что краснею. — Вообще нет идей.
— Возможно, тебе стоит начать с того, — ласково проговорил Бен, — чтобы признаться: тебе не хватает внутренней силы.
От удивления я подняла на него взгляд.
— Алексис, ты слабый человек, — сказал он. — Все мы такие. И ты должна смириться со своей слабостью. Иначе ты никогда не сможешь освободиться.
Ну, в чем-то он был прав. Все мои беды начались с того, что я проявила жуткую бесхарактерность. Если бы я так сильно не боялась ослепнуть, я бы не стала еще раз приносить клятву Аральту. Возможно, если бы я сосредоточилась, я нашла бы другой способ остановить Лидию. А так я только и думала что о себе и своем благополучии.
— Скажи это вслух, — мягко говорил Бен. — Признайся в этом.
Прими свою слабость. Внезапно я и правда почувствовала себя слабой. Беспомощной. Разве вся моя жизнь не была доказательством того, что со мной что-то не так?
— Я… — буквы на приклеенном листочке расплывались, и я вдруг поняла, что опираюсь на трибуну. Я задыхалась и отчаянно пыталась не разрыдаться перед всеми этими людьми. — Я… слабая?
Бен зааплодировал. Большинство ребят в зале хлопнули в ладоши раз или два, потому что так было принято.
Но Меган наклонилась вперед и захлопала так, будто от силы аплодисментов зависела ее жизнь.
Эшлин открыла дверь, и до нас донесся глухой стук ударных: в доме играла музыка.
— Привет, ребята! — Лицо Эшлин расплылось в улыбке.
Я уже начала привыкать, что вместо «Привет, Алексис!» мне говорят «Привет, ребята!». В первый раз мы с Джаредом вместе пришли на вечеринку почти месяц назад, и с того времени знакомые по школе перестали считать меня одинокой девушкой. Даже я сама перестала считать себя одинокой девушкой.
— Привет! — ответила я, пытаясь (безуспешно) изобразить на лице такой же энтузиазм.
— Заходите, заходите! — воскликнула Эшлин, отходя в сторону, чтобы мы с Джаредом могли пройти. — Сегодня так холодно, правда? Я думаю, что ежик завтра предскажет нам еще шесть недель зимы.
Джаред закашлялся, пытаясь не рассмеяться. Я покачала головой, улыбнулась и с трудом выдавила:
— Даже не знаю.
— Пальто можно оставить в столовой. Все люди и еда — в игровой, — продолжила она. — Пиццу только что принесли!
Тут Джаред понял, что забыл телефон в машине. Я осталась ждать его у двери. Эшлин поправила коврик и встала рядом со мной.
— Джаред очень милый, — проговорила она, мечтательно глядя ему вслед. — Тебе тааааааак повезло.
— Это да, — произнесла я.
— У него нет друзей? — Она провела рукой по своим темным волнистым волосам и добавила, понизив голос: — Одиноких друзей?
Судя по всему, каждой свободной девушке хотелось того, что было у меня. Чтобы ее парень всегда находил ее взглядом в толпе и следил за каждым движением. Чтобы он был готов в любой момент уйти из компании, только чтобы тихо постоять рядом с ней. И большинству девушек, видимо, казалось, что я покрыта волшебной пылью, притягивающей таких парней. Кажется, они думали, что, если поговорят со мной, ее эффект распространится и на них.
Да, мне до сих пор было больно видеть Картера с Зоуи. Каждый раз.
Но теперь я хотя бы могла повернуться к Джареду и забыться рядом с ним. Дать ему уткнуться носом мне в шею, прошептать что-то на ухо, обнять за талию, положить голову на плечо. Мы были одной из тех самых пар, которые всех бесят. Которые всегда обнимаются и не слишком стремятся общаться с другими.
Мне жилось хорошо. Я хотела быть обычной девочкой — так и получилось. Я начала исправлять оценки.
Больше спала. Виделась с Меган каждую неделю, хоть для того, чтобы заработать это право, мне приходилось высиживать собрания «Светлого пути». Мои родители теперь волновались не из-за того, что мы с Кейси можем заключить сделку с дьяволом, а из-за того, что наши отношения с Джаредом развиваются слишком быстро. Я сделала несколько снимков для школьного альбома и каждую неделю ходила на планерки. Я сомневалась, что хоть кому-нибудь там нравлюсь, но мне было приятно стать частью чего-то большего, чем я сама.
Но больше всего меня радовало другое: за четыре недели Лидия не появилась ни разу. Никаких теней в машине, никакого смеха из ниоткуда, никаких желтых роз, никаких пропавших девушек. Я решила, что выронила стеклянную птичку где-то на улице. Видимо, ее раздавила машина или благословенный сапог ничего не подозревавшего почтальона.
Мои дни шли медленно, по заведенному порядку. Конечно, случалось и хорошее, и плохое. Но не происходило ничего безумно плохого, поэтому можно было считать, что относительно недавнего прошлого моя жизнь значительно улучшилась.
Я покривлю душой, если не скажу, что в некотором смысле — во многих смыслах — я чувствовала себя человеком, который пять месяцев скитался по морю и вот наконец достиг берега.
Но порой, лежа в кровати перед сном или случайно увидев фотографию в журнале или на стене, я замечала призраков. Мертвую женщину, смотревшую на меня с мольбой, рядом с моделью, рекламировавшей лак для ногтей. Или обгоревшее лицо на семейном снимке из отпуска. И тогда я чувствовала…
Что?
Страх? Ужас? Подозрение, что я обманываю саму себя и все это никогда не закончится?
Все вышеперечисленное?
Гости стали перемещаться из игровой на террасу. В костровой чаше разожгли огонь, и вокруг нее сгрудилась группа ребят. За вечер я несколько раз краем глаза видела короткие светлые волосы Картера, но усилием воли заставляла себя не обращать внимания на приступы раздирающей душу боли. В какой-то момент я заметила, что Картер смотрит на нас с Джаредом. Было ли ему так же больно, как и мне?
По его поведению казалось, что нет. Он всегда стоял рядом с Зоуи, положив руку ей на плечо. Я видела, как его пальцы скользят по ее коже, и в мое сердце словно вонзался нож.
Так что я прижалась ближе к Джареду. Он притянул меня к себе и коснулся губами моей щеки, после чего продолжил разговаривать с каким-то парнем о видеоигре. Тут я заметила на другом конце комнаты девушку, смотревшую на нас с нескрываемой завистью, и напомнила себе, как сильно мне повезло.
Рука Джареда скользнула по моей спине и остановилась где-то чуть ниже ребер.
— Пойдем? — спросил он так, чтобы его услышала только я.
Я кивнула. Мы были на вечеринке всего два часа, но мы никогда не приходили первыми и не уходили последними.
— Пока, ребята! — обратился он ко всем
