— Кто? — не понял Стас.
— Ну они, зелёные человечки.
— Инопланетяне? Зарезали бизнесмена средней руки? Серьезно?
— Откуда нам знать, что у них на уме? — Люба разгорячилась.
— Ты можешь нарисовать схему, кто где сидел во время взрыва? Постарайся все же вспомнить.
Она неохотно взялась за ручку и блокнот. По её версии Стас сидел рядом с Родионом, Вика стояла за ними, Вася по левую руку, Толик с Любой — с другой стороны и Соня с Кристиной — по бокам от них. Бред.
— Но это не точно! — воскликнула она, увидев, как поползли вверх брови Стаса.
Вася повёл себя странно. Он нервничал, крутил в пальцах небольшой гладкий камень и приговаривал: «Плохое тут место. Плохое». На вопросы отвечал растерянно, но его схема рассадки полностью совпадала с той, что помнил Стас. И в отличие от остальных, он точно видел, что бутылка прилетела со стороны Родиона.
— Кто её бросил, ты разглядел?
— Нет. Я сразу на неё отвлекся, в костёр стал смотреть. Может, это был сам Родион. В его духе, — добавил он.
— Как думаешь, кто убил Родиона?
Вася пожал плечами, у него не было версий.
— Ты в курсе, что подозревают в основном тебя?
Вася только головой покачал. Он не верил.
— Нет, они не могут. Не могут, — его губы дрогнули, он засопел.
Мужчины некоторое время сидели молча, глядя сквозь пыльное стекло на песок и компанию в свете фар. Женщины раскладывали нехитрые запасы по разным кучкам, и Соня вдруг замахнулась на Любу, а та оттолкнула подругу. Между ними влез Толик, разнимая.
— Мы тут поубиваем друг друга, — грустно констатировал Вася, и глянул в глаза Стаса, — ты найдешь убийцу?
Стас хмыкнул, повел плечами:
— Не знаю. Какой человек был Родион, кто мог желать его смерти?
— Он был моим другом. И Толика — тоже. С бабами конечно отвратно себя вёл, но он умел... дружить — последнее слово далось Васе с трудом, он сглотнул, — если нужда какая, или просто поговорить по душам — Родьке можно было позвонить в любое время суток, он всегда выслушает.
Такая длинная тирада как будто отняла все его силы, он выдохнул, ссутулился, сник.
— Не убивал я. Хотя Соню ему не прощу.
Стас искоса глянул на курносый профиль. Похоже было, Вася не врёт. Такие увальни бьются о чужую подлость, как птица о стекло, не различая её, поскольку сами не способны на такое. Стас вздохнул. Вася ему нравился, хороший мужик, нормальный, но почему тогда друзья считают его виновным? Может, не всё так просто? Ручка в блокноте вывела жирный знак вопроса.
— Что мы будем делать, если не найдем убийцу? — спросил Вася, продолжая крутить камешек.
— Сдохнем тут, — невесело усмехнулся Стас и осёкся: нельзя такое говорить, панику сеять. Но Вася не запаниковал, а хмуро кивнул и положил камешек на панель под ветровым стеклом.
— Значит, надо найти, — резюмировал он и полез наружу.
Стас устало посмотрел на камень. Сговорились они, что ли, оставлять тут мусор?
Кристина разместилась в кресле, как на троне. Разгладила несуществующие складки на брюках, положила руки на колени. Маникюр у нее был алый, на безымянном пальце поблескивало платиновое кольцо. Сначала она смотрела строго перед собой, и её гордый профиль снова напомнил Стасу поэтессу. При вопросе, где она была во время взрыва, Кристина повернулась всем телом и улыбнулась снисходительно:
— Ну как это — где? — она пожала плечами, — Где все, у костра. Рядом с Васей стояла.
— Что произошло после взрыва?
— Я упала, думаю, меня Василий оттолкнул, потому что полетела как-то вбок. Некоторое время лежала. Зелёная такая пелена перед глазами была. И ужасный свист со всех сторон.
— Свист?
— Да, у меня даже уши заложило.
Она выглядела странно спокойной после утренней истерики и криков. Впрочем, такое Стас видел и раньше, когда за буйством наступала длительная полоса абсолютного, неестественного спокойствия, даже апатии. Наверное, именно это бессилие не даёт ей переживать горе. Иначе сложно объяснить, почему она так размеренно говорит о моменте, когда убили мужа. Стас пометил себе в блокнот «Крис. очень спокойна».
— Как ты думаешь, кто мог желать смерти Родиону? — Кристина развела изящными ладонями, пожала плечами:
— Я не знаю. Родион был... сложный человек. С причудами, — она повертела кистью у виска. Красивый, немного театральный жест, — он, например, считал, что секс делает его хозяином женщины.
— Это как?
— Ну не в том смысле, что она обязана ему подчиняться или что-то такое, нет. Скорее, он нёс ответственность за всех своих... — она замолчала, подбирая слова, — за своих женщин.
— Ты не ревновала его? — Стас смотрел на тонкий гордый профиль.
— Ревновала. Поначалу. Потом мы договорились, что раз уж я жена, то остальные... так, просто любовницы. И наши с ним планы — в приоритете.
— Очень, кхм, взвешенный подход, — он не сдержал усмешки, и тут же поплатился за это.
— Я бы воздержалась на вашем месте от оценочных суждений, — она вдруг перешла на «вы», — полагаю, вы женаты не были?
— Был. Но это к делу не относится.
Она кивнула.
— Почему ты вернулась к нему после нескольких лет порознь?
— По-моему, это очевидно. Я уже говорила, для Родиона все его женщины оставались таковыми. Вне зависимости от обстоятельств.
— То есть это он добивался твоего возвращения?
— Нет. Я вернулась сама.
— Почему?
Кристина промолчала и пожала острыми плечами.
— Вы разошлись из-за смерти ребенка?
Она держала кисти рук на коленях, и Стас увидел, как дрогнули тонкие пальцы. Судорога прошла по ним, но тут же она выдохнула и сказала спокойно:
— Да. Мы потеряли ребёнка.
— Как это произошло?
— Он упал с рафта и утонул. В походе, — она повернулась к Стасу и строго заметила:
— Но ты это знаешь, Люба наверняка разболтала.
— Это моя работа, спрашивать об одном и том же разных людей.
— Хорошо. Ещё есть вопросы?
— Да. Нарисуй, пожалуйста, схему, кто где сидел у костра перед взрывом.
Кристина гадливо посмотрела на блокнот, но взяла ручку и быстрыми четкими линиями набросала костёр и несколько кружочков вокруг. По этой схеме получалось, что все находились на тех местах, где их помнил Стас, сама Кристина стояла рядом с Васей, а Толик ходил за спинами со стороны Родиона.
— Я могу идти?
— Кто убил Родиона?
— Кто-то из мужчин, я полагаю. Скорее Толик, чем Вася, но я не могу выдвигать подобные обвинения. Мотив был у Васи, но Толик последнее время вёл себя странно.
— Что это значит?
— Он перестал заезжать к нам, хотя раньше частенько приходил даже просто так. Они перестали вместе рыбачить. Родион не показывал виду, но переживал, я знаю.
Стас все записал в блокнот и задумался. Неужели Толик ревновал Любу? Хм. Нет, это выглядело бессмыслицей. Простоватая Люба не из тех, кто легко изменит мужу.
— Я могу идти?
— Да. И позови Соню, пожалуйста.
Уже развернувшись и открыв дверцу, Кристина снисходительно заметила:
— Такая симпатичная машина, а внутри мусор, — и кивнула на камень под стеклом. Стас скривился ей вслед. Стерва.
Соня вальяжно развалилась на сидении и принялась грызть ногти.
Стас не успел рта раскрыть, как она заговорила сама:
— Мне страшно, понимаешь? Очень страшно. Я домой хочу. Достало всё. Любка продукты прячет, я тебе говорю, они собирались взять ещё консервы и вообще они запасливые, что Любка, что Толик. Говорю тебе. Они и убили наверняка, — сыпала она горохом. Невзрачное лицо раскраснелось. Обветренные губы она постоянно облизывала и поджимала.
Стас дал ей выговориться и перешел к стандартным вопросам.
— Где ты была в момент взрыва?
— Какого взрыва?
— Когда бутылка взорвалась?
Он ждал, что она сейчас спросит «Какая бутылка?», но Соня взяла себя в руки, и начала отвечать по делу. Показания её вполне сходились с тем, что видели, точнее, не видели, остальные. Схему нарисовать она не успела.
