— В сортир? А-а-а-а… Нет, пить хочется?! Да… я вижу… Тогда оторви от дивана свою парализованную жопу и возьми стакан сам! Тут прислуги нет!
Василий встал и, налив из графина воду, поставил ее на стол рядом с собой.
— Вставай, урод! Что, не можешь?!
В голосе Васи не было злобы, это был вызов — вызов на бой… Владлен захрипел и начал судорожно шевелить пальцами и морщить лицо.
— Вставай! Или на тебя помои вылить? Тут у нас и судно как раз полное! Не хочешь дерьма своего на физиономию, академик всех академий?! Ты, чванливый, заносчивый урод! На!
С этими словами Вася взял стеклянную утку с мочой, которую не вынесла сиделка, и опрокинул ее на академика. Лицо Владлена исказила ненависть. Он начал сжимать кулаки и из его горла вырвался хрип. Наверное, именно так хрипят звери, идя на смерть.
— Вставай, козел тебя понюхал! Псевдоученый!
В следующее мгновенье их взгляды встретились, и Владлен из последних сил сделал какое-то невероятное движение. Он рванул плечи вверх и, поднявшись с кровати, схватил коробку с лекарствами. Еще мгновенье и академик запустил ее в Василия.
— Убью мерзавца!
Владлен сделал еще движение и встал во весь рост.
В следующую секунду он покачнулся и стал падать. Вася кинулся вперед и одним движением подхватил его. Поддерживая Владлена за поясницу и плечи, он аккуратно посадил его на край дивана. Владлен Сергеевич дрожащими руками оперся о спинку стоящего рядом стула и тихо заплакал.
— Ну что вы… Владлен Сергеевич… Все закончилось, вы встали… Вы молодец, я горжусь вами.
— Прости… прости меня, сынок… Христа ради прости… я… я все помню… все… и спасибо… спасибо тебе…
— Это вам спасибо, Владлен Сергеевич.
— Мне?! Мне за что?
— Вы меня на дорогу вытолкнули, а то так бы и сидел в своей каморке…
Странное место, впрочем, в нем было некое очарование естественности. Даже ржавый мост не портил картину, а скорее придавал ему загадочность. Он был как связующая нить между низким и грязным берегом с одной стороны и высоким берегом со светлой березовой рощей с другой. Стоящая на мосту женская фигурка казалась неотъемлемой частью этого удивительного пейзажа. Стройная, с волнистыми русыми локонами, она сама была похожа на склонившуюся березу. Девушка посмотрела вниз и, казалось, вся природа в это мгновенье посмотрела вместе с ней. Березы с противоположного берега, как по команде, склонились и зашумели. Девушка медленно подняла ножку и перекинула ее через перила. В следующую секунду ветер, будто по чьему-то приказу, начал сильно дуть ей в лицо. Откинув непослушные волосы, девушка выпрямилась, расправила плечи, и взявшись за перила, перекинула вторую ногу.
— Одну секунду! Я камеру включу, — раздался справа от нее веселый мужской голос. — Вы же прыгать собираетесь, а я как раз новый телефон купил. Сейчас и опробую камеру… Написано «7 пикселей»…
Девушка на мгновенье замерла, словно пытаясь понять, что это за звук. Затем оглянулась и замерла в недоумении.
— Вы… Вы кто..? Вы что?
— Минуточку, я почти готов…
— Вы что, псих? Вы… вы кто такой?!
— Да вы не волнуйтесь, девушка, прыгайте на здоровье. Я вас сниму и на ютюбе выложу… К тому же, я и сам никогда не видел, как кончают жизнь самоубийством. Вы же самоубийца, да? Надо же… Всегда хотел посмотреть… Когда еще…
— Вы что, больной?!
Девушка перебралась обратно на мостик и, отломив кусок старой краски, с силой кинула ее в незнакомца.
— Пошел отсюда..!
— Ну, вы еще «фу!» скажите… Тоже мне, нашла Тузика…
— Идиот!
И в молодого человека полетел очередной кусок краски.
— Девушка, вы зря ругаетесь и кидаетесь тоже зря, мне же, правда, интересно…
— Дебил!
— Да, — расстроенно заметил молодой человек, — не видать мне славы в интернете.
— Вали отсюда! Недоумок…
Девушка схватила какой-то камень с перил, но не кинула. Она медленно опустилась на мост и расплакалась. Это был даже не плач, а скорее выдох. Выдох обиды и горечи. Молодой человек тихо подошел к ней и, не говоря ни слова, медленно опустился рядом и протянул бумажный платок.
— Не нужно мне ничего, — сказала девушка сквозь слезы и взяла платок.
Ветер постепенно стих и стало слышно, как запели птицы. Их пение звучало как-то очень спокойно, от этих звуков шла легкая волна радости. Незнакомец нежно посмотрел на неудавшуюся самоубийцу.
— У меня в машине есть вода, можно умыться… И кстати, как называется ближайшая деревня?
— Лыткарино, — тихо ответила девушка.
— Странно… Мне сказали, после Лыткарино поворот направо и в двух километрах по бетонке дорога до участка. А тут не то что «бетонки», а вообще нет дороги…
— Может, Лыдарино?
— Может… Так, у меня в машине записка осталась!
— Ну да, все вечно путают Лыдарино и Лыткарино.
— А далеко до него?
— Километров восемь-девять.
— Ого! Тогда, я немного опаздываю… Простите, а вы дорогу не покажите? У меня там дело, а я тут заплутал.
— Ну да… Могу…
— Спасибо вам большое, а то там ребенок ждет… Пойдемте…
Молодой человек взял девушку под локоть и помог ей подняться. Девушка покорно проследовала за ним.
— Меня, кстати, Игорь зовут.
— Катя…
— Очень приятно. Садитесь.
Игорь открыл дверь и помог Кате сесть в машину.
— Ну что, душа моя, показывайте, как отсюда выбираться?
— Там, где вы повернули, нужно еще прямо проехать…
— О’кей.
Игорь медленно сдал назад и, ловко вывернув руль, проскочил мимо елок.
— Ой, — вздрогнула Катя, — как вы лихо…
— Так опаздываем же… Вот вода, умойтесь…
— Спасибо. Теперь прямо до автобусной остановки и там направо.
Игорь включил магнитолу, и в машине тихо поплыла джазовая мелодия.
— Вы где-то учитесь?
— Нет.
— Работаете?
— Теперь и не работаю, и не учусь.
Катя взглянула на свое отражение в зеркале на козырьке, и на ее глазах снова появились слезы.
— Нет, плакать — это лишнее.
Игорь бережно взял девушку за руку.
— Расслабьтесь… Теперь глубоко вдохните. Так… Еще два раза… А теперь задержите дыхание. И медленно выдохните… Полностью, чтобы воздуха не осталось. Вот так… И спокойный медленный вдох… Вот так, дайте левую ладошку…
Игорь достал маленький пузырек и капнул три капли малинового цвета Кате на ладонь.
— Теперь разотрите и вдохните аромат.
— А это… какой приятный запах… Какой-то знакомый… Что это?
— Помощь при нервных срывах.
Катя внимательно посмотрела на Игоря.
— Странно…. Почему я вас слушаю и еду с вами? Я же вас впервые вижу…
— Наверное, потому, что так должно было случиться.
— Ну да… Наверное… Ой, вы поворот проскочили…
Игорь резко нажал на тормоз и, глядя в зеркало заднего вида, сдал назад. Резкий поворот руля, и машина плавно закачалась по проселочной дороге.
— А вы давно за рулем?
— Относительно, — рассмеялся Игорь. — Просто я из-за него практически не вылезаю. Так, нам нужен железный зеленый забор.
— Вот он.
— Ага, ну вот, вроде приехали.
Игорь бибикнул три раза. Через мгновенье ворота медленно открылись, и машина въехала во двор.
— Ух, ты, — невольно вырвалось у Кати.
И действительно, дом и сад производили яркое впечатление. Было видно, что в обустройство вложили не только деньги, но и душу. Слева от входа возвышалась небольшая «альпийская горка» с мерно журчащим каскадным фонтаном, дорожка была выложена серым натуральным камнем, а по бокам росли высокие цветы. Вдоль всего забора тянулись аккуратно подстриженные туи. Сам дом тоже был неотъемлемой частью этого сказочного пейзажа. Белый с темно-серой черепичной крышей, он будто сошел с какой-то иллюстрации к сказке. Игорь припарковал машину у входа и заглушил двигатель.
— Ну что, пошли?
— Может, я вас тут подожду?
— Не стесняйся, раз ты приехала со мной, значит, зачем-то это нужно.
Из стеклянных дверей дома вышла высокая стройная женщина. В ее манере двигаться было что-то царственное.
— Вы Игорь?
— К вашим услугам, сударыня.
— Здравствуйте. Я вас немного по-другому представляла. Проходите.
— Благодарю. И каким вы меня представляли?
— Старше.
— Разрешите представить: мой проводник Катюша.
— Добрый день. Меня зовут Елена Николаевна.
— Здравствуйте, — сказала Катя, заметно смущаясь.
Внутри дом оказался куда просторнее, чем казался снаружи. Первое, что бросалось в глаза, было обилие картин на стенах. Катя замерла у одной из них.
— Это мой муж писал когда-то, но теперь, увы, забросил это занятие… Сейчас он спустится. Хотите чаю?
— Благодарю вас, не откажусь.
Игорь сел за круглый стол, покрытый красивой бархатной скатертью. Где-то в глубине дома часы глубоким боем отсчитали три часа.
