улыбнулся Васильич.
— Это еще стараются понравится, скромничают — согласился я. — Всю свою подлинность не показывают.
— Вы можете посидеть здесь, — сказал сосед. — Мы быстро сходим и вернемся.
— Нет! — почти одновременно ответила нечисть.
С той лишь разницей, что Митя просто вскочил с табурета, а Гриша юркнул в портсигар. Оно и понятно, оставаться в доме, где кикимора была почти хозяйка и страсть как не любила выпивох, никому из них не хотелось.
Федор Васильевич перекинулся парой фраз со своей нечистью, большей частью посоветовав отдыхать и не утруждаться. Та в ответ покивала, заметив, что разве что посуду помоет. А сосед смиренно вздохнул. Свыкся со своим крестом. Надо ему будет в подарок тарелок купить и глубоких мисок. И, наверное, лучше железных.
— Боитесь, что посуду поколотит? — спросил я.
— Не боюсь. Подумаешь, посуда. Но что поколотит — факт. Ничего, и из нее человека сделаю. Руки они от неумения просто такое вытворяют.
Я не стал рассказывать ему свою биографию. Бывало, что я что-то умел лучше других, но все равно ронял, разбивал, ломал. В общем, использовал все нехорошие глаголы.
Зато когда мы выбрались за пределы СНТК ближе к воде, сосед разделся по пояс и заулыбался. Как тот же Гриша, обнаруживший позабытый ящик водки там, где его быть не могло. Вот интересно, как это все работает. Я понимаю, что Васильич вроде солнечной батареи. Но ведь лучи нашей звезды для него представляются не хистом, чем-то другим. Или нет?
Разморенные едой и выпивкой, Митя еле переставлял ноги. Да и бес сердито пыхтел из портсигара. Вот этого я вообще не понял. Ему-то что? Лежи там и балдей. Нет, я понимал, что их время ночь. И жару, кстати, и Митя, и Гриша не очень хорошо переносили. А по мне, так лучше, чем холодрыга. Надоело уже, то дождь, то ветер. В кои-то веки человеческий июль.
На этот раз валун от входа в пещеру Васильич отодвинул сам. Нечисть, по устоявшейся традиции, внутрь не пошла. Митя замер с портсигаром снаружи. Я же двигался прямо за соседом. Даже разок налетел на него, когда тот стал зажигать свечи.
— Уверен ты в том, что хочешь сделать? — спросил вновь Васильич. — Вопрос серьезный, лучше несколько раз подумать.
Теперь его голос глухо отзывался в пещере, приобретя какую-то дополнительную мрачность и таинственность.
— Уверен. Человека хочу спасти, — ответил я.
— Лихо — нечисть опасная, древняя, — все не унимался старик. — Из моего мира они перебрались. Здесь нечисти вольготно, нравится находиться. Много несчастий, много беды. И убить ее трудно. Не всякому рубежнику под силу.
— Про последнее я знаю, говорили уже. Только у меня совсем другой план. В честном поединке я с ней сходиться не собираюсь. Не дурак.
— Да понял я уже все про твой план. Хотя мне и кажется, что ты меняешь шило на мыло, — сказал Васильич.
— Я все продумал. И обещаю, если головняки какие будут, сразу вернусь и проконсультируюсь лично у вас, Федор Васильич.
— Ну, если так. Главное, чтобы поздно не было.
Васильич протянул мне артефакт. Только сразу не отдал. Посмотрел в глаза так глубоко, что даже где-то в районе копчика зачесалось. А я все понял. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Тут таким даже и не пахло.
Все наше доброе приятельство резко сошло на нет. Потому что одно — кушать вместе и водку пить, а совсем другое — дела делать. Многие этого не понимают, с родственниками бизнес открывают, друзьям огромные деньги без расписок одалживают, а потом страдают
— Редкий артефакт, дорогой, — сказал иномирец. — Я же, получается, его без всякой платы тебе отдаю.
— И вы, Федор Васильевич, наверное сейчас озвучите предложение, от которого невозможно отказаться.
— От всего можно отказаться. Но надо понимать, что и тем, что дорого, часто приходится жертвовать. Готов ты к этому ради своего рубежника? Так ли сильно хочешь спасти?
— Вы скажите, что именно сделать надо, а я отвечу. Если убить кого, то вряд ли…
— Не тот ты человек, чтобы тебя для смертоубийства нанимать. Однако есть у меня дело. Не срочное. Сроками подгонять не буду. И твоего слова об исполнении мне будет достаточно. Я знаю, что если пообещаешь, то точно сделаешь.
Я промолчал, ожидая продолжения. И оно последовало.
— Разбередил ты в прошлый раз мою рану старую. Долго думал я, уснуть не мог. Потому можно сказать,что ты сам виноват.
— Федор Васильич, не томите.
— Хочу, чтобы ты заглянул куда, когда отправишься в Изнанку.
— Вы хотите, чтобы я узнал, что стало с вашей женой и сыном?
Старик замолчал, глядя так пристально, что у меня даже глаза заболели. А потом медленно кивнул и вытащил из кармана небольшой сложенный вчетверо лист.
Я подождал пару секунд, словно размышляя. А потом взял бумагу и развернул ее. Подробная карта, нарисованная от руки, с названием нескольких поселений и города. Сбоку была написана вся информация о родственниках Васильича. Начиная от внешних данных, заканчивая местами, где они могли находится.
А следом ко мне в руку лег знакомый артефакт. Вот теперь все было готово для спасения Вити.
Васильич долго мурыжил меня, давая вводные относительно места пребывания своих близких. Как выяснилось, когда дело касалось серьезных вещей, старик был тем еще душнилой. Однако и я ответил тем же. Расспросил об Изнанке все, что только можно было. И что нельзя тоже. Потому долго офигевал от услышанного, теперь понимая, что едва ли это место мне очень понравится.
А что делать, предупрежден — значит вооружен. Мне же теперь все равно туда придется отправиться. Правда, Васильич и не догадывался, что я собирался заняться изучением параллельных миров и без его наводки. Но так даже лучше. Это как в играх. Нужно набрать кучу побочных квестов, которые можно выполнить, проходя главную ветку.
Зато потом я с чистой совестью завел свою нечисть домой (хотя Григорий и требовал продолжения банкета) и отправился в Подворье.
Если честно, я по-прежнему не знал свое нынешнее положение. С одной стороны, я помог преступнику отдать хист и ослушался человека князя. Меня оправдывало только, что сразу Ткач не представился, и я вроде как не знал, кто передо мной. Подумаешь, какой-то кощей. Мало ли их тут ходит?
Бред, конечно. В том-то и дело, что мало.