шагов, ни других звуков.
- Что, закупорилась бабка твоя? – раздался голос соседки. Она повисла на заборе и крутила шеей, чтобы получше рассмотреть, что происходит. – Не откроешь так. «Отче наш» прочти!
- Ага, может еще станцевать ритуальный танец? – прошептала я и снова дернула за ручку. Естественно дверь не поддалась. Интересно как бабка могла встать, если лежала при смерти?
Ладно, нужно найти какой-то инструмент. Только где? В сараюшках за домом?
- «Отче наш»! – раздалось за моей спиной. – Слышишь?
Я тихо застонала, но чтобы избавиться от нее, начала читать молитву. Пусть уже проваливает!
И тут раздался тихий скрип. На моих глазах дверь медленно отворилась, будто и не была только что заперта. Какого черта?
- Я же говорила! – снова раздался голос тети Кати. – Слушай меня, я дурного не посоветую!
Скорее всего, я что-то неправильно делала или дверь просто заклинило. Ну, уж точно она открылась не из-за того, что я прочла молитву!
- Спасибо, - я вяло улыбнулась ей и скользнула в дом.
Бросив вещи в коридоре, я пошла на кухню. Пока искала тарелку, мне послышалось, что из дальней спальни доносится голос бабки. Положив пирог, я осторожно направилась туда, чувствуя непонятный страх.
- Влезла все-таки в дом! Вот короста прилипчивая!
От громкого голоса я шарахнулась в сторону, больно ударившись локтем об буфет. Да чтоб тебя!
Подойдя к кровати, я уставилась на бабку пристальным взглядом и поинтересовалась:
- Вы всегда такая злая?
- А чего мне доброй быть? – она тяжело дышала, со свистом выпуская воздух. – Чтоб, такие как ты, на моей шее катались?
- Да не нужна мне шея ваша, - обиделась я. – Приехала, потому что повидать за столько-то лет захотела…
- Да не ври ты мне! – рявкнула старуха. – Думаешь, не знаю, что Катька тебя вызвала сюда? Ничего и ей достанется, чтобы не самовольничала.
- Может, вы хотите чего? – спросила я, пытаясь замять этот разговор. Интересно, откуда она узнала, что соседка имеет отношение к моему приезду? Может не такая она и умирающая? В окно увидела, что я с ней разговариваю и догадалась. А потом еще и дверь закрыла. Вот это было очень похоже на правду.
- Хочу. Домой возвращайся и нечего мне глаза мозолить! – прошипела бабка. – Я ведь все равно заставлю тебя уйти отсюда. Лучше сама, Ниночка. Лучше сама…
Я не заходила к бабке до самого вечера. Было слышно, что она стонала, переворачивалась в кровати, и у меня сжималось сердце от жалости. Она, наверное, кушать хочет и скорее всего у нее что-то болит…
Соседка точно с головой не дружит, потому что с каждым часом я убеждалась, что Тина Спиридоновна не настолько больна, чтобы умирать. Умирающие так не выглядят. Да, она больна, как и любой пожилой человек, но не настолько, чтобы в скором времени отравиться к Богу.
Я развесила вещи в шкафу во второй спальне, постелила чистое белье, растопила печь, которая стояла холодной и только потом снова пошла к своей родственнице.
- Может, вы чаю хотите? – спросила я, включая торшер в изголовье кровати. – Чайник горячий.
- У меня свой чай, - проскрипела бабка. – Обойдусь без твоих помоев.
Я в изумлении уставилась на старую флягу, которую она поднесла к губам и жадно напилась из нее. Пахнуло ядреным самогоном, но бабка даже не поморщилась.Вот это выдержка!
- Вы что, пьете?! – воскликнула я, совершенно не понимая, что происходит. – Да разве можно?!
- У тебя забыла спросить, - огрызнулась старая Тина, доставая из-под подушки смятую пачку папирос. – Сопля зеленая.Учить меня вздумала?
Я находилась в таком шоке, что даже не замечала ее оскорблений. Через минуту по комнате поплыли сероватые кольца дыма, щекоча слизистую.
Не выдержав, я подошла к окну и открыла форточку, впуская свежий воздух.
- Закрой! – донеслось с кровати. – Застудить меня хочешь, зараза?!
- Да здесь задохнуться можно! – я помахала руками, разгоняя сигаретный дым, а потом еще дальше одернула плотную штору.
- Я тебя сюда не приглашала! – рявкнула старуха, провожая меня злобным взглядом. – Дома командовать будешь!
Чтобы не наговорить гадостей пожилому человеку, я покинула комнату и уже из кухни услышала, как хлопнула форточка. Точно встает бабка! Возможно, у нее под подушкой и качалка колбаса найдется с консервой.
Мне ничего не оставалось делать, как поужинать пирогом соседки и забраться под одеяло. Из-за того, что я не спала почти две ночи, сон навалился на меня моментально, затягивая в свои темные глубины.
Меня разбудили тихие голоса, звучащие совсем рядом. Кто-то стоял у кровати. Я испуганно замерла, боясь выказать свое пробуждение, и прислушалась:
- Что ж ты от меня-то хочешь? – спрашивал мужской голос. – Чтобы я ее того…
- Не того, а просто выживи ее из дома! – в этом недовольном голосе я узнала бабку. – Будто никогда не занимался таким!
- Не хочу я! У меня потом сил не остается! – тоскливо возразил незнакомец. – Болеть я буду!
- Болеть ты будешь, когда я на тебя нашлю гадость какую-нибудь! Вот тогда запоешь по-другому! – отвечала ему Тина. – В узел скручу, а потом по углам пылью развею!
Голоса стали тише, а потом совсем стихли. Я осторожно открыла глаза и в свете настольной лампы увидела склонившегося надо мной рыжего парня. Рыжими были не только его взъерошенные волосы, но и глаза, зрачки которых напоминали кошачьи. Его длинные ресницы закручивались таким странным образом, сто каждая из них торчала в разную сторону.
- Мама-а-а! – закричала я… и проснулась.
За окном серел осенний рассвет, лампа так и горела, отбрасывая оранжевое пятно на белоснежную скатерть, а мое сердце колотилось с бешеной скоростью. Кошмар… мне приснился кошмар…
Я села, тупо таращась на раскачивающиеся сосновые лапы. По позвоночнику побежала струйка холодного пота, холодя кожу, и на моих голых руках появилась гусиная кожа.
Это все от нервов и нехороших эмоций, которыми ознаменовалось мое путешествие в Злобовку. Нужно начать пить успокаивающее.
Услышав, как надрывно кашляет старая Тина, я натянула халат и пошла на кухню. В печи еще оставался жар, на который я положила дрова, после чего поставила на плиту чайник.
- Нинка! Нинка! – раздался бабкин крик. – Иди сюда, окаянная!
Интересно, зачем я ей понадобилась? Снова выгонять
