свет, что проникал сквозь узкие окна, играл на бледном лице.
— Ты к чжунам ближе всех, — сказал Лаоху, — за это я ценю тебя тоже. Скажи, какие слухи ходят среди них?
Советник тяжко вздохнул:
— Не намерен от тебя что-либо скрывать, о, Повелитель. Но молва идет и вправду скверная. Ничего не утаишь ты от людей, когда на их глазах посевы померзли в один миг.
— Понимаю. И что говорят люди?
— Твои подданные встревожены, светлейший. Я их прекрасно понимаю. Кое-кто и напуган вовсе. Но вера в то, что твоя мудрость спасет всех нас от голодной смерти и... «таинственной опасности», пока непоколебима.
— Это хорошо, — кивнул Лаоху.
«Хоть что-то хорошее за последнее время».
— Истина, Повелитель.
— Надо отвлечь народ от тяжких дум.
Юншэн напрягся и приподнял голову, но не рискнул смотреть выше подбородка вана.
— Устроить празднества, светлейший?
— Нет, — махнул рукой тот, — сейчас не время для растраты пищевых запасов. Мы итак раздаем зерно нуждающимся.
Советник беззвучно выдохнул:
— Твои уста глаголят мудрость, о, Повелитель.
— Необходимо занять умы людей, — продолжил ван, не обращая внимания на лесть, — чтобы они меньше думали о проблемах.
— Я исполню любое приказание, господин.
— Часть чжунов уже призвано в ополчение. Им будет, чем заняться, нежели трепетать перед возможными угрозами. Но мы должны завлечь чем-то остальных. А что привлекало народ во все времена, советник?
— Зрелища, — тут же ответил тот.
— Верно, — кивнул Лаоху, — и мы устроим для жителей Хучена представление. Заставим их забыть на время обо всем. Уверовать в то, что все невзгоды скоро будут позади. А когда дурман веселья развеится — именно так и случится. Фу вернется домой с очередной победой.
— Восхищаюсь светлостью твоего ума, Повелитель, — поклонился Юншэн, однако упоминание имени гуна не прошло бесследно, вызвав осадок на душе.
Лаоху заметил это:
— Твой вклад в успех сего не меньший, Юншэн. Не заставляй свое сердце сомневаться в этом.
— Прости, господин.
— Пусть на обряд жертвоприношения Шанди соберется как можно больше людей, — ван на пару секунд запнулся, но затем уверенно добавил, — и пусть казнь язычников не будет быстрой. Люди должны насладиться зрелищем сполна.
Юншэн молча кивнул, выражая покорность. Он не являлся сторонником жестокости. Но, похоже, выбора не оставалось. Светлейший Лаоху прав. Сейчас нужно занять народ. Успокоить его умы, дабы избежать волнений. И, к сожалению, ничего лучше, чем кровавое представление, на эту роль не найти.
Под одеждой екнуло маленькое старое сердечко, и советник невольно крепче прижал руки к груди.
— Что с беглецом, о котором рассказал страже цзы Хэн? — поинтересовался ван.
— Поиски продолжаются, — Юншэн был рад, что разговор сменил тему, — в проулке рядом с площадью стражники нашли тело с пронзенным сердцем. Но караульные клянутся, что ни во дворец, ни в Храм предков нога чужака не ступала.
— Хорошо, — кивнул Лаоху, — пусть Хучен большой, но прятаться вечно он не сможет. А когда мы его найдем, язычник понесет достойное наказание за то, что покушался на благородного цзы.
— Истина в словах твоих, о, светлейший.
— Но мы должны просчитать все наперед. Благородный цзы Хэн в этом прав. По этому я повелеваю сделать то, о чем мы уже переговорили сегодня на рассвете. Поручаю это тебе, мой главный советник.
— Все будет сделано в точности.
— И еще, — на мгновение лоб вана нахмурился, но затем разгладился, — пусть стража приготовит бамбуковые костры. По главным улицам и в знатной черте. Но не поджигает без необходимости.
— Это для празднества, светлейший?
— Нет, но пусть люди именно так и думают.
Советник рискнул и чуть приподнял голову выше дозволенного:
— Повелитель, неужели ты считаешь...
— Я не сомневаюсь в силе войска Фу, — оборвал владыка, вскинув руку, — однако привык просчитывать наперед. Мне будет так спокойней.
Легкий холодок пробежал по спине старца, но он быстро взял себя в руки.
— Я исполню волю своего Повелителя беспрекословно и в точности, — твердо ответил Юншэн.
— Как и всегда, — вяло улыбнулся Лаоху, — и последнее. Послы к клану Цзюнсун уже готовы?
— Гонцы снаряжены и одарены твоим приказом, светлейший ван, — заверил Юншэн, — они готовы отправиться в путь по первому велению.
— Да будет так, — Лаоху махнул рукой, — ступай и исполни все, что предначертано.
— Я повинуюсь, господин, — почтительно поклонился советник и, развернувшись, направился к выходу.
Ван следил за тем, как его подданный неспешно покидает зал приемов. В глазах Лаоху застыли думы и тревоги.
***
