Рука Бога - Владимир Ильин

Я молился, чтоб челнок не дал течь. Я долго не спал, терпел, но потом меня все-таки вырубило, не смотря на ужасную, угрожающую мне опасность.

Все-таки в челноке было уютно и комфортно, да и тепло совсем, это вам не на дереве спать. Меня все-таки вырубило и унесло в страну снов.

Проснулся уже на суше, прямо в кроне высочайшего дерева-гиганта, примерно на двести или триста метров от земли. Пейзаж вокруг открылся просто великолепный - горы, озера, леса, реки. Просто волшебный и захватывающий мой взор вид. Честно, такой красотищи я еще никогда не видел.

И тут раздался громкий, пронзительный клёкот птицы, что ударил мне неприятно так по нервам. Ко мне летел незваный гость, а точнее гостья, а в глазах её диких сверкало явное намерение снести мою татантайку космическую с её насиженного места.

Да... Это я неудачно так попал. Ну, не понравилось птичке, что мой "боинг" блистал так красиво в кроне её любимого дерева.

Вот, плять ежики румяные!

Как же меня все достало!

Ни капли покоя однако.

Она быстро приближалась, выставив вперед свои острые,хищные когти, прямо в мою сторону, неотвратимо желая столкнутся с челноком.

Видимо, рядом было её гнездо с птенцами. Иначе, как объяснить её глупую атаку на железную птицу челнока.

Кажется я снова конкретно попал. А может и не кажется совсем.

Принцесса Валенсия никогда не испытывала такую боль и унижения. В её глазах плескалась неприкрытая ярость и ненависть к захватчикам. Спина не давала ей нормально двигаться и спокойно спать. Коросты от продольных ран на спине постоянно лопались и кровили.

Пираты даже и не думали её лечить. Пижама висела на ней рваными лохмотьями. В прорехи торчало её соблазнительное тело с нежнейшей кожей цвета алебастра. Упругие розовые соски встали колом от ночной прохлады темницы и рвались на свободу сквозь дыры проделанные пиратскими ублюдками. Спина была рассечена хлыстом, чуть ли ни до костей, и если принцесса не попадет в сферу вечной красоты, то эти жуткие шрамы будут всегда напоминать о дне её позора. Остатки пижамы были покрыты темными, бурыми пятнами её королевской крови.

Её при людно привязали к деревянному, плохо ободранному, столбу и исхлестали её же черным, шипованным, боевым хлыстом.

Пират, который её хлестал, явно испытывал мерзкое, извращенное удовлетворение и точно был со сдвигом, при этом он жутко улыбался своими гнилыми, рассыпающимися зубами. Гадкий и страшный верзила с жирным животом и мутным, замасленным взглядом.

И хотя свидетелями порки были только пираты и её подруги, легче от этого ей не становилось. Амазонки смотрели с ненавистью на пиратов, но благоразумно молчали, не проронив не слова. Им не хотелось повторить неприятную судьбу Валенсии. Это такой позор, когда тебя при людно бьют твоим же боевым хлыстом. Уж лучше смерть!

Теперь, все они по очереди старались поддержать Валенсию и хоть чем-то помочь, хотя бы морально. Накладывали прохладные, влажные тряпки ей на спину, при этом, обещая мучительную смерть пиратам, а особенно их главарю Роже Сантосу Де Клеру .

Этот ублюдок и приказал высечь Валенсию её же хлыстом. Когда-то он был благородным синьором, но потом убил своего отца и был лишен всех регалий, званий ,имущества, денег и сослан на нурилиевые рудники пожизненно. Там его ждала быстрая смерть, но он не стал её дожидаться, а поднял чернь и закоренелых преступников на бунт и убийство охраны. Большинство бунтующих было убито, но сам Роже бежал, при этом прихватив вместе со своими подельниками большое количество драгоценного нурилия.

Во время побега и бунта Роже заработал два страшных шрама поперек лица и сломанный нос, а это делало его физиономию устрашающей и отталкивающей. Когда он полез целовать, захваченную во время ночного отдыха и уже связанную Валенсию, то получил удар головой в свой многострадальный нос. Поэтому он моментально рассвирепел, приказав высечь её при людно. Кровь лилась ручьем из его шнобиля и ярость его не знала границ. Пришлось даже достать батистовый платок из кармана, чтоб хоть как-то её утихомирить и остановить.

И только то, что он когда-то был благородным, остановило его и он не раздел до нага наказуемую, а она получила свои удары в пижаме, но после порки Роже подошел и звонко шлепнул принцессу по её идеальной, крепкой, спортивной заднице и тут же порвал ей пижаму на груди. При том ущипнув до дикой боли за, столь вожделенный многими, королевский, нежный сосок.

Столько ненависти, сколько излучали бесподобно красивые глаза принцессы, он не видел еще ни разу ни в чьих глазах и ему на мгновение стало даже не уютно и страшно под её дерзким, испепеляющим взглядом.

Эти глаза одновременно обещали смерть, кастрацию, четвертование, снятие кожи заживо и другие изящные, королевские наказания. Она плюнула Роже в лицо, продуманно использовав густые, неприятные мокроты и жутко ему улыбнулась, скаля свои белые зубки.

И если до этого Роже Сантос Де Клер хотел её вернуть королевской семье за баснословный выкуп, то теперь его резко планы изменились.

"Зря она это сделала." - подумал очень зло и рассержено Роже, - "Ой зря."

Теперь он продаст её вместе со свитой диким островитянам, а те точно не будут с этими сладкоголосыми миралями церемониться! (П.А. мираль это женщина-птица, которая поёт после оргазма) От слова совсем. Принцесса ехидно прищурилась и выдала окончательно погубившую её фразу:

- Ты жалкий, каторжный ублюдок Роже! Я всегда знала, что ты достоин только позорного клейма на лбу. Твоя мать явно изменила благородному Ринтию Де Клеру. Ты нагулянный выкидыш и сын обычной, глупой женщины и неизвестного городского, женского угодника.

- Я презираю тебя! Ты опозорил имя своей матери. Ей должно быть стыдно за тебя. Я не удивлюсь, если она откажется от тебя, так же как и все твои братья и сестры!

- Лучше бы ты сдох на рудниках, задохнувшись от подземных газов. Твоей матери было бы намного легче. Потому ты и убил Ринтия, что он вычеркнул тебя из числа наследников и готовился принародно отказаться от тебя, наверное он просто узнал, что ты не его сын, а просто нагулянный на стороне ублюдок

Принцесса ударила в самое больное и уязвимое место Роже и попала точно в цель.

Де Клер был в не себя от ярости, охватившей его жгучим, диким и неудержимо злым пламенем. Он