Как Михайло с духами разговаривал - Мария-Анна Голод

Михайло был третьим по счету ребенком отца Миколы и Олеси. Родился раньше времени, был хилым и тихим младенцем, никогда не плакал. Вставали к нему несколько раз за ночь, лишь потому что не были уверены, живой ли еще. Но через несколько месяцев ребенок стал расти, удивительно здоровый, всегда улыбающийся, приветливый.

Так маленький Михайло, или, как его тогда называли, «Мисё», рос среди старших, а потом и младших детей. Спокойный, уравновешенный, способный к музыке и математике, сосредоточенный.

Однажды утром спросил у мамы, умерла ли маленькая сестричка с кудрявыми волосами и синими глазами: он видел ее на ветке цветущей яблони в саду.

Потом говорил отцу не ехать по короткой лесной дороге, а лучше окружным длинным путем. Действительно, в этот день неожиданный вихрь свалил два огромных дуба прямо через дорогу, какой собирался ехать отец.

И отец Микола, и Олеся надеялись, что Мисько станет ясновидящим, или человеком, одаренным способностью общаться с покойниками. Как-то, когда Мисё был еще грудничком, ехали они одним зимним днем навестить Олесиного отца. Дорога была длинная, почти все лесами, непрерывной полосой покрывавшими большую часть окрестности, где сталкивались три уезда: перемышлянский, рогатинский и береганский.

Падал снег, лошади бежали быстро, вот уже видна издалека корчма, где собирались они отдыхать. Старый погонщик Данило решительно заявил:

— И лошадям и детям нужно поесть и напиться, а также и нам, — слово Данила считалось всегда очень важным, решающим.

Лошади, словно понимая, что уже недалеко корм и вода, побежали еще быстрее.

Но из-за кустов, что на подлесье, вышла женщина, закутанная в платок, с какой-то котомкой в руках. Стала напротив лошадей. Лошади вздрогнули, остановились и заржали, а потом утихли. От внезапной остановки раскрылось личико запеленатого Мися. Его глазки открылись и посмотрели прямо на женщину, а личико расплылось в веселой приветливой улыбке.

В ту же минуту женщина тоже улыбнулась, бросила котомку, из которой посыпались горящие головни на снег… и исчезла. Исчезли и головни, только снег на том месте растаял.

— Дух Святой при нас! — прошептала Олеся.

Старый Данило снял шапку, отец Микола размашисто перекрестился…

Когда спросили в корчме об этом явлении, услышали историю об обезумевшей девушке, которая из мести за преданную любовь подожгла хату, где как раз проходила свадьба вероломного любовника с другой. Все сгорели живьем, потому что девушка подкатила под дверь камни и бревна, и никто не смог выйти. Это событие произошло чуть ли не двести лет тому назад, о нем рассказывали снова и снова. Было поверье, что надо этой девушке долго страдать, пока не увидит личика маленького мальчика, который ей улыбнется.

О том явлении отец Микола и Олеся начали вспоминать гораздо позже, когда дети несколько подросли и когда снова произошло с ними приключение в тех же лесах. Они снова ехали к отцу Олеси праздновать его именины и неожиданно заметили стаю волков на опушке леса. Волки пустились им наперерез, чтобы сразу добраться до коней. Отец Микола стал прямо на санях и спел песню «Ой кто-кто Миколая любит». Песня просила помощи у святого Миколая, защитника людей от всякой напасти. С другой стороны леса вышел из-за деревьев какой-то пожилой человек, одетый в кожух и кучму. Махнул на волков своей длинной палкой, волки развернулись и побежали. Никто, кроме Мисё, не заметил этого человека, потому все удивлялись, что волки вдруг прекратили свою погоню. Мисё молчал, пока не доехали до придорожной часовни, посвященной святому Миколаю, и не остановились на минутку, чтобы дать коням передохнуть. Мисё и его два брата соскочили с саней, подошли поближе к часовне, где какой-то маляр-самоучка нарисовал святого как обычного пожилого мужчину в кожухе и меховой шапке, с палкой в ​​руках. Тогда Мисё, которому было уже шесть лет, воскликнул:

— Здесь тот человек нарисован, что махнул на волков палкой! Я видел его в лесу.

Отец Микола собрал всех еще раз и снова спели песню святому Миколаю, благодаря его за избавление от волков.

После этого осталась у родителей какая-то уверенность, что Мисё вырастет с даром видеть больше, чем все другие. Каждый год все больше подкреплял их в этой уверенности.

Вот умер, или как тогда говорили — «переставился» — старый Данило. Несколько месяцев спустя видел его Мисё среди любимых лошадок. Не только видел, но даже разговаривал с ним о молоденьких новорожденных жеребятках.

Несколько раз во время всенощного богослужения в церкви встречал Мисё умерших уже церковных братчиков, улыбался им и перекидывался с ними парой слов. Вскоре подобные встречи с умершими стали привычными. О том уже говорилось просто, не делая из того какого-то небывалого события.

Михайлу было уже восемнадцатый год, когда однажды неожиданно он приехал домой и долго уговаривал отца, чтобы тот берег себя, не перерабатывался, не простужался. Почему он так предупреждал отца, стало очевидно через несколько недель. От неожиданной простуды меньше, чем за три дня, скончался отец Микола.

Все в корне изменилось. Олесе пришлось покинуть большое и красивое приходское хозяйство, большую хату, а прежде всего — независимую жизнь хозяйки. Переехала с детьми во Львов. Там старалась устроиться и дать детям образование. В этом помогли ей свояки отца Миколы — Туркевичи. Олесины же свояки, Онишкевичи, уже стали предателями, хотели вроде как помочь «вдове с маленькими детьми», а сами записали Мисё заканчивать гимназическую науку у польских монахов, чтобы перехватить очень талантливого парня к себе. Но Михайло был не из таких — он заявил, что пойдет в украинскую школу, куда уже ходят его знакомые ребята, хорошие и добрые, веселые, интересные.

— Те ребята будут мне родными свояками, — говорил. Так и вышло. Ребята женились на сестрах Михайла, стали как и он, священниками, работали для своего народа. Их дружба и товарищество продолжались до самой смерти.

* * *

Разговоры и встречи Михайла с духами умерших происходили на протяжении всей его жизни. Случалось это всегда неожиданно. Михайло часто думал, что уже вот, слава Богу, избавился от этого дара или скорее отягощения.

Но встречи с покойниками продолжались, по-прежнему отзывалась в нем способность ясновидеть события на какое-то короткое время вперед, или в ту же минуту, когда происходили где-то далеко.

Он предсказал, когда трагически умрет от заворота кишок его старший брат, а от воспаления легких — младший, когда от слабости сердца угаснет его младшая сестричка, когда болезнь заберет за одну неделю