я не смогу открыть… мне не хватит сил… — скрюченные пальцы коснулись пазов.
— Этого и не нужно, — пыхнул в ухо холодный воздух, — достаточно просто… жеста.
Как только ладонь Юншэня провела по засову, со стены донеслись испуганные крики. Дерево затрещало, по нему стремительно расходился иней. Несмотря на дикую боль и затуманенный разум, советник понял, что сейчас произойдет. В тот момент он не думал о себе. Забыл об опустошении собственной души. Мысль была только об одном. Спасти. Спасти то маленькое сердечко, что бьется под одеждой. И когда створки с оглушительным треском разлетелись в щепки, а Юншеня отбросило назад, ударив спиной о стену, он успел развернуться. Что-то хрустнуло меж позвонков. С потрескавшихся губ сорвался стон. Советник медленно сполз на мостовую, покрытую острыми остатками ворот. Он не видел, как нечто пронеслось мимо него с бешеной скоростью, но почувствовал морозное дыхание. Не слышал испуганных криков и воплей отчаяния. Разум Юншэня окутала тьма. И последнее, что он ощутил в этой жизни — это как старый пушистый комочек тыкает сырым носом прямо в лицо…
***
Шанкар похолодел. Он почувствовал, как мороз побежал по телу. Рука, державшая пылающие ветки, задрожала.
«Хэн… проклятый цзы Хэн!».
Охотник растерялся. Он не знал, что делать дальше. Карана здесь не было. Абхе не может идти…, а еловые ветки вот-вот догорят, и тогда ничто не сможет сдержать толпу, жаждующую крови язычников. Палач, вооруженный копьем, похожим на косу, со злорадством во взоре следил, как догорает хвоя. Еще полминуты-минуту, и все будет кончено.
«Неужели это и вправду конец… неужели все оказалось напрасно?».
Сердце упало в груди. С губ сорвался тяжкий выдох. Клубы пара плавно полетели по воздуху…
А затем он услышал грохот. Как осыпается земля. Видимо, люди на площади тоже услышали его. С изумлением на лицах они смотрели куда-то за спину Шанкару. И чем сильнее становился грохот, тем быстрее удивление сменялось на страх, плавно переходящий в животный ужас. Когда же могучие ели стали валиться, подобно трухлявым пням, и на свет показалась вытянутая морда с ледяными глазами, паника охватила всех. Началась давка. Шанкар видел, как люди пытаются выбраться с площади, не щадя никого. Почувствовал, как мороз сильнее побежал по коже. Справа с оглушительным треском рухнула ель, пронзая сучьями не успевших скрыться людей. Кровь обагрила пестрые одежды.
Шанкар выкинул бесполезный огонь. Достал кинжал, ринулся вперед. Палач с косой неловко замахнулся, намереваясь вспороть ему живот. Он легко увернулся и всадил лезвие врагу в шею. Дернул и спихнул ногой вниз. Стон палача потонул в оглушительном шипении и всеобщем хаосе. Крики и вопли людей заполонили все.
Шанкар подбежал к Абхе и накрыл ее своим телом. В этот миг огромные лапы смяли землю по обеим сторонам от них. Посыпались щебень и камень. Рухнула лестница святилища, не выдержав огромного веса. Охотник услышал, как пространство рассекла ледяная струя. Затем звук, подобный разбитым сосудам из глины. Нечто тяжелое прошло рядом. Шанкар рискнул и открыл глаза. Небо застилала молочная туша. Башэ плавно вступал на площадь, роняя остатки деревьев. И ничто не могло помешать ему вершить кровавую расправу. Вот над головой воздух рассек огромный хвост. Шанкар слышал, как хрустят кости и разлетаются вдребезги оледеневшие фигуры. Ощущал дрожь Абхе под собой.
Как только существо полностью ступило на площадь, охотник обернулся. Храм предков оказался полностью уничтожен. Остатки многолетних деревьев валялись по округе, будто их разметал ураган. От алтаря с золотыми табличками ничего не осталось. Его втоптали в грязь когтистые лапы чудовища. И Шанкар не испытывал и малейшего сожаления. Он не хотел смотреть на площадь. Не хотел видеть того ужаса, что творится. Но должен был. Ибо надо выбираться из этого проклятого места. Путь на восток, через тот самый проход, где он спрятал тело стражника, был открыт, но оказался завален трупами и кровавыми осколками. Оглушительное шипение и отчаянные вопли продолжали доноситься отовсюду. Стражники полностью позабыли о язычниках и в панике бежали. Лишь некоторые отступили ко дворцу или попытались оказать сопротивление, дабы не упасть в глазах предков. Их ждал жестокий и бесславный конец.
Останки юноши, что исполнял роль Карана, впечатались в землю массивной лапой чудовища. И охотник не испытывал жалости к нему. Ни к нему, ни к кому бы то ни было из этих людей. Все, что он чувствовал, так это скрытую ненависть.
Шанкар схватил Абхе на руки. Как только приподнял, та закричала от боли. Охотник подхватил ее под колени.
— Держись! Терпи, прошу тебя!
Закусив губу, она кивнула и уткнулась лицом ему в грудь. Хвост Башэ продолжал рассекать воздух над их головами и валить крыши с соседних домов. Одна из щепок едва не прошила бедро. Не медля, Шанкар подбежал к краю остатков святилища и спрыгнул. Отбил пятки, но устоял. Не выпустил Абхе. Смотря вниз и оббегая тела да обломки, рванул в знакомый проем. Губы обледенели, изо рта вырывался пар вместе с тяжелым дыханием. Слева по ушам бил страшный гул, в котором смешались вопли, стоны, шипение и хруст разодранных тел. Лед с треском покрывал известь. Разрастался белыми трещинами. Но Шанкар не смотрел. Даже тогда, когда кровавые капли стали брызгать прямо в лицо. Он не смотрел. Проход был уже в нескольких шагах. Испарина выступила на лбу, но она тут же замерзала, превращаясь в неприятную корку. Дыхание стало тяжелым и прерывистым. Ноги скользили по насту. Руки так и не отошли от нагрузки. Но он не выронит Абхе. Чего бы это ни стоило. Он ее не выронит! Еще одно усилие, и они скрылись в проулке.
