Неожиданно компания мужчин расступилась и вышла из темного подвала, и я увидела то, что хотела, и меня это очень сильно напугало. Там, в углу сырого, холодного помещения сидела обнаженная девушка с многочисленными ссадинами на теле, ее исхудавшие руки были привязаны к батарее, а голова опущена, отчего волосы упали на лицо, и я не могла его разглядеть.
Я медленно подошла к ней и слабо тронула за плечо. Девушка застонала и подняла голову, посмотрев мне прямо в глаза. Из горла вырвался крик ужаса. Сердце испуганно сжалось, пропуская удары. Это была Я! Это я сидела на полу, привязанная к батарее и в моих мыслях крутилось лишь одно слово, которое я повторяла про себя как заклинание или молитву: «Ненавижу»…
Я резко открыла глаза, часто и глубоко дыша. Сердце в груди колотилось быстро с такой силой, что, казалось, оно хочет пробить грудную клетку и выскочить наружу. Мое собственное лицо не выходило из памяти, эти покрасневшие от рыданий глаза, полные боли, этот тихий стон. Будто это все было наяву.
По телу пробежала дрожь и я, медленно потянувшись на руках, села в кровати. Через пару мгновений, слабый свет настольной лампы, стоящей возле кровати, осветил комнату. Во рту пересохло, а руки нервно тряслись. Да что же это такое? Это ведь всего лишь сон. Обычный кошмар. Почему он так меня беспокоит?
С трудом удалось пододвинуть коляску к кровати и поставить на тормоза, чтобы не укатилась. Спустив безжизненные ноги с кровати, начала усердно работать руками и уже через пару минут я удобно устроилась в кресле. Удивительно, но за такое короткое время я уже успела довольно хорошо натренировать руки и они стали настолько сильными, что с их помощью я могу много делать сама. А удерживать тело на одних лишь руках и при этом не упасть очень сложно. Надеюсь, что Филипп не проснется от моих перемещений по дому. Он не любит, когда я делаю все самостоятельно — боится, что не справлюсь и упаду. Не отрицаю — вероятность есть и довольно большая. Но уж лучше падать и пытаться снова, чем просто сидеть, сложа руки.
Света нигде не было, но глаза быстро привыкли к темноте и я двинулась по просторному коридору, стараясь ни на что не наткнуться. Мне повезло, что моя спальня находилась на первом этаже. Все-таки так гораздо проще, правда из-за меня Филиппу пришлось делать ремонт и переносить свой тренажерный зал наверх. Вообще из-за моей травмы дом брата претерпел множество изменений, что меня не очень радовало. Он всегда мне нравился таким, какой есть и привыкнуть к его новому состоянию я долго не могла, хотя сам Филипп без зазрения совести врет, что ему этот ремонт не доставил никаких неудобств.
Кухня встретила тишиной и пустотой. Ветви расцветшей сирени, от резких порывов ветра, скреблись в окно, что наводила опустевшей кухне какую-то готическую мрачность. Я наполнила стакан водой и подкатила коляску к окну, за которым виднелся лес. Все-таки дом на окраине города это здорово. И город не далеко, всего пара километров, и всегда можно выйти в лес погулять. Особенно летом в лесу спокойно и тихо. Там можно насладиться всеми благами природы. Почему-то только после аварии по-настоящему стала ценить то, что меня окружает. Раньше как-то не придавала всему этому значения, а зря… Сейчас заметила за собой какую-то странность. Куда бы я не шла, я будто чего-то ищу… то, что раньше у меня было и без чего я даже боялась представить свою жизнь, но это у меня отняли. Еще бы вспомнить, что именно я так хочу найти, может тогда я пойму все, что происходит…
— Чего не спишь? — Горячие ладони брата накрыли плечи, унимая, вновь поднявшуюся изнутри, дрожь. Ночной кошмар не давал покоя. Я поставила чашку на стол и вновь посмотрела за окно.
— Кошмар приснился, — честно призналась я.
— Кошмар? — Филипп тут же подвинул стул и сел рядом со мной, крепко взяв за руку. Что его так взволновало?
— Ну да, ничего особенного, — махнула я рукой.
— Я думаю, что если бы это было действительно «ничего особенного», то ты не встала бы посреди ночи, не залезла бы сама в коляску и не начала бы слоняться по дому.
— Я не слонялась.
— И все же… — мужчина многозначительно поднял брови и испытующе посмотрел мне в глаза.
— Ну, — протянула я. — Это было не столько страшно, сколько странно. Это как дежавю. Чувство повторения. Вот и все, что меня напугало. Все-таки не каждый день сняться сны, которые воспринимаются как реальность. Вот тебе часто такое сниться?
— Не переводи тему, Стася.
— А ты ответь. Часто? — Мой голос на удивление прозвучал твердо и уверенно, что удивило, по-видимому, не только меня, но и Филиппа.
— С каких это пор ты стала интересоваться тем, что мне сниться?
— С тех самых, как ты стал мне врать.
Лицо брата тут же помрачнело. Видимо я попала в самую точку, раз он так отреагировал.
— О чем ты, Стася? Я никогда тебе не врал!
— Ты опять мне врешь. — Поставила я его перед фактом. Филипп никогда мне не врал, поэтому уличить его во лжи не составляет особого труда. Теперь я поняла, что значит выражение «по глазам вижу». У него действительно все написано на лице.
Мучительное молчание затянулось, и я развернула коляску, чтобы отправиться в свою комнату и попытаться снова заснуть, но брат перегородил мне дорогу.
— Стася, пойми. Если я и врал, то только ради твоего блага…
— И все же… — с точностью повторила я его недавний взгляд, но он промолчал, не желая отвечать. Глаза неприятно защипало, и я толкнула колеса вперед, давая Филиппу понять, что хочу уйти. Он послушно отошел с дороги, позволяя мне отправиться в свою комнату.
— Стася, я….
— Не хочу говорить с человеком, который мне все время врет.
Мужчина удивленно замер, но ничего не ответил, позволяя мне удалиться. Уже лежа в кровати, с трудом на ней устроившись, я подумала, что мне до боли в сердце неприятно осознавать, что мой родной брат меня обманывает. Что именно он от меня скрывает, понять самостоятельно я не в состоянии.
* * *
— Что ни говори, а спектакль был отвратительным! — Я искренне рассмеялась и Роман, услышав мой смех, с радостью меня поддержал. Он шел рядом со мной по тротуару, переполненному людьми, большая часть которых вместе с нами вышла из театра. Постановка оказалось совершенно безвкусной и бездарной. Актеры, по-видимому, студенты-первокурсники, безжалостно переигрывали и забывали текст, а сценарист, такое чувство, Сам не читал, что понаписал. Вышла какая-то ужасная пародия на Шекспира, смешанного с Гоголем. Я тоже думала, что такое не возможно, пока не сходила с Ромой в театр.
— Каюсь, — сдаваясь, поднял руки мужчина. Улыбка не слезала с его лица, но он продолжал говорить. — Я, правда надеялся, что это хороший спектакль. Прости.
— Да не извиняйся. Зато это, — я ткнула пальцем себе за спину, имея в виду театр. — Отлично подняло мне настроение. Такого я в жизни не видела и, надеюсь, больше никогда не увижу.
— О, я тоже на это надеюсь.
Я рассмеялась и кинула взгляд по сторонам. На другой стороне улицы я увидела, как Филипп разговаривает с каким-то мужчиной, что-то зло ему говоря. Лицо мужчины показалось мне знакомым. Эти темные волосы, эти глаза… этот острый подбородок и чувственные губы. Что-то было в нем знакомое, и я вдруг поняла, что это лицо мелькало в образах из моего недавнего кошмара. Кто он?
Видимо я задала этот вопрос вслух, потому что мне ответил Рома, стоящий рядом.
— Не знаю. Может быть, ты его где-то видела?
— Возможно.
Рома, как то незаметно перевел разговор, и между нами завязалась ничего не значащая болтовня, но продолжалось это счастье не долго. Я хотела, чтобы Филипп нас не заметил, но, видимо, это было напрасной мечтой, по всей видимости, он направлялся именно к нам на встречу. Разговаривать с ним не было никакого желания, и из-за этого я упорно делала вид, что не замечаю брата.
— Привет, ребята, как спектакль? — Спросил Филипп, садясь рядом с Ромой на скамейку.
— Это было ужасно, — честно сказал мой спутник, а я старательно делала вид, что увлеклась окружающим пейзажем.
