лишь тяжёлое керамическое кашпо, терракотовые осколки и сероватая земля вперемешку с керамзитом до сих пор усеивают асфальт и форменные брюки. Но грохнуло знатно, что и говорить! Тед, вскрикнув, плюхнулся на зад, и едва дышал в панике, сердце дико колотилось от испуга.

Ему надо собраться, взять себя в руки, и подняться по наружной лестнице к старой женщине, которая только что позвала полицейского и уронила цветок с балкона. В тупике было много народу, лаборанты, криминалисты, копы сдерживали любопытствующих, чтобы место преступления не затоптали, а она перевизжала всех, разумеется, именно так и ведут себя ценные свидетели.

Уже на площадке был слышен едкий запах квартиры с десятком кошек. И, кажется, на кухонной плите что-то подгорело. Тед высокого роста, но надел фуражку, чтобы выглядеть ещё внушительнее.

– Простите за цветок, офицер, я нечаянно задела и уронила его!

У старухи морщины густо забиты пудрой, и какой же у неё противный визгливый голос. Он мельком оглядел неопрятное жильё скучающего пожилого одинокого человека, не знающего, что делать со свободным временем.

– Всё в порядке, мэм. Так что вы хотели сообщить следствию?

– Этого человека покусала большая ящерица, – женщина чуть понизила голос и придвинулась к полицейскому, обдав его тошнотворной вонью больного желудка и последних зубов. – Я видела! Я вышла на лестницу за котом. Это была ящерица, чёрного цвета, с автомобиль в длину, и ещё хвост, она им опрокинула несколько баков в углу. Она откусила от мужчины, а потом, наверное, что-то спугнуло животное!

Её глаза за толстыми стёклами очков выглядели карикатурно большими, свидетельница была страшно горда своими наблюдениями.

Коп сделал отметку в маленьком блокноте. На улице он тряхнул головой, и взъерошил тёмно-рыжие волосы. Вот же дичь! Как нелепо будет выглядеть отчёт об опросе свидетеля, засмеют и придумают очередную дразнилку. Но около машины лаборатории он услышал обрывок разговора криминалистов, остановился:

– Нет, запиши и отметь размеры, и фото не забудь. Так реально при нападении животного бывает, что кости процарапаны клыками, или в теле остаются зубы, особенно, если о кости жертвы обломались. Нам на курсе, помню, акульи отпечатки показывали, и крокодилов тоже. Но откуда тут взяться крокодилу, соображаешь!? Чего тебе? – обернулся эксперт.

– Старушка видела ночью какое-то животное, говорит, на ящерицу было похоже. Записал, – кивнул он коллеге. «Так хоть не я один позориться буду» – рассудил про себя.

Большая часть маршрутов наземного транспорта была проложена так, чтобы пассажиры хотя бы раз в день проезжали одну из площадей Мира. Ещё со школьных лет детектива раздражало это ежедневное напоминание об ужасах, которые пережило человечество несколько поколений назад.

Эти бесящие одинаковые мемориалы, многократно повторенные почти во всех более или менее крупных городах Единого государства: в центре сквера с жидкой зеленью круглая площадка, на которой в продуманном беспорядке свалены полутораметровые бруски матового золотистого металла, будто кто-то построил башню, и она развалилась. На каждом из этих одиннадцати «кирпичей» выбито название города, пострадавшего от атомных бомбардировок и террористических актов в сорок пятом году двадцатого века.

Глобальная конфедерация Единого государства – формально объединившая страны, стёрла границы в порыве благородного гуманизма. Североамериканский Метрополис – территории старых Штатов, тесно сжатых Канадой и Мексикой. Южноамериканский Метрополис, примиривший на одной площади Бразилию, Аргентину, Колумбию, Боливию, Перу и Чили. Африканский континент, возобновлявший мелкие внутренние междоусобицы время от времени. Русско-Китайский Союз – огромная многонациональная территория, тысячи народов, вставших под знамёна трудовой партии. Прилепившийся с краю к этому гиганту Европейский Союз, выгодно пользующийся открытыми границами для туризма и торговли. Особняком держались арабы, азиаты, Австралия, и ещё несколько «островитян», но для полной сепарации им не хватало ресурсов.

«Государство едино!» – растиражированный жизнеутверждающий лозунг. Войн нет, мафии нет, геноцида нет, расизма нет, потому что Государство едино! Рэдмаунт считал эти слоганы фальшивыми. Такое ли, на самом деле, благо – отсутствие границ и войн? А уж о преступности кому, как не ему, детективу из отдела убийств, знать реальное положение вещей.

Всё это враньё, думал он. Мировые лидеры в итоге объединились не потому, что пришли к согласию, а из страха и беспомощности перед разрушениями и человеческими потерями. Площади Мира говорили только о боли и ужасе, и ничего мирного Тед никогда не находил в этом памятнике. Помнится, так и не смог написать пафосное сочинение по курсу истории Великой войны, когда заканчивал школу.

В электробусе, по дороге домой, он достал из внутреннего кармана кулёк цукатов и серый блокнот, к толстой тетради за широкой резинкой крепились две ручки, карандаш и фломастер. Рэдмаунт старался почти каждый день делать записи, чтобы не упускать мысли, фиксировать наблюдения, и просто расслабляться, выговариваясь и ругаясь с бесстрастными страницами.

Серая тетрадь.

Похоже, в городе охотится кровожадный динозавр! Бу-га-га! Господи, как тупо это звучит! (криво нарисован смеющийся велоцераптор)

Нервы просто ни к чёрту! Силы есть только на спор с самим собой на этих листах. Нужно больше отдыхать. Но где и когда? Дома находиться совершенно невозможно, вот и тусуешься на работе, как неприкаянный! (по диагонали на полях «Тед – дворняга!»).

Та блондинка, Бесси, что взяла мой номер, пока зависали у Майры, так и не перезвонила. Снова пролёт и облом! (другим цветом дописано: «так тебе и надо слюнтяю, ни рожи,