— Нет такой необходимости…
— Ангел, пойми происходящее, — настаивает Хитман, — ночью у меня сидит несовершеннолетний подросток и упрямо заявляет, что может уладить юридические вопросы без присутствия старших, — недовольно кашлянул хозяин кабинета, — во взрослом мире таким образом дела не решают.
— Хорошо, — отвечаю, копируя интонацию Хитмана, — официальным представителем детского дома «Кинцуги» является Тао саджан-ним. Глава и единственный работник данной организации.
— Отлично, Ангел, — поощряет Хитман, словно уговаривает маленького ребёнка, — как мне связаться с Тао саджан-ним?
Хорошо хоть «детка» или «малыш» не добавил и сюсюкать не стал. Зашибись, была бы укатайка.
— Нет такой необходимости. Тао саджан-ним уже здесь.
Кореец напротив сузил глаза за круглыми очками и задумался. Не мешаю мыслительному процессу возможного работодателя и распутываю резинку скакалки, звонко щёлкнув по столу. Вот нафига она сдалась! И выкинуть фиговину жалко. Похоже, меня гложет привязанность к ненужному подарку. Дожили, едрить! Самый первый презент в жизни оказался подобной чушью… Снова нервно щёлкаю по столу. Резкий звук заставил задумчивого корейца отодвинуться подальше и оценивающе хмыкнуть.
— К тебе тоже нужно обращаться саджан-ним, — скупо уточнил Хитман, откинувшись на спинку кресла.
— Было бы неплохо…
— Ты глава детского дома «Кинцуги», — недоверчиво добавил хозяин кабинета и настойчиво спрашивает: — Позволь узнать, как такое вообще возможно?
Сматываю непослушную резинку скакалки и грустно вздыхаю. Набрав побольше воздуха, я начинаю долгое объяснение.
— В Японии, те кто моложе двадцати лет являются несовершеннолетними и не имеют возможности совершать юридические акты независимо, как и в других странах, — согласно улыбаюсь во внимательные глаза. — В то же время, для наследования возрастного ограничения нет. Частный детский дом перешёл во владение по наследству, — деловито поясняю, — в дальнейшем гражданский кодекс говорит о том, что юридический акт основания организации или вступления в права владения организацией лица, не достигшего совершеннолетия, остаются действительными, если не отозваны его легальными представителями. Во время наследования таковых не нашлось, — ухмыляюсь ещё шире. — Так называемую свободу выбора религии или зачисления в религиозную организацию для любых возрастов можно трактовать по разному…
— Хочешь сказать, что тебе достался в наследство детский дом, — задумчиво упрощает Хитман, — в котором ты назначила саму себя главой?
— Верно, как единственный член правления и представитель семьи Тао, — довольно улыбаюсь, — а принять в качестве воспитанника сиротинушку Ангел, для частного детского дома с многолетней историей, сложности не составило.
— Значит опекуном Тао Ангел…
— Является Тао Ангел саджан-ним.
Спокойно закончив, вместо недоверчиво замолчавшего Хитмана, я вздёргиваю подбородок, выпрямив осанку.
— Приятно с вами познакомиться.
— И ювенильный надзор допустил подобный казус, — удивился Хитман.
— В Японии ребёнок считается главным «сокровищем нации», — нервно раздергиваю губы кривоватой улыбкой, — поэтому занимаясь решением вопросов, об устройстве подростка, оставшегося без опеки, предпочтение отдается именно детскому дому, — тихо фыркаю, — ну а для организации, утверждённой губернатором префектуры, местные власти и Семейные Суды легко идут навстречу, лишь бы избавить себя от головной боли, связанной с заботой о лучших интересах «сокровища нации».
— Действительно, — уставился Хитман, — сколько тебе лет? Впервые слышу подобное, да ещё от подростка!
Невозмутимо пожимаю плечами и ехидно улыбаюсь во внимательные глаза.
— Сначала ведёшь себя, как несмышленое дитя, — обласкал Хитман, — а потом выносишь мозг юридическими ухищрениями!
— Иногда вещи не то, чем кажутся, — недовольно смотрю на скакалку, сжатую в ладошках, и зло добавляю: — Совсем не то, чем казалось!
— И всё-таки, — не сдался Хитман, — откуда такие обширные знания юридических аспектов японского законодательства?
— Жизнь заставила, — нехотя отвечаю, — у меня очень хорошая память, изучение правовых норм не отняло много времени.
— Понимаешь, что мы проверим всё сказанное? — предупреждает Хитман.
Генеральный директор грозно давит взглядом, пробуя гнуть непоколебимую уверенность. Не на тех напал.
— Проверяйте, — равнодушно пожимаю плечами.
— Если настолько хорошо разбираешься в вопросах гражданского права, — строго заметил Хитман, — что тебе известно про основы ведения музыкального бизнеса?
— Меня не интересовали данные вопросы, — холодно признаю, — необходимости не возникло, а юриспруденция та ещё скука смертная.
— Ха, — довольно согласился Хитман и невозмутимо уточнил: — То есть правовое сопровождение музыкальных произведений и юридический этикет в среде развлечений мало знакомы?
— До сих пор данные вопросы меня интересовали слабо.
— Так и хорошо, — пробормотал Хитман, — боюсь даже представить, чего бы себе надумала…
Я всё слышу! Но обижаться не буду. Шмыгаю носом и поправляю влажный капюшон за спиной. Когда уже просохнет? Надоело.
— Тебя интересует коммерческое использование произведений, — в лоб спрашивает Хитман, — или музыка лишь мимолетное увлечение?
— Меня интересует сцена. Выступления на публику.
Довольный кореец напротив важно кивнул головой.
— Всех интересует сцена, — заявил Хитман. — Прозвучавшие песни единственные в репертуаре?
— Нет.
— Чем владеешь, кроме гитары?
— Духовые инструменты мне не даются, — злобно отвечаю, — у меня с ними вражда. Остальное, по обстоятельствам.
— Впервые такое слышу, — хмыкнул Хитман.
Равнодушно пожимаю плечами в ответ. Даже на дурацкой скакалке можно исполнить что-то музыкальное.
— Наши дальнейшие действия, Ангел-сси… — задумчиво протянул Хитман и снова посмотрел на часы.
— Я ищу подработку, СиХёк-сси, — вежливо напоминаю.
— Думаю, нам стоит встретиться в рабочее время и обсудить всё более подробно, — решил Хитман и предлагает: — Вызвать такси до гостиницы?
— На данный момент у меня небольшие сложности выбора места постоянного пребывания…
Внимательный взгляд напротив отслеживает неловкую улыбку.
— Решаемо…
«Кинцуги»
Искусство реставрации, философия которого заключается прежде всего в том, что поломки и трещины неотъемлемы от истории объекта, поэтому не заслуживают забвения и маскировки.
154
(2 декабря 00:44) Престижный микроавтобус. Сеул.
"Не понимаю… Настолько сложно и одновременно так легко… — размышляет Ган. — Почему она не может вести себя, как нормальная девчонка? Соответствовать возрасту и положению. Сначала загнет безумными фразочками, а потом обижается, словно маленький ребёнок! И наивными обидами так походит на младшую…"
Парень откинулся на мягком кресле в салоне микроавтобуса. Процессия из пары автомобилей мчит по свободным улицам Сеула, стремясь в сторону гигантской башни.
"Зато, она рада меня видеть! Мы радовались вместе, несмотря на подарок, который не понравился. Ну да… Глупый символ. До совершеннолетия далеко, всего лишь очередной день рождения, а не первый дол, который принято отмечать на широкую ногу! — недовольно вздохнул Ган. — И уж точно не Хвангап!"
(Хвангап [환갑] — Обязательное празднование шестидесятилетия.)
— Ещё непонятный Пак ЧэСан нарисовался, — злобно ворчит Ган, — что за жирный хрен с моста?!
Сидящий рядом с водителем личный охранник навострил уши и напрягся.
— Дэёп, одолжи мобильник позвонить, — обратился Ган к внимательному охраннику.
— Ган-ним, забыли телефон на месте? — уточнил Дэёп.
Личный охранник протягивает строгий корпус защищенного аппарата.
