— Я… — растерянно хватает ртом воздух. — Я просто хотела узнать новости.
— Узнаешь вместе со всеми. Вечером у костра. Передай волкам, когда вернутся, что сбор в девять.
Я захожу в дом, закрываю дверь и чувствую лёгкое раздражение. Позволив Полине жить в поселении, я надеялся получить ловкую, полезную для стаи хищницу. А получил навязчивую девчонку, которая мне шага ступить не даёт.
Глава 10
Машу уложили на дневной сон у Шуры. Моя дочь с её малым уснула за компанию, а мне выпал шанс заняться грядками. Вечером Борю к нам заберём на пару часов, чтобы соседка могла отдохнуть за сериалом. Мамское сотрудничество — великая вещь! В городе у меня такой роскоши не было.
Вскопав грядку, разгибаю спину и смотрю на Ваську — он в соседской песочнице с утра копается. Не выходил из неё.
— Вась! — зову его. — Иди попей!
Столько времени на жаре провёл и глотка воды не сделал.
— Спасибо, — Вася через забор забирает у меня бутылку с минералкой.
— Оставь себе.
Смотрю на него — и сердце разрывается. Раньше Васька с бабушкой жил, она за ним присматривала. А как померла старушка, так он один остался. Родни нет, соцслужбам не нужен. Дядя Коля говорит, что единственный способ обеспечить Васе постоянный пригляд — пристроить его насовсем в психушку. Но там его в овощ превратят. За спокойно пускающим слюни пациентом гораздо легче ухаживать…
Помогают Ваське в деревне кто чем может. Шура кормит его каждый день, дядя Коля за воспитательные моменты отвечает, баба Катя с соседней улицы прибирать у него в доме вызвалась — ходит пару раз в неделю. И мне пора подключаться к волонтёрскому движению.
— Ты к Шуре кушать ходил? — спрашиваю у Васи, поливая вскопанную грядку.
— Не, — он мотает косматой головой. — Я вчера так зайчатиной объелся — до сих пор есть не хочу.
— Где ты зайчатину взял?
— Тебе расскажу, — Васька наваливается на забор, — только ты никому, — грозит мне пальцем. — Поняла?
— Ну? — подхожу ближе.
— Знаешь же, где у нас школа недостроенная? — Вася озирается по сторонам.
— Конечно, знаю.
— Я теперь туда часто хожу, а вчера рысь встретил, — шепчет.
Школу эту ещё в советские времена строили, но пришли девяностые, и стройка закончилась. Здание превратилось в классическую заброшку со всеми вытекающими. Там во времена моего детства лазить было небезопасно, а сейчас и подавно. Насчёт рыси Вася сочиняет, а балкой по голове получить там как нефиг делать.
— Вась, ты бы завязывал лазить по недостроям, — советую искренне.
— Не-не, — отказывается парень, не завяжу. — Рысь мне зайца поймала в лесу, а потом превратилась в девушку, и мы жарили зайчатину на костре у школы, — рассказывает довольный. — Через пару дней договорились ещё встретиться.
Девушка-рысь — плод Васькиных фантазий, а вот костёр… Надо дяде Коле сказать, чтобы провёл с ним профилактическую беседу. Только грандиозного пожара нам в Любушках не хватало. Вася сам сгорит и всю деревню спалит.
— Огонь не разжигай больше, ладно? — выхожу за калитку. — Беды наделаешь.
— Хорошо, не буду, — пожимает плечами.
Верится с трудом. Без дяди Коли не обойтись.
— Точно не голодный? — перевожу тему, потому что Васька меня толком не слушает.
— Ну-у… так себе.
Придумал историю про девушку-рысь и зайчатину, а живот голодный. Я прошу Васю подождать и иду в дом.
Дома достаю из холодильника бутерброды — я их утром для себя сделала, но есть не стала. Завариваю чай в термосе и крошу овощной салат на скорую руку. Раскладываю всё по контейнерам, потом в пакет — обед для Васьки готов.
— Держи, — выхожу за калитку и отдаю Ваське пакет. — Иди домой поешь, а потом уже гуляй. Понял?
— Угу.
— И никаких костров! — выставляю указательный палец вверх.
— Угу.
«Угу-угу», как совёнок. Жалко Васю — молодой парень, мужик даже, а считает себя ребёнком. Если им хорошенько заняться, в город к хорошим специалистам свозить, чтобы прошёл терапию, мог быть толк. Только времени и денег на это надо уйму.
Проводив взглядом уходящего Ваську, беру в руки лопату, поворачиваюсь и с чувством втыкаю садовый инструмент в землю. По дороге к моему дому катит джип — Анька пожаловала.
Паломничество в Любушки продолжается. Сначала Глеб, теперь Анька. Что им всем от меня нужно, боже? Поднимаю глаза к синему высокому небу, но ответов там, естественно, нет.
— Здравствуй, дорогая! — Аня хлопает дверью машины и плывёт к моей калитке.
Я быстро перешагиваю грядку, выхожу на деревянный трапик и закрываю массивный шпингалет, прежде чем бывшая подруга успевает зайти во двор. Засов со стороны улицы открыть не проблема, тут дело в другом. И Анька на лету схватывает мой настрой.
— Уезжай, — я неприветлива как никогда.
— Так, значит? — Аня скрещивает руки на груди. — А я насчёт Глеба поговорить приехала.
— Тем более.
Я ухожу в палисадник и возвращаюсь к грядке. У меня работы хватает, а Ане делать нечего — из города в деревню и обратно километры наматывать. Но это её проблемы. Обсуждать Глеба с ней я не собираюсь. С чего бы?
— Тогда, может, расскажешь, что за мужчинка у тебя тут завёлся? — Анька пытается высмотреть у меня во дворе «мужчинку».
Так и хочется ей сказать, что «мужчинка» — тот самый бугай с детской площадки, чтобы оценила масштаб трагедии Глеба.
— Он мужчина, — я гордо вздёргиваю подбородок, — который способен меня защитить, и доказал это.
— Ох! — Аня прикладывает ладонь к груди и картинно качает головой. — Ты в курсе, что Глеб может снять побои, и твоему заступнику придётся объяснять всё в полиции?
— А ты в курсе, что это не твоё дело? — я откровенно грублю. — И не надо рассказывать, что ты за меня переживаешь.
— Переживаю, конечно! — Анька резко меняет настрой — становится участливой. — Я и за тебя, и за Глеба переживаю. Вы в браке, у вас семья. Он говорит, ты развестись хочешь.
— Хочу и разведусь, — отрезаю коротко.
— Лер, не глупи. Собирайся, я тебя в город отвезу. Домой пора.
Какая прелесть! Что Глеб, что Аня в контексте моего возвращения в лоно недосемьи про Машу и не вспоминают. Хотя о ребёнке тут надо думать в первую очередь. А я о дочке думаю, в отличие от мужа и подруги, которая заделалась его адвокатом.
— Уезжай, — киваю на джип, — у меня дел полно.
— Ты из-за мужика этого не хочешь к мужу возвращаться? — Аня играет в семейного психолога. — Зря-я… Сейчас тебе хочется попробовать другого мужика, но не будь дурой, Лер! Думаешь, с прицепом из детдома ты кому-то кроме мужа нужна?
Я в шаге от агрессивной выходки, сильнее сжимаю пальцами черенок лопаты. Сейчас я за собственные действия не отвечаю. Прицеп, значит, из детдома?!
— Сама напросилась… — рыкнув, иду к калитке.
Анька, похоже, не сильно верит, что я могу её лопатой отходить, и отступать не собирается. Стоит вся из себя городская фифа, ручки на груди сложила, улыбка на губах ехидная.
— Ты что творишь?! — орёт Анька, а я замираю.
Её эмоциональный крик адресован не мне — Васе. Откуда он тут взялся — не понимаю. Парень стоит в нескольких метрах от джипа, в руке у него алюминиевая миска с куриными яйцами. Васька расстреливает «снарядами» бликующую на солнце мордатую иномарку Ани.
Моя бывшая подруга забывает, что она вся из себя фифа, и гоняет нашего дурачка по улице, а он ржёт и умудряется добавлять по уже неплохо изгаженному джипу.
— Лерка! — с задорным криком и лыбой до ушей Вася перепрыгивает забор и юркает ко мне за спину.
Ситуация из трагичной превратилась в комичную. Убить Аньку я уже не хочу.
— Придурок! — она дёргает запертую калитку. — Иди отмывай машину!
— Езжай давай отсюда, — бросаю Ане, и мы с защитником идём в дом.
Не подходя к окну в комнате, я наблюдаю за Анной — обзор шикарный. Она злая, психует, пытаясь стереть с лобового стекла яичные следы, но только хуже размазывает. Ещё и соседский бобик докопался до Аньки конкретно, едва за лодыжки не прихватывает. Моей бывшей подруге ничего не остаётся, как уехать.
