Кроме того, мы не понимаем, что и как с ним произошло. Возможно готовится какая-то сложная операция с его участием.
— А что доносят агенты?
— Ничего интересного, кроме того, что генерал Титов затребовал срочный прием у Президента России и был принят. После чего всё и случилось.
— Наблюдение за квартирой установлено?
— Да. С чердака дома напротив. Пока ничего интересного. Пришёл-ушёл. Ни женщин, ни друзей.
— В справке сотрудника ЦРУ есть сведения о постоянно проживающей в квартире пожилой женщине-домохозяйке. К ней осуществляли вербовочный подход?
— Посчитали нецелесообразным. Проверкой установлено, что Аграфена Пименовна Степанова, 1945 г.р., из Подмосковья, Луховицы, завербована КГБ СССР ещё в 1965 году и подведена для работы в семье и оперативного наблюдения за хозяином квартиры — профессором-математиком еврейской национальности. Кстати, лауреатом Ленинской и Государственной премии. Установить куратора женщины в нынешней системе ФСБ России не представляется возможным.
На генерала Фоста страшно смотреть:
— О-о-о, Боже! То есть Вы хотите сказать, что заместителя руководителя московской резидентуры ЦРУ два года кормила кашей и пылесосила в его кабинете агент КГБ⁈ — захлёбывается яростью генерал.
Полковник Хайтауэр молчит, ему нечего сказать. Но всё так и было.
— Происхождение такой большой суммы у Кима Волошина в 1991 году выяснили? — уже спокойнее спрашивает генерал Фост.
— Э-э-э, да! Это деньги, которые ещё в Ташлинске через своего агента ему передал полковник Моссад Иеремия Плотник в качестве аванса за уничтожение всего состава депутатов Парламента Палестины. А сам он тогда выписал деньги из секретного фонда МОССАД на рискованные политические акции, пополняемого непосредственно со счетов ЦРУ.
— Каким был план операции?
— Очень простым, сэр! Кима Волошина привезли бы на денёк в Рамаллу и прогуляли бы вокруг парламента, когда в нем шло заседание. А перед заседанием в папки к депутатам бы разложили фальшивку с его фотографией, из которой следует, что он главный враг Палестины. И всё, нет парламента. Но агент-посредник внезапно умер в гостинице, а деньги так и остались у Кима. Что было потом Вы знаете. В феврале 1992-года Кима Волошина взорвали, а полковник Иеремия Плотник исчез вместе с остальными участниками операции.
— То есть, Вы хотите сказать, что простой израильский полковник Иеремия Плотник на деньги американских налогоплательщиков мог также запросто прогулять Кима Волошина и вокруг здания Капитолия, и вокруг Рейхстага, и вокруг Версаля и вокруг Вестминстерского дворца⁈ — рявкает генерал Фост. Он взбешён!
— Только теоретически, сэр! Возможно, что именно после этого случая было принято решение о невозможности и нецелесообразности выстраивания взаимовыгодных отношений с Разнузданным или, другими словами, аггелом-василиском, и началась подготовка акции по его нейтрализации.
— И теперь Вы хотите, Джеймс, чтобы именно я принял такое же решение в отношении его сына⁈ — глядя прямо в глаза полковнику, спрашивает генерал.
Полковник Хайтауэр выдерживает тяжёлый взгляд генерала, но молчит. Он действительно искренне хочет именно этого и на этом закончить эту крайне мутную операцию, которая, он чувствует, лично ему, ничего кроме неприятностей не принесёт.
Но генерал другого мнения.
— Нет, полковник! Для такого решения у меня пока нет оснований. Вы их мне не дали. Вы ни в чём пока не разобрались. Плохо работаете! Пока могу просто дать Вам совет. Продолжайте наблюдение за объектом. Что-нибудь, да зацепите. И очень подробно разбирайтесь с каждой странной смертью наших антироссийски настроенных нобилитет, предателей, перебежчиков, агентов и пр. Думаю, там Вас ждёт масса неприятных, но объективных открытий.
— Есть, сэр!
Наши акции
Трёхсвятительский пер., Москва.
— Ах-х, дорогая Аграфена Пименовна, угостите-ка меня Вашим волшебным кофе? — дядя Толя само обаяние.
— Ох-х, милейший Анатолий Александрович, ну, конечно же, о чём речь.
Вот бывает же. Люди мельком виделись всего пару раз, а уже общаются как родные, знающие друг друга десятки лет. Здорово! Плохие люди так не могут.
Я уже готов к работе. В моём кабинете разложен жёсткий диван с твёрдой плоской подушкой и плед — это моё рабочее место. Для генерала — пачка свежих газет, большой кофейник и тарелка с домашней выпечкой, он любит сладкое. Работы у нас много, но генерал не торопится. По одному объекту в неделю, а то и в месяц.
Я-то могу их и за один раз всех кокнуть, но дядя Толя говорит, что нельзя давать след, в ОSG ЦРУ и Управлении «Тевель» Моссад не мальчики-зайчики служат и сопоставить им одно с другим, раз плюнуть. Поэтому после каждой нашей работы, специально обученные люди в Управлении «Л» внимательно изучают зарубежную прессу в отношении той или иной смерти, сопоставляют информацию от агентуры и только после этого генерал приезжает ко мне домой с очередной тонкой папкой.
В папке — несколько фото и подробное описание человека — рост, вес, причёска, фактура тела, привычки. Это чтобы я случайно не обознался. Конечно внешность может быть изменена, но не рост же. Перечень предательских «заслуг» объекта. Аж страшно читать. Кого он сдал, кого отозвали, кого арестовали, а кого и посадили на электрический стул. И зацепки. Где и как его найти, если нет адреса. Большинство из них наши коллеги из западных спецслужб банально прячут, путают след — меняют документы, биографию и т.д.
Тодоров
Первым, в апреле, был некто Евгений Игоревич Тодоров, выпускник МГИМО, бывший второй секретарь посольства России в Канаде (Оттава, ул. Шарлотты, 285). Он сдал ЦРУ и местной спецслужбе CSIS всю сеть российской агентуры в Канаде. Людей пришлось срочно срывать с десятилетиями насиженных мест и отзывать в Москву. Но некоторых успели арестовать и они до сих пор находятся в тюрьме.
Тодоров особо и не прячется. Под своим настоящим именем он получает вид на жительство и проживает с семьёй в своём доме в роскошном пригороде Торонто Richmond Hil, экологически чистом и с пейзажами как из рекламного проспекта.
Некоторое время я наблюдаю за ним. Обычное поведение обычного человека. Мне нужно место в доме, где бы он умер скоропостижно, но наиболее естественно. И такое место находится — ванная комната. Роскошная, современная, вся в белом кафеле.
Он лежит в пене полчаса, а я всё никак не решаюсь действовать. Вот он возит по телу мочалкой, сливает пену, ополаскивается, наливает полную ванну чистой воды, берёт в руки электрический фен и начинает сушить им свою красивую шевелюру. И я понимаю — пора.
КЛАЦ!
Работающий фен падает в воду и мёртвое тело бьет током. Мышцы сокращаются и кажется,
