Вдруг в луче света появилась Сахарная Слива. Слива, она же Бекки Тафт, она же младшая сестра офицера Дэвида Тафта, которая умерла, когда ему было одиннадцать, а ей – девять, была невозможно прелестной девочкой, которая, ей-богу, могла бы преподать парочку уроков папаше Рейеса. Я назвала ее Сливой, потому что на ней была пижама в сахарных сливах, в которой она умерла. Подбоченившись, она стояла передо мной. Светлые волосы спутанными прядями спадали на спину. Я всегда думала, что, если бы любила детей, Слива бы мне понравилась. Ну ладно, скорее всего нет, но думать не запретишь.
- Привет, милашка, - сказала я. – Где Рокет?
- Прячется.
- Ох, ну и нравится же ему эта игра!
- Нет, он из-за тебя прячется. Ему надо тебе что-то показать. – Она смерила меня обвиняющим взглядом.
Я едва сдержала смех.
- Что показать?
- Что-то на стене. Он боится, что ты на него рассердишься.
- Правда? Ну все, сгораю от любопытства.
И тут меня осенило. А вдруг там мое имя? Вдруг болторез как-то выскользнул, я нечаянно перерезала себе горло и истекла кровью, а сама об этом даже не догадываюсь? Вот был бы отстой.
- Можно я расчешу тебе волосы? – спросила Слива, показывая мне дорогу и с каждым шагом вертясь, как юла.
Дети, блин. И жить с ними невмоготу, и на обед не съесть.
До меня почти сразу дошло, о чем она просит.
- Нет! – завопила я и, с трудом подавив вспышку бешеного страха, заговорила спокойнее: - Нет, милая. Как-нибудь в другой раз.
Но было уже поздно. Она остановилась, скрестила на груди маленькие ручки и заскулила, как щенок. Именно этого мне и не хватало – чтобы меня днем и ночью преследовала и мучила разобиженная Слива.
- Ну ладно, хорошо. Можешь расчесать меня, когда я найду Рокета. Но никаких ножниц! Я в курсе, что ты со своими куклами сотворила.
Она оскорбленно ахнула:
- Я так только с плохими куклами поступала!
О да, она целиком и полностью в своем уме.
Рокета мы нашли в одной из палат стационара. Конечно же, это самая жуткая часть лечебницы.
- Привет, Рокет, - поздоровалась я, потихоньку приближаясь к нему.
Он сидел в углу, свернувшись в клубок. Похоже, в последнее время у меня шикарно получается скручивать людей в узлы.
Я присела рядом с ним и осторожно коснулась его плеча:
- Что случилось?
Рокет покачал головой и совсем ссутулился. Таким я его еще никогда не видела.
- Ага, что случилось? – повторила за мной Слива и ткнула в Рокета палкой.
Он успел отмахнуться.
- Слива! – укоризненно сказала я. – Не тыкай в Рокета. Святой ежик! Где его сестра?
Сестру Рокета звали Синяя Незабудка. Понятия не имею, откуда у нее такое имечко. Видела я ее всего один раз. Крошечный ангелочек, короткое каре и комбинезончик.
Слива пожала плечами и опять собралась ткнуть Рокета.
Я отобрала у нее палку.
- Ты, кажется, хотела меня расчесать.
- Ой, да! Хотела! И хочу-хочу! – Она помчалась куда-то в коридор. Наверное, за расческой.
- Ну ладно, Рокет, что тебя беспокоит? – Он снова покачала головой, и я решила подобраться к нему через соблазн: - В следующий раз я принесу тебе минералку. – Рокет прикусил губу, и я пошла ва-банк: - Виноградную.
- С зонтиком? – спросил он.
Когда я в прошлый раз принесла ему минералку, я сунула в бутылку зонтик, оставшийся с гавайской ночи в «Вороне».
- С зонтиком, - пообещала я.
Он поерзал, прислонился спиной к стене и положил ладони на согнутые колени.
- Хорошо, но вы рассердитесь.
Вернулась СС с щеткой, которую она отыскала одному Богу известно где.
- Сядь на попу, - велела она. – И не дергайся. У меня тут работы непочатый край.
Я уселась и, стаскивая с волос резинку, наградила Сливу мрачным взглядом:
- Нормальные у меня волосы.
- Знаю, - сказала она, как будто извиняясь. – Выглядят не так уж плохо, просто по-дурацки.
Что ж, теперь мне все стало ясно. Когда в следующий раз пойду к своему парикмахеру, обязательно передам ей эти слова. Может быть, она сумеет объяснить, почему мои волосы выглядят по-дурацки.
Я повернулась спиной к Сливе и постаралась не дернуться, когда она приступила к расчесыванию. Она со всей дури провела по волосам щеткой от макушки до самых кончиков, и я поняла, что остается только одно – надеяться, что под конец у меня останется хоть парочка локонов прикрыть лысину.
Меня всегда немного поражали умения Сливы. Далеко не все призраки могут передвигать предметы, не говоря уже о том, чтобы брать их в руки и использовать по назначению. Мне кажется, Слива умела это только потому, что никто не сказал ей, что уметь этого ей не положено, а ей самой такое и в голову не приходило.
С трудом пережив очередное прочесывание по корням волос, я заметила маленькую ладошку, торчавшую из стены рядом с Рокетом. Это была Незабудка. Она держалась за плечо брата, словно боялась меня. Или боялась за него.
- Рокет, почему ты считаешь, что я рассержусь?
- Потому что.
- Разве я на тебя хоть когда-нибудь сердилась?
- Нет, мисс Шарлотта, но однажды вы расстроились.
- Хорошо, я постараюсь не расстраиваться.
К этому моменту кожа у меня на черепе просто горела. Слива чесала, царапала и драла, и, видимо, всерьез вознамерилась снять с меня скальп, потому что там наверняка уже открылось нешуточное кровотечение.
- Так что случилось? – снова спросила я у Рокета.
- Я должен вам показать, мисс Шарлотта.
Незабудка потянула его за руку, как будто хотела протащить его вместе с собой сквозь стену.
- Все хорошо, Незабудка. Она принесет нам виноградную минералку с зонтиком.
Рокет показал пальцем куда-то мне за голову, я повернулась и увидела, как Слива резко рванула внушительную прядь.
- Ай! – Я схватилась за волосы и выдернула их у нее из руки. – Святой ежик, Слива!
- Ты пошевелилась. – Она одарила меня таким взглядом, будто я неисправимая идиотка.
Мне удалось получше рассмотреть щетку.
- Где ты ее взяла?
Она была странной формы с грязными щетинками вокруг сломанной пластмассовой ручки.
- В подсобке.
Я знала только одну щетку, которая могла так выглядеть.
- Боже милостивый! – завизжала я, вскочив на ноги. – Это же ершик для унитаза!
Она пожала плечиками:
- Ну и что?
- Слива, это омерзительно! – Я начала прочесывать волосы пальцами, пытаясь вычистить из них грязь. Может быть, в Развалюхе осталось немного лизола или дезинфицирующего средства для рук.
- Да плевать, - отозвалась она, и мне пришлось напомнить себе, что она умерла в девяностые, на самом пике навсеплевательной революции. Ее словарный запас очень отличался от словарного запаса Рокета, умершего в пятидесятые.
Успокоившись, я посмотрела туда, куда показывал Рокет, подошла к стене и нервно сглотнула. Мне и за всю жизнь здесь не разобраться. Я честно старалась найти имя, которое он хотел мне показать, но на стене, как всегда, было полно имен. Трудно было различить, где заканчивалось одно и начиналось другое.
- Чуть-чуть дальше, - подсказал Рокет.
Я шагнула в сторону и увидела имя, нацарапанное на пустом пространстве стены, отдельно от остальных. В глаза бросились буквы «у» и «о», я подалась ближе, чтобы рассмотреть последнее из трех написанных слов. Фэрроу. Я задрожала, нырнула с головой в умиротворяющую стадию отрицания и сделала еще один шаг. Александр. Я застыла. Из легких будто выкачали весь воздух. Я рассмотрела каждую буковку, пока не остановилась на первом имени. Больше десяти лет я знала только это имя. Имя, которое значило для меня невыразимо много.
Прекрасный.
Дикий.
Опасный.
Неукротимый.
- Вы сердитесь, мисс Шарлотта?
Имя расплывалось перед глазами, а я снова и снова повторяла его, перекатывала на языке, пробовала на вкус каждый звук, давала ему срываться с губ. Рейес. Рейес. Рейес.
- Вы расстроились?
Краем глаза я увидела Незабудку. Она прошла сквозь стену и пыталась утащить с собой Рокета.
- Не понимаю, - сказала я в полнейшем недоумении. – Я же только что его видела. – Я повернулась к Рокету, чувствуя, как во мне разгорается гнев. – Он не умер. Я только что его видела.
Глядя на меня огромными глазами, Рокет медленно встал на ноги.
- Чарли, прекрати, - отчитала меня Слива. – Ты пугаешь Незабудку.
- Он не умер, - повторила я Рокету.
- Пока нет, - покачал головой Рокет. – Пока нет, мисс Шарлотта.
Даже не успев подумать, я оказалась перед ним и схватила за грязный воротник рубашки. Чтобы он не испарился, как любит это делать в самый неподходящий момент.
- Когда? – спросила я, точно зная, каким будет его ответ.
Он пытался заговорить, открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, но я слишком его перепугала.
