Прижавшись к девочке, души драконов грели ее до самого утра.
А утром снегопад прекратился, и при свете дня девочка без труда отыскала дорогу домой, где ее ждали родители.
С той поры девочка то и дело бегала в долину, чтобы посмотреть на души драконов. Когда она выросла, она научилась от своих родителей древним заклятиям и стала чародейкой. Не забыв доброту драконов, чародейка создала зачарованные бумажные фигурки и принесла их в долину.
А на следующую ночь они исчезли, но говорят, будто жители Смоллвуда видели, как под звездным небом пролетает вереница крошечных существ, точь-в-точь похожих на драконов из легенд.
Никто не знает, куда улетели драконы. Одни говорят, будто они отправились искать Повелителя Метели, чтобы он никогда больше не смог навредить людям. Другие верят, что они, став слабыми, отправились в глубины горы и уснули там — до той поры, пока людям снова не потребуется помощь.
Так или иначе, но истина о драконах со временем стерлась из воспоминаний людей. И все же кое-что остается неизменным — летом в лесах Смоллвуда зажигают огни, а зимой приносят в долину бумажные фигурки волшебных существ.
А еще осталось древо. Ель из легенд, посаженная в знак дружбы между людьми и драконами, все еще растет на вершине горы, ибо, как бы ни старался Повелитель Метели, ему так и не удалось ее срубить.
Когда Чайльд закончил рассказ, Люмин потребовалось несколько раз моргнуть, чтобы прийти в себя. Пускай история и была вымышленной, ей все равно было жалко драконов.
— Это версия твоей прабабушки, — догадался Итэр. — Она, видимо, была интересной женщиной, раз смогла придумать такую историю.
Чайльд улыбнулся, но в его глазах сверкнула печаль.
— Не знаю. Она не дожила до моего рождения. Отец рассказывал, что из-за ее историй в Смоллвуде ее даже называли Чародейкой Бумажной горы.
— Ух ты, — выдохнула Коллеи.
— На самом деле она была сказочницей, — объяснил Чайльд. — Отец и мой дед росли на ее историях.
Люмин опустила взгляд. Они с братом привыкли справляться со всем в одиночку, и теперь она даже не могла припомнить, слышала ли в детстве подобные истории. Казалось, ей всю жизнь приходилось только и делать, что решать взрослые проблемы и принимать взрослые решения.
А хотелось бы просто посидеть на коленях у своей бабушки и послушать ее сказки.
Но Люмин не знала свою бабушку.
Кабина фуникулера остановилась. Чайльд открыл дверь и, первым спрыгнув на снег, протянул руку Люмин. Взявшись за его ладонь, удивительно теплую даже на таком морозе, Люмин выбралась из кабины и осмотрелась.
Впереди по дороге, карабкавшейся еще немного в гору, стоял приземистый деревянный дом. Его мягкие огни сулили тепло и безопасность. Неподалеку от дома росла раскидистая ель, явно пережившая немало зим. Люмин догадалась, что именно она стала источником вдохновения для сказки прабабушки Чайльда.
— А что насчет папиной версии? — полюбопытствовал Итэр.
— О, ну… — Чайльд ухмыльнулся. — Папа говорит, когда-то лес с этой горы шел на производство бумаги. Поэтому гору назвали Бумажной. Вот и вся история.
— Твой отец ничего не смыслит в романтике, — заключила Фишль.
Остальные дружно ее поддержали. Вскинув голову, Чайльд рассмеялся, а затем первым зашагал по дороге к дому. Друзья устремились за ним.
Пошел снег.
В темноте никто не заметил, как с крыши кабины фуникулера спрыгнула маленькая тень — не то зверек, не то крошечный человечек. Задержавшись на пару мгновений на дороге, будто к чему-то присматриваясь, неизвестное существо юркнуло во мрак между соснами.
Ночной лес снова погрузился в тишину.
========== Глава 2. Чердак, полный тайн ==========
Дома было не только тепло, но еще и шумно.
Причиной тому был совершенно ошарашивающий союз Беннета, Ёимии и отца. Отец шутил свои невероятно концептуальные шутки, от которых хотелось спрятаться на другом конце страны, Беннет восторженно восклицал, а Ёимия бурно и в подробностях пересказывала, как праздновала прошлое Рождество.
Мама и Кадзуха скромно держались в стороне, вежливо обсуждая погоду в Смоллвуде, самочувствие бабушки Чайльда и недавнее путешествие Кадзухи.
Одним словом, все как всегда.
Чайльд сбросил рюкзак, который отвоевал по дороге у скромной Коллеи. Пока все приветствовали друг друга, он стянул куртку и, прислонившись к стене, стал наблюдать за суетой гостей.
С тех пор, как не стало дедушки, бабушка стала реже приезжать в этот дом, и со временем он пришел в запустение. В углах поселились пауки, этажи, которые месяцами никто не отапливал, выстыли, а в расщелинах между досками завывал холодный ветер. От мысли, что место, которое подарило Чайльду детство, медленно превращалось в руины, на душе скреблись кошки, и в этом году Чайльд сумел убедить отца провести здесь ремонт. Во время осенних каникул они приехали сюда всей семьей и после недели усиленной работы смогли придать дому прежний облик.
Почти.
Не хватало лишь людей.
И вот теперь, в канун Рождества, дом снова был полон гостей, шума и тепла.
Вот бы еще Коллеи так не волновалась, Фишль и Беннет перестали делать вид, что никогда не встречались, а Кадзуха хоть немного повеселел.
— Ну что, детишки, — хлопнув Итэра по плечу, громогласно сказал отец. — Уже решили, как будете безобразничать в Рождество?
Довольный своим остроумием, он расхохотался, и Чайльду потребовалось срочно спрятать раскрасневшееся лицо в ладони.
Кажется, всем не терпелось скорее заселиться в большой уютный дом, обменяться новостями и рассказать друг другу, как закончился семестр в колледже. Пришлось отцу попридержать свое великолепное чувство юмора до лучших времен — гости отправились на второй этаж, заселяться в подготовленные для них комнаты.
Выяснилось, что Люмин и Фишль живут вместе. Ступив в комнату, Фишль не сдержала изумленного возгласа, а Люмин потрясенно выдохнула.
Семья Чайльда постаралась на славу. Над кроватями были растянуты золотые гирлянды. На подоконнике стояла вереница кактусов всех мастей, и каждый из них был одет в нелепую новогоднюю шапочку. У стены уютно устроилась маленькая елка — она была наряжена просто, но душевно, и среди самодельных украшений Люмин приметила фигурки бумажных драконов. Минут через пять постучался Тевкр, младший брат Чайльда. Он принес охапку еловых ветвей, и от них по комнате расплылся чудесный хвойный аромат.
Переодевшись и спрятав друг от друга подарки, девочки отправились вниз.
На лестнице они встретили Кадзуху. Облокотившись на подоконник, тот задумчиво смотрел через холодное стекло на заснеженный лес, и в его глазах плескалась грусть.
Люмин догадывалась, о чем он думал. Прошлое Рождество Кадзуха отмечал вместе со своим лучшим другом, Томо. Через несколько недель после этого Томо разбился в аварии, и сердце Кадзухи в тот день рассыпалось на кусочки. Столько времени прошло, но ни у кого до сих пор не получилось его собрать.
Люмин положила руку ему на плечо, и Кадзуха, ощутив поддержку, улыбнулся.
— Пойдем, — предложил он. — Чайльд вас едва дождался, все бегал взад-вперед, так ему не терпелось нарядить елку.
От разговоров про елку Люмин с Фишль оживились и следом за Кадзухой слетели со ступенек на первый этаж.
А там тем временем случилась рождественская катастрофа.
— Как это — забыли?
Чайльд не мог поверить своим ушам. Родители не забыли прихватить с собой две упаковки самого невкусного на свете печенья, теннисные ракетки и даже звездный проектор — но не положили елку! Главный символ Рождества! Чайльд так опешил, что на время даже лишился дара речи.
Родители тут же воспользовались этим, чтобы ввернуть свои пять копеек.
— Ну, понимаешь, сынок, забегались и не заметили… — смущенно проговорила мама.
— Да кому вообще нужна эта елка! — нервно рассмеялся отец. — Где наша не пропадала, верно, Чайльд? Хороводы и вокруг кактусов водить можно.
Чайльд со вздохом прижал руку ко лбу. Так-то оно так, но отец не понимал всей важности грядущих нескольких дней. В любой другой год он с легкостью согласился бы отмечать Рождество хоть с кактусом, хоть с метлой из чулана, но в этот раз…
