Оливия — как потерянная девица. Потом их отношения постепенно перешли в умеренное русло. Правда, порою она срывалась, все чаще хотела сразу, без прелюдии, без всяческих ритуалов и церемоний. Это пугало его, но он ничего не мог с собой поделать, потому что ощущал, что более и более желает её, что чаще и чаще теряет голову. Оливия Рэнделл была самим дьяволом во плоти, Макс — игрушкой в ее бесподобных руках. И все же Макс решился на отчаянный шаг: в конце концов отказался от продолжения лечения Рика.
— Но почему? — спросил его Рэнделл.
— Я, к сожалению, бессилен, — сказал ему честно Макс. — И скрывать от вас правду считаю непростительным. Но поверьте: я делал все, что мог.
Рик не одобрял поступок Макса, считая его трусостью, хотя и сам прекрасно понимал, что ему к нормальной жизни возврата нет. И он спокойно перенес откровения Макса, может быть, догадываясь об их отношениях. Оливия последнее время так недвусмысленно смотрела на Макса у постели Рика, — это не могло остаться незамеченным.
— Очень жаль, — сказал тогда Макс.
— Мне тоже, — произнес после непродолжительной паузы Рик.
Оливия оставалась до крайней степени холодной. И в тот же вечер у Макса не отличалась пылкостью. Казалось, она что-то задумала и вынашивает свою задумку в тайне от всех.
— Он все равно не выживет, чего ты боишься? — спрашивала Оливия.
— Не знаю, — отвечал ей Макс. — У меня какой-то горький осадок после всего.
— После всего? — разозлилась она.
Макс попытался оправдаться, а через две недели Рика не стало. Как Оливия и предполагался. Будто наговорила. Рик умер тихо. Так она сказала. Макс засомневался.
— Ты не веришь мне, Макс?
Слышалось что-то странное в её голосе. Это был голос человека, навсегда покончившего с надоевшими проблемами.
«Ты приедешь!" — сказала Оливия твердо по телефону. Она требовала, ибо еще властвовала над ним. И Макс несмотря ни на что продолжал её любить. Боялся и любил. Безумно.
8
Макс не спешил. Машины обгоняли его одна за другой. Город зажегся огнями. Шоссе слабо блестело после дождя. В гостиной царил полумрак, но из спальной наверху сочился мягкий, приглушенный свет.
Оливия пылко прижалась к нему.
— Я так рада, так рада, просто схожу с ума. Все это так нелепо и угнетающе. Проходи.
Оливия помогла ему снять пальто. Макс прошел в гостиную. Посреди нее, на небольшом возвышении, располагался гроб, отороченный по краям белой каймой. Макс приблизился к нему, посмотрел на покойника. У того было умиротворенное выражение лица. Впрочем, такое выражение при жизни он носил часто. Скорее всего, многое в себе скрывал. Отмежевался от всех, создал свой собственный, обособленный мир, в который в последнее время не захотел впустить даже Оливию.
— Макс, — Оливия уже тянула его за собой одной рукой, в другой держа бутылку «Анжуйского» и два бокала. — Выпьем. За нас, — сказала, когда они вышли из гостиной и оказались на кухне.
Оливия чокнулась с ним, выпила, забралась Максу на колени, обняла.
— Как я счастлива, Макс. Ты даже не представляешь.
Оливия поцеловала его, но Макс, отстраненный, не ответил. Он был еще сам не свой в отличие от нее, светящейся счастьем.
— Почему ты ничего не ешь? Ешь, не стесняйся.
Оливия придвинула к нему салаты, еще налила себе и ему вина.
— Когда же, наконец, наступит завтра?
Выпила. Макс ощутил какое-то напряжение. Все в нем противилось неоправданному веселью Оливии. Ему не хотелось оставаться тут ни минуты.
— Может, поедем ко мне?
— Ты что, спятил, Макс! Я должна эту ночь провести здесь.
— Но почему? — Макс не мог понять.
— Не знаю. Того, вероятно, требует обычай. Что за этим стоит, мне действительно неизвестно.
Оливия опустилась у его ног на колени, облокотилась о них, заглянула в глаза.
— Ты же не бросишь меня здесь одну? Останешься?
— Оливия, ты прекрасно знаешь, что это невозможно.
— И ты тоже! — она рывком поднялась с колен, заходила взад-вперед по кухне. — Ты хочешь оставить меня одну? Оставить? Да? В такую минуту?
— Я приду завтра.
— Завтра, завтра! До завтра еще десять часов, десять долгих часов. Я не выдержу, я сойду с ума! — Оливия неожиданно остановилась возле Макса, прижалась к его груди. — Не уходи от меня, Макс, пожалуйста, останься. Слышишь — ты останешься, останешься! — схватила она его решительно за руки. — Макс, я ведь люблю тебя, люблю! Макс… — зашептали её губы, и Оливия потянулась к его губам. Ладони ее судорожно заскользили по его лицу, сдавили виски. Она стала целовать Макса, гладить, распаляясь все сильнее и сильнее. Её дрожь и волнение передалось и ему. Макс понял, что устоять перед этой женщиной и в этот раз ему не удастся. И он сдался.
Пылкость Оливии была поразительной. Она словно в последнем угаре снова и снова безжалостно набрасывалась на него в спальне, требуя повторения. И лишь насытившись, обессиленная полностью, упала рядом с Максом и тут же уснула. Макс тоже попытался погрузиться в сон, но только закрывал глаза, как в висках начинали учащенно стучать маленькие молоточки. Голова раскалывалась от перенапряжения. Он понимал, что не должен был оставаться с Оливией наедине, не должен был давать ей ни малейшей искры надежды, должен был бежать от нее, скрыться, не поднимать телефонную трубку, ведь он знал, что Оливия была что трясина, увязнуть в которой проще простого, выбраться же — тяжело и мучительно. Но он сам пошел на это. Сам. Хотя нужно было немного подождать, каких-то два-три дня, пока не зароют покойника, пока квартира не освободится от духа Рика Рэнделла. А так все окружающее пропиталось еще большим, гнуснейшим пороком, ведь за стеной снова её муж, который пусть и не слышит больше ничего, не чувствует, не воспринимает, но еще находится здесь, присутствует, существует!
От этой мысли Макса передернуло и бросило в холодный пот. Тут неожиданно вскрикнула Оливия и резко поднялась на постели. Испуганные и остекленелые глаза её вытаращились, рот перекосило. Прошло несколько секунд, прежде чем взгляд приобрел осмысленное выражение, и
![Время лохов [СИ] - Игорь Анатольевич Безрук](https://cdn.my-library.info/books/378185/378185.jpg)
