Марина прикрыла рот рукой от услышанного. Михаэль прикрыл глаза, пробуждая воспоминания и обдумывая как поступить.
— Учитывая мою предвзятость к рассматриваемому делу, дабы вердикт был справедливым, слушание должно проходить при присяжных, и ими определяться уровень твоей вины. Согласна ли ты с этим решением, Рафеэла де Морель?
— Согласна, — покорно приняла подсудимая. — Но могу ли я просить скорейшего заседания?
— Даже зная, что вердикт может лишить тебя жизни? — уточнил он, прищурившись.
— Да. Я достаточно сбегала от ответственности.
«Вот же слепая решительность», — подметил ее настойчивость мужчина.
Для студентки сложившаяся ситуация была не просто неожиданной, а даже абсурдной. И дело не в судебном заседании в простой квартире — таких случаев из истории она с лихвой знала, когда разбирательства проводились в доме наместника или непосредственно сразу на месте преступления. Абсурдными стали новости о повинности подруги к теракту, о ее готовности понести за это наказание. Они были знакомы три года, и девушка точно не могла даже предположить, что это веселое и жизнерадостное существо, неспособное причинить кому либо вред, будет сознаваться в причастности к чьей-то смерти. И узнав это, вчерашние переживания стали выглядеть невероятно глупо и эгоистично. В довесок она сама пригласила ее сюда, в этот капкан. Может ли она что-то сделать, чтобы помочь ей?
— Поднимись, пока… — более властно обратился Михаэль, но его перебили.
— Я просила скорейшего заседания, — вызывающе бросила брюнетка.
— В городе должны…
— Извините, — прервала его снова неуверенная Марина. — Могу ли я выступить одним из присяжных?
— Ты согласна с этим, Рафаэла?
— Да, — с горькой улыбкой согласилась подруга кандидатки. — Она слишком справедливая, чтобы оправдать убийцу.
Мужчина ухмыльнулся.
«Сможет ли она действительно осудить подругу?» — задумался он, уже решив, что ему требуется сделать.
— Хорошо. Пройди к нам, пожалуйста. Чтобы не ждать кого-то еще, Марина выступит не присяжным, а судьей. Я же буду прокурором, за неимением более подходящей роли.
Шатенка подошла к креслу, где сидел Михаэль, встав с боку. Не сразу, но она поняла, что их этикет не позволяет ему подняться, и это родило предположение, что ситуация с капканом была обратной, нежели она сразу подумала. Тогда почему?
— Я начну, — быстро окинув всех взглядом, приступил прокурор. — 27 июня 1870 г. возле «университетской площади» произошел взрыв, в следствии которого, согласно газете, вышедшей следующим утром, погибло двадцать девять человек, среди которых числилось имя Вивьен Фон Дрейк, а так же пострадало двадцать два человека. Все верно?
— Хочу уточнить. В газете было указано три списка: погибшие при взрыве, умершие в следствии полученных и получившие повреждения. Имя Вивьен числилось в первом. А сам взрыв был упомянут как террористический акт, исполненный революционной группой. В остальном — все так, — внесла уточнения подсудимая.
А судья, в лице девушки уже не впервой поразилась памяти вампиров.
— Учтено. Расскажите, что происходило 27 июня 1870 г. и чем Вы непосредственно занимались.
— С утра мы встретились с Вивьен в университете. Она обеспокоилась моим самочувствием, что заставило меня вспомнить о давности последней охоты. Я предложила ей пропустить сегодняшние занятия, но она наотрез отказалась. Для Вивьен возможность получить новые знания была всем. Я покинула ее и отправилась в променад, искать зеваку с толстым кошелем, с которым и провела весь оставшийся день, включая ночь.
— Когда Вы узнали о случившемся и что делали после?
— Уже на следующее утро, пока шла к университету. Увидела газетчика, что раскрикивал о новостях и, услышав о взрыве возле университета, не задумываясь купила газету. Я была в ярости, прочитав о теракте, и на группу и на себя, что так и не убедила их отказаться от этой идеи. А потом… Потом увидела списки. Я не помню, что случилось после того, как я увидела имя Вивьен в числе погибших.
— Что было дальше?
— Не знаю. Я пришла в себя лишь через пять дней и была уже в Руане.
Михаэль протер глаза словно от утомления, но в связи со своей природой это действие могло носить другой характер.
Марине приходилось не сладко. Правильнее сказать, что она была озадачена. Рассказ подруги ни как не был связан с самим взрывом, и ее беспокоило в чем еще может быть выражена причастность.
— Рафаэла де Морель, Вы присутствовали во время взрыва?
— Нет, как я и сказала. Да я даже не знаю во сколько он произошел.
— Вы участвовали в подготовке взрывного устройства и его установке?
— Нет.
— Тогда ответьте мне в чем Ваша причастность к взрыву?
— Группа «Свобода Франции», в которой я состояла, готовили теракт, запланированный на двадцать восьмое июня. И я принимала непосредственное участие в его организации.
— Но рассматриваемый взрыв произошел двадцать седьмого. Почему?
— Не могу знать. При подготовке встал вопрос о сопутствующих жертвах. Я была против и покинула группу за пару дней до произошедших событий. Возможно за эти дни они поменяли и дату и место, чтобы я не смогла помешать им, сообщив в жандармерию.
— Вы сказали, что кроме даты изменилось и место, верно?
— Верно. Изначально взрыв планировалось устроить возле здания биржи.
— У меня больше нет вопросов, — обратился мужчина, повернувшись к Марине. Незримо для Рафаэлы, он подмигнул судье. — Так как подсудимая, сама признала свою вину, я требую высшую меру со смягчением в виде быстрой казни.
Шатенка опешила. И в первую очередь из-за недостаточности информации, а в следствии и понимания. Неужели вампирам достаточно признания вины, чтобы осудить на казнь? Насколько же суровы их нравы? Какова мораль? Традиции? Может ли дело быть в прожитых ими эпохах? Или, что необычно для человека, в усталости от жизни? Попытка быть убитым, чтобы не убивать себя самому? Но она же… К вопросам, о которых Марина не задумывалась до этого и которые посчитала бы не этичными к озвучиванию, добавлялось и странное подмигивание Михаэля. Что это было — помощь или способ сбить с толку?
— Рафаэла де Морель, за отсутствие состава преступления Вы признаетесь невиновной, — уверено вынесла вердикт судья, морально готовясь, что пошла против их правил.
— Но… Как? — шокировано задалась оправданная.
Как заметила Марина, вердикт вызвал удивление лишь у Рафаэлы. Прокурор не проявил никакой реакции на него и ожидал дальнейших пояснений.
— На основании показаний, я не нашла прямой связи произошедшего взрыва и революционной группы «Свобода Франции», в которой Вы состояли. Так же не было обнаружено прямого воздействия на ныне погибшую Вивьен фон Дрейк, приведшего ее к месту взрыва. Из этого следует, что Вы абсолютно не причастны ни к взрыву, ни к смерти Вивьен.
— Я ведь… — Рафаэла опустилась на колени, пытаясь осознать услышанное. По ее щеке сбежала слеза.
— Почему она?.. — тихо обратилась Марина к мужчине.
Михаэль наконец поднялся из кресла и встал рядом с ней.
— Людям тоже свойственно верить в собственные заблуждения. Но человек и сам может разувериться со временем. Для вампира это всегда маниакальная вера.
— Это из-за отличной памяти?
— Верно.
— Но откуда… — хотела спросить она что-то еще, но была прервана.
— Это действительно так? Я действительно не виновата в ее смерти?
Мужчина обернулся к ней и внимательно изучил взглядом.
— Я тридцать лет искал тебя, чтобы это сказать. Но поскольку не нашел даже твоих следов, решил что ты покончила с собой.
— С чего бы ей?! — воскликнула шатенка.
— Потому что знал, что будет винить себя. Вивьен сказала, что будет. Чувство вины плюс маниакальная вера — самоубийство на блюдечки.
— Я ведь хотела, — согласилась брюнетка. — Но посчитала, что это еще сильнее омрачит память о ней.
— Не получилось? — прямо спросил он.
— Да, не получилась, — сокрушенно созналась она.
