безделушек трансформировалось в более приемлемое «настойчивость» – свойство, вполне достойное мужчины. По словам Вадима, школьный друг всегда был примером правильного поведения и образцом для подражания. Его зычный голос, особенно когда в старших классах Кузе доводилось декламировать стихи Маяковского, приводил в оцепенение молоденькую учительницу литературы, которая, прижав к лицу ладошки, замирала и таяла от умиления прямо на глазах. Разве что автограф не просила. Впрочем, таяла не она одна. Поклонницами Кузиного голоса и других не менее замечательных достоинств были многие девочки. Да и как могло быть иначе? Кузя был начитан, воспитан и обходителен, со школы избрал здоровый образ жизни, не отравляя окружающую среду и жизнь учителей табачным дымом и, в отличие от гормонально невоздержанных прыщавых одноклассников, не зажимал девчонок по углам на вечеринках. Ну, разве что иногда, поднимаясь по лестнице, галантно пропускал перед собой некоторых девиц в особо коротких юбках. А кто бы не пропустил? К тому же исправно посещал школьные комсомольские мероприятия и не модный тогда теннисный корт, демонстрируя на собраниях идеологическую подкованность, а на спортивной площадке – белоснежные кроссовки и дорогую ракетку, присланные с оказией папой, ответственным совзагранработником, большую часть жизни посвятившим тяжелому служению родине во враждебном западноевропейском окружении. В компании Кузя пил в основном сок и минеральную воду, воздерживался от чрезмерного употребления мяса и неумеренного секса и в результате, вопреки посягательствам многочисленных охотниц, на подходе к сорокалетнему юбилею продолжал оставаться «ну очень перспективным женихом».
По рассказам Вадима, разбогател Кузя в тридцать лет почти случайно. В результате стечения двух совершенно неудачных обстоятельств, которые вопреки здравому смыслу, но в полном соответствии с известным арифметическим правилом про минус, помноженный на минус, дали плюс. В 1998 году после вынужденного раздела имущества мясоперерабатывающего комбината с «авторитетными» партнерами ему достались только сотни тысяч банок никому не нужной отечественной говяжьей и свиной тушенки. К тому же в привычно катастрофичном августе грянул дефолт, которого все давно ждали, но подготовились лишь немногие – те, кто точно знал, когда и для чего дефолт должен грянуть. Вот здесь-то для Кузи и началось волшебное превращение двух отрицательных обстоятельств в один положительный результат. Население страны генетическим чутьем почувствовало приближение большой беды. Опытное довоенное поколение, обнаружив замаячивший на горизонте призрак еще не забытого голода и бесконечных очередей, бросилось на последние рубли сметать с полок все, что можно было съесть. Тушенка вместе с солью, сахаром, мукой и спичками в одночасье превратилась в ходовой товар и легко ушла оптом по тройной цене. Реализовав всю партию популярного народного продукта, Кузя в одночасье стал миллионером. Но радость от свалившегося на голову капитала не помешала услышать сигнал, поданный государством, – он интуитивно понял, что авантюрные 90-е заканчиваются и наступает другое время, когда самым прибыльным бизнесом и надежной защитой становится государственная должность. Используя отцовские связи, Кузя поспешно снял с себя бремя коммерческих рисков и занял важный пост в новом правительстве. В общем, укрылся под теплым крылом непредсказуемого для населения, но уже вполне понятного для чиновников государства.
Сказать по правде, за несколько месяцев знакомства, привыкнув к его вниманию и заботе, Александра даже начала подумывать, что застенчивый поклонник не самый плохой вариант, но у того обнаружился существенный недостаток. Точнее, болезненный комплекс. Выяснилось, что Кузя и есть тот самый «каждый пятый мужчина», вычисленный строгой медицинской статистикой, то есть жутко ревнив. Поначалу это даже забавляло. Срабатывал женский стереотип «ревнует – значит любит». С одной стороны, было видно, что ему приятно появляться с эффектной спутницей на людях, но с другой… Выражение Кузиного лица менялось, лишь только к ней приближался мужчина. Даже ее собственный стилист, по своей природе, естественно, попадавший лишь в категорию подружек. Но Кузя в такие моменты бывал глух и слеп. А потом следовали расспросы: «Ну и кто это? Откуда ты его знаешь? Почему он к тебе подошел?» Не получая ответа, поклонник замолкал, погружаясь в омут мрачных предчувствий и предположений. С воображением у него все было в порядке. После того как в начале лета Александра, поддавшись на уговоры, переехала в его рублевский дворец, ситуация не улучшилась. «Что-то ты в последнее время как-то особенно тщательно стала за собой следить?» – с подозрением спросил он уже на третий день после ее переезда, заглянув в открытую дверь ванной, где она делала самый обычный, незаметный – очевидный признак хорошего вкуса – макияж. Выяснилось, что Кузя контролирует каждый ее шаг: умудряется втихаря читать эсэмэски, просматривает перечень звонков за день и залезает в почтовый ящик ее ноутбука. Более того, через оператора мобильной связи получает информацию обо всех ее передвижениях по городу, время от времени удивляя вопросами: «А зачем это ты ездила в Измайлово? А к кому ты зачастила на Кутузовский проспект?» Хотя такие вопросы кого угодно могли поставить в неловкое положение, оправдываться, а уж тем более отчитываться, Александра не любила. Поначалу отшучивалась, потом пыталась терпеливо вразумлять, но известная теория о неизлечимости чувства ревности подтвердилась на практике. Ее собственной. Профессиональные психиатрические приемы оказались бессильны, поэтому, застав однажды Кузю за изучением принадлежащей, как она всегда наивно полагала, лично ей записной книжки, Александра высказала ревнивцу все, что думает об этом конкретном случае и о нем самом как о главном действующем лице инцидента. Для усиления аргументации ненароком сбросила на пол, вымощенный редким бразильским мрамором, несколько подвернувшихся под руку коллекционных фарфоровых тарелок, собрала вещи, хлопнула дверью – сначала дома, а потом своей старенькой «девятки», пригорюнившейся в дальнем конце Кузиного поместья, и покинула загородную резиденцию несчастного Отелло. Оторопевший Кузя даже не попытался ее остановить, а лишь растерянно моргал, наблюдая за происходящим.
В общем, она ушла, а Кузя был просто убит. Он страдал. Регулярно звонил. Оставлял клятвенные заверения на автоответчике. В целях примирения даже оформил на ее имя дарственную на бывшую коммуналку в районе Старого Арбата, о чем сообщил со смущенной улыбкой, подкараулив у подъезда дома ее мамы. А потом еще этот выигрыш в казино, куда она совершенно случайно зашла с Вадиком. Синяя «ауди» в полной комплектации – с телефоном, телевизором и восхитительной бежевой кожей! Мысль о том, что ее покупают, утонула в омуте печально-влюбленных Кузиных глаз. «Триста пятьдесят лошадей под капотом! Полный привод, спортивный обвес, а в руле – сервотроник! Просто чума!» Так, кажется, сказал хозяин казино, выскочивший поздравить «прекрасную победительницу». Хотя что такое «сервотроник», Александра не знала, но, поразмыслив немного перед лакированной «чумой» с телевизором и вдохнув под насмешливым взглядом Вадима восхитительный запах
